— …некоторые чарльстонцы хорошо зарабатывают на фосфатах, но они не показывают этого. Ты должна избегать экстравагантности и хвастовства. Он твой муж, и это твой долг предупредить его. Элеонора Батлер думает, что он все делает правильно, она все время портила его; но ради нее, так же, как и ради вас с Реттом, ты должна проследить, чтобы Батлеры не ставили себя под подозрение.

— Я попыталась поговорить с Элеонорой, — фