Видимо, полы у бдительной Анфисы Максимовны всегда были чистыми, поскольку она не носилась по дому верхом на швабре, а гремела кастрюлями в летней кухне, сотрясая воздух чудовищными словосочетаниями неизвестно в чей адрес. Но Галочке хотелось верить, что к ней это не имеет отношения. Как выяснилось позже, раскатистые витиеватые выражения адресовались нахальным курицам, забредавшим в помещение, и стаям насекомых, вившимся над хозяйкой.

– Ах ты ж…, – шлепала себя по бокам мама, вылавливая из варева очередную зазевавшуюся муху.

Антисанитария в кухне царила умопомрачительная, и Галочка решила поскорее спастись бегством, чтобы не стать свидетельницей подробностей приготовления пищи. Ей вполне хватило одуряющего аромата, клубившегося в воздухе. В принципе, от него все мухи уже должны были передохнуть, но, похоже, у них в отличие от Галины выработался стойкий иммунитет.

– Может, надо маме чем-нибудь помочь? – с внутренним содроганием спросила Галочка, боясь услышать согласие, но Женя, к ее восторгу, отрицательно мотнул головой.

– Отдыхай. Пока ты в гостях. Мамка не любит, когда кто-то под руку суется.

Как отдыхать в деревне, Галя не знала. Когда мама вывозила ее на дачу к Тате, Галю загоняли с корзиной в ягодные кусты или на грядки за урожаем. Обычно они приезжали рано утром, а вечером уже неслись с авоськами на электричку, поэтому у Галочки слово «отдых» ассоциировалось с чем угодно, только не с сельским пейзажем.

Женя переоделся в пузырящиеся треники, которые мотались на нем как паруса, и в вылинявшую рубаху.

– Я на сарай, – произнес он и потопал за угол.

Заходить в дом, где никого не было, Галя постеснялась и стала бродить по двору в поисках какого-нибудь шезлонга или гамака, попутно осмысливая Женино высказывание про сарай.

«Чинить, наверное», – решила она и печально присела на бревно у забора. Шезлонгов и прочих удобств дачной жизни на территории не имелось. По отвалившейся коре ползали страшноватые жучки с усами и крыльями. Они эпизодически с треском взлетали, заставляя Галочку опасливо вздрагивать и пересаживаться. Книгу она с собой не взяла и теперь не знала, чем заняться.


– Здорово! – раздалось у нее над ухом, а в нос ударил чудовищный запах перегара и чеснока.

Через забор перевесился мужик в тельняшке, улыбавшийся оторопевшей Гале доброй щербатой улыбкой. Мутноватый взгляд аборигена плавал по окрестностям и никак не мог сосредоточиться на собеседнице. Плетень угрожающе накренился в сторону Гали.

– Здравствуйте, – на всякий случай вежливо ответила она, опасаясь, что сельчанин вполне может оказаться одним из родственников, заявившимся на процедуру знакомства.

– Выпить хочешь? – Он икнул и возвел глаза к небу, видимо, изображая застенчивость.

Прямота вопроса настораживала. Галина ожесточенно потрясла головой:

– Нет, спасибо.

– Да пожалуйста, – радушно расплылся дядька. – А я вот хочу. – Он поскучнел и печально вздохнул.

– Ты кто будешь?

– Галя.

– Молодец!

Почему она молодец, Галочка не поняла, но с готовностью улыбнулась.

– Грибов хочешь? Есть свежие, есть соленые. Ведро – поллитра.

Мимоходом удивившись столь малообъемному ведру, Галя проговорила:

– Вот это да.

– Могу за маленькую.

– Ух ты, – поощрительно поцокала языком Галя, решив потом уточнить у Жени странности местного наречия, чтобы не попасть впросак.

– Меньше никак. Сама подумай – ведро грибов: свинушки там, серушки, обабки. Без червей, все высшего качества, сам собирал! – Похоже, дядька уже начинал раздражаться.

Диалог напомнил Гале беседу Робинзона с Пятницей: абсолютное непонимание и дружелюбие на грани каннибализма. Перечисленные названия, явно относившиеся к отряду каких-нибудь поганковидных, вызывали желудочный спазм и легкую грусть.

Спас ее Женя.

– Борька, а ну вали отсюда! Нет ничего и не будет. Я не пью и не привозил! Все. Адье! Или ты желаешь расплатиться за прошлый раз? – Женя выволакивал из-за дома огромный кусок рубероида, и от натуги его голос звучал угрожающе.

Борьку сдуло. Воздух сразу посвежел.

– Взял у матери бутылку, обещал дрова поколоть, и все! – пояснил Женя. – Сколько раз я ей говорил – не давай вперед! Так нет! Боится она их! Не дашь – потом работать не придет. А можно подумать, дашь – придут! Разбежались. Еще кто заявится – гони. – И он потащил рубероид дальше, недовольно бормоча.

Галочка, частично осознавшая ответственность, уселась обратно на бревно, вознамерившись охранять дом от посягательств посторонних. Других занятий у нее все равно не было.

Мимо забора начал активно курсировать народ. Женщины с преувеличенным радушием здоровались, откровенно разглядывая Галочку, мужики степенно кивали и тоже таращились на нее с любопытством. Галя засмущалась, но уходить в глубь двора не спешила, боясь попасться на глаза маме. Та могла озадачить ее каким-нибудь невыполнимым поручением, после которого Галочкина неприспособленность раскроется, а саму криворукую гостью выдворят с участка.

