«Тогда, я научу тебя любить. Через день, неделю, месяц, неважно. Буду бороться до того момента, пока собственное сердце не остановится».

Сжал кулак, вспоминая каждое слово той самой клятвы. О, он обязательно доведет до момента, когда она бросит гиблое дело заставить его полюбить себя. И после раздавит ее сердце, словно хрупкий кусок льда, как поступали с ним.

Добрался до смартфона в кармане, включая вновь. Пришлось отключить на некоторое время, ведь бесконечно сыпались звонки да сообщения, особенно от Кенара. Прямо так не терпелось поздравить с Новым годом, что позвонил не меньше сорока раз. Едва появилось меню, тут же сонную относительную тишину раннего утра нарушил очередной звонок. Который уже было бы странным игнорировать и Тасманов вздохнув, нажал вызов, поднося телефон к уху:

— Алло?

«Тебя, где носит, твою мать?! Я уже половину отделений УВД города заставил очнуться от раннего опохмела, чтобы тебя скотину белобрысую найти!», — заорал в трубку Паша вместо приветствия. Ярик отвел трубку подальше, скривившись от рева на том конце и длительной череды отборных матов, лишь спустя пять минут Канарейкин успокоился, затем деловым тоном заявил:

«Советую явить свой зад немедленно в квартиру, сделать улыбчивое селфи на фоне дивана, успокоить Раису и прислать мне отчетное фото. Иначе, клянусь Богами, если Кира расстроится еще хоть раз, я твои бубенчики блудливые не просто вместо брелка на ключи повешу. Самолично убью, закопаю в полисаднике, затем выкопаю, воскрешу и снова убью. Понял меня?»

В этот момент вся жизнь промелькнула перед глазами Ярослава. Прямо как в той знаменитой поговорке про полет, мост и решаемые проблемы. Резко подорвавшись, выдохнул:

— Щас буду!

«Твои последние секунды пацанской беззаботной жизни пошли, гиена. Не знаю, как ты будешь извиняться, но идея Киры у*бать тебя сковородкой мне очень греет душу!»


Справочная информация*:


Картина Сандро Боттичелли «Клевета»

По утверждениям Сандро Боттичелли, написал ее для своего друга Антонио Сенъи, который посоветовал воссоздать утерянные образы.

Сюжетом произведения послужила утерянная работа греческого художника Аппелеса.

В оригинале Апелеса, который был придворным художником, обвиняют в измене. Якобы он предал египетского царя Птолемея IV. После того, как его в память об ужасных застенках тюрьмы, чтобы, как то восстановить себя от несправедливости, греческий художник написал картину Клевета. К сожалению, оригинал бесследно исчез спустя века, а Боттичелли создал ремейк на эту картину, используя описание первоисточника из трактата Лукиана «О клевете».

На картине трон с сидящим царем Мидасом с ослиными ушами, которыми его наделил Аполлон из-за несправедливого оглашения победителя. По сути дела в соревнованиях победил он, царь присудил победу другому. Вот он и обиделся.

По обе стороны от царя стоят образы Подозрительности и Неведения. Они что-то шепчут в уши царя, а он их внимательно слушает, с закрытыми глазами. И в то же время просит, чтобы ему помог уродливый человек в черном одеянии по имени Злоба, который протянул царю свою левую руку.

Злоба тащит к царю Клевету. Царь Мидас слушает любую Клевету, потому что руководит мыслями царя Злоба. Волосы у Клеветы захватили два персонажа и стараются заплести ей косы. Эти два персонажа являются Завистью и Ложью. Внешне красивые, но коварные, они хотят символами красоты: белыми лентами и розами себя таким образом отожествить с чистотой.

Тем временем Клевета вцепилась мертвой хваткой в обманутую, обнаженную для того чтобы ее поняли, и молящую о пощаде Жертву в образе юноши. Но все тщетно. Слева художник изобразил обнаженную фигуру по имени Истина, распознавание которой дано лишь Раскаянию, старухе — плакальщице.

В действительности эта картина, так и осталась загадкой для многих поколений. Никто не знает истинную причину написания этой картины мастером.

Глава 26 — Все или ничего

Когда Раиса бросилась в его объятия, стоило только переступить порог квартиры, а тявкающая Пуся подбежала, принявшись царапать его ногу коготками — стало стыдно. Мысли о мести отошли на второй план, стоило заглянуть в полные слез, большие синие глаза попросту исчезли из головы. Кулачки ударились о его плечи, пришлось даже поймать тонкие запястья, слушая сдавленные рыдания.

— Ты хоть знаешь, как я волновалась?! — она впервые сорвалась на истошный крик, а Тасманов уже не был уверен в своих убеждениях, как всего минут десять назад. Женщина, плачущая одновременно от горя и облегчения, еще некоторое время назад представлялась ему самой настоящей обманщицей Далилой, что заманила в свои сети дурака*. Теперь же хоть вешай образ непорочной Сусанны*, - женщины такие женщины.

— Прости, — выдохнул, зарываясь пальцами в волосах, утыкаясь носом в макушку и прикрывая глаза. Самого мотает, точно маятник, еще чего-то от нее хочет. Угрозы Паши уже не такие пугающие, хотя все-таки стоило бы отправить ему, чертово селфи. Вдруг правда Кира разволнуется, а ей ведь нельзя.