– Добренький денечек! – На заборе повисло существо среднего рода: на голове бейсболка, на тощем теле замызганный спортивный костюм, а на губах остатки помады.

– Добренький, – получив ценные указания от хозяина, Галина почувствовала себя увереннее.

– Как здоровьичко?

– Ничего. – Галочка настороженно принюхивалась. Запахи от существа исходили самые разнообразные, по интенсивности запросто перебивавшие перегар, поэтому свое отношение к визитеру Галя пока не выработала.

– А у меня не очень, – поделилось существо, скорбно покачав козырьком кепки. – Дни магнитных бурь всегда на самочувствии отражаются.

Галя напряженно молчала.

– Знаете, – воодушевленно продолжило существо. – Такая вот тяжесть в затылке и дрожь в руках. У вас такого не бывает?

– Нет. – Галочка затравленно оглянулась: это вполне мог быть кто-то из родственников. Судя по жителям поселка, мода тут была своеобразная: этакое оптимальное сочетание удобства и наличия – что есть, то и ношу.

– А у меня ле… ре-гу-ря… регулярно! – Костлявая ручонка с грязными ногтями побарабанила по штакетнику. – Такая вот петрушка. А погода-то какая!

Тема резко вильнула в сторону, и Галина от неожиданности поддакнула.

– Хорошая ты девка, добрая. – Бейсболка качнулась вперед, и снова послышался тихий вздох. – Повезло Женьке.

Зардевшись, Галочка уже совсем было собралась впустить явление во двор, как вдруг оно внезапно выдало:

– А давай выпьем за знакомство! У тебя есть?

– Н-нет, – выдавила обманутая в лучших чувствах Галя.

– Плохо! А если давление или инфекция какая? Организм надо держать в стерильности!

– Ну как, даст? – К забору подвалил явно выраженный мужик с обширной плешью и топором в руках.

Галя попятилась.

– Не мешай. Видишь, разговариваем мы! – Существо в тренировочном костюме недовольно передернуло тощими плечами.

– Че-то долго базарите! Закусь стынет! – попытался пошутить мужик, сведя на нет дипломатические усилия товарища.

– Идите отсюда! – неуверенно нахмурилась Галя. У нее создавалось ощущение, что в этом поселке жили одни алкаши, слетавшиеся на новость о визите гостей, как мухи на сироп.

– Чаво? – кратко и угрожающе рявкнул мужик. – Ленк! Ты глянь, как она с нами разговаривает!

Глаза Галочки округлились, и она молча уставилась на то, что оказалось Ленкой. Слова застряли в горле.

– Ладно, Федька, пошли. Вон как вылупилась – чего с нее взять.

Хрипло хихикнув, Ленка отлепилась от забора и навалилась на плешивого. Подпирая друг друга, как два трухлявых столба, они двинулись дальше.

Настроение уползло от Галочки юрким червяком, оставив в душе ощущение грязной червоточины, как в надгрызенном яблочке.

– День добрый! – задребезжало рядом.

«И потянулись ходоки к Ильичу», – злобно подумала Галочка, недовольно оборачиваясь. Теперь на заборе висела старушонка, одетая не по сезону в ватник и шерстяной платок, криво повязанный на седой макушке. Из-под юбки у нее торчали тренировочные, а сухонькие ножки были воткнуты в короткие резиновые боты.

Поездка в деревню перестала казаться романтическим приключением, тем более что никакого сеновала на участке Галина не заметила.

– Самогонку… – произнесла было старушка, но выведенная из себя Галя свирепо рявкнула:

– Нет!

– Нет? – не поверила старуха. – А для гостей?

– А вас звали? Где пригласительный?

– Чаво? – попятилась бабка.

– Ничаво! – Галя засопела и, резко отвернувшись, двинулась в глубь двора. Борьба с незваными гостями ей надоела. Она чувствовала себя вратарем на воротах, в которые пытаются забить мяч сразу две команды.

– Галиночка! – замахала ей рукой в окно Анфиса Максимовна. – Подь сюда!

Старательно и немного заискивающе улыбаясь, Галя понеслась на зов.

– Детка, принеси воды. – Мама приветливо и, как показалось Галочке, испытующе смотрела на нее.

«Понятно, проверяет», – пронеслось у нее в голове. Но вслух Галочка ничего говорить не стала, а лишь схватила страшенное гнуто-ржавое ведро, стоявшее при входе, и с готовностью уставилась на Анфису Максимовну в ожидании описания пути до колонки.

– Нет, это для навоза. Положь его, – качнула седой головой мама, протягивая будущей невестке блестящее алюминиевое ведерко.

– Ой, а я и думаю, что-то оно не того, – засмущалась Галя, чувствуя себя глупее некуда.

– Мимо забора направо, там баня старая, а за ней колодец, – напутствовала ее хозяйка, повернувшись спиной.

«Недовольна», – поникла Галочка и со всех ног кинулась выполнять поручение, желая вернуть расположение разочаровавшейся в ней Анфисы Максимовны.

Путь мимо забора прошел гладко, дальше возникли проблемы. Если жуткое строение с провалившейся крышей оказалось старой баней, то обнаружить там колодец было сложно, поскольку территория густо поросла высокой травой, в которой наверняка жили всяческие ужи и ежи. Лезть в заросли не хотелось. По другую сторону дороги сидела бесполая Ленка и лузгала семечки.