Этого «прости» оказалось достаточно для нее, хотя надо быть конченной дурой, чтобы не почувствовать чужой запах на рубашке, не увидеть несколько красных пятнышек на коже, оставленных чужими губами. Да и след от помады на вороте вполне сам за себя говорит. Где был, что делал, — ясно без всяких подсказок да полунамеков. И Тасманов прекрасно понимал, что она знает, но ничего не говорит. Молчит, даже упрека в глазах нет. Только легкая грусть да затаенная печаль, разъедающая душу постепенно.

«Одинаковые, они все одинаковые. Она тебе лжет, притворяется»

Голос отца в голове заглушить невозможно, он словно рядом за спиной стоит, нашептывает гадости на ухо, пока они стоят вот так в обнимку.

— Надо Паше отослать фото, иначе он меня точно выкинет из окна в следующий раз при встрече, — немного нервно рассмеялся, пытаясь шутить в такой напряженный момент. Рая сглотнула слезы, молча кивая, но отпустила лишь спустя некоторое время. Боялась. Оно понятно, видно, как волновалась, и оттого стало совсем противно от себя самого. Пришлось даже взять на руки Пусю, продолжавшую голосить пока, не поднял на уровень своих глаз, получив в ответ только недовольное рычание да оскаленные зубы.

— Она тоже очень волновалась, — выдала Рая, на что Ярик с сомнением покосился в ее сторону, ставя Пусю на лапы. Возмущенная таким отношением собака отвернулась, «закопала» его задними лапами, двинувшись в сторону одной из спален.

— Мне кажется, она бы с большим удовольствием перегрызла бы мне глотку, — буркнул, шагнув в гостиную, встав на фоне своего кожаного дивана, ища удобную позицию для селфи. Пара снимков, один из которых со средним пальцем в кадр — задание выполнено, можно выдохнуть.

— Ощущаю себя так, будто загулялся и не взял трубку, когда звонила мама, — рассеяно проговорил, убирая телефон. И наступало то, чего следовало ждать: неловкое молчание, погрузившее гостиную в атмосферу напряжения. Стояли друг напротив друга, смотря в разные стороны. Рая молчала, будто не решаясь открыть рот, а Тасманов поступал аналогично, поскольку уже сам не понимал своих собственных чувств.

— Паршивый Новый год, — выдал, дабы заполнить уже сосущую пустоту, получив в ответ столь же короткое:

— Ага.

Опять вакуум через который не получается пробраться. По-хорошему бы стоило начать выяснять отношения. Тот поцелуй, он снова и снова возникал в голове, дразня, точно красная тряпка разъяренного быка. Раздувая вновь пламя сомнения, пока Раиса не заговорила, нарушая мысленный поток бесконечных эмоций, одна сменявшую другую.

— Я пойду, наверное, надо еще будет заехать к родителям, посидеть с ними, — выдохнула, а в глазах застыла надежда. Будто просьба тихая, безмолвная, — остановить, не дать уйти. Да только Ярослав молчал, лишь кивнул, стоило девушке шагнуть в коридор.

— Проводить?

«Еще давай ковер красный постели, тупой недоумок», — сам себя обругал, ляпнув, не подумав, заметив, как вздрогнула Кошкина.

— Не нужно, сама доеду на такси. Ты же устал, — отозвалась тихо, собираясь, отводя взор. Натянула тот саамы злосчастный пуховик, нахлобучивая вязаную шапку на голову. Пакет с платьем, которое она переодела, взяла в руки вместе с небольшой сумочкой. Косметика стерлась, остались лишь припухшие красные глаза да нос, однако это ее совершенно не портило. Взглянула на Ярослава напоследок, говоря неловко:

— Там… В общем, с собакой я погуляла. Надо было себя чем-то занять. Кое-что приготовила. Посмотришь, — а после отвернулась, открывая входную дверь, перешагивая порог.

«Пусть уходит»

Не хочет он, чтобы она уходила.

«Она тебе не нужна»

Нужна. Очень нужна, возможно, даже больше, чем сам Тасманов подозревал. Смотрел, как она уходит, но сдвинуться с места не мог, будто кто-то приклеил к паркету собственной квартиры. Держал крепко, не отпуская, совсем не подозреваю, что единственный его надзиратель — он сам. Раиса почти дошла до лестницы, загружая приложение такси, когда внезапно Ярик заставил себя сдвинуться с места, бросившись вперед с криком:

— Подожди!

А затем обхватил руками со спины, прижимая к себе, чувствуя, как Кошкина обхватила его запястье с подаренными на нем часами, застыв. С минуту стояли так посреди коридора, не решаясь ни сдвинуться, ни заговорить. И лишь стоило Рае прошептать сдавленно слова, которые ударили точно в цель, очнулся, будто ото сна:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Любовь к тебе — убивает, Ярослав. Я знаю, что обещала, помню собственные слова. Но ты словно маятник: сейчас один, через пару часов совершенно другой. Понимаю, невозможно изменить человека без его согласия или попытаться исправить, но прошу — не делай так больше. Ты даже не представляешь, какие ужасы я пережила в голове, пока этот чертов телефон выдавал мне лишь один ответ: абонент недоступен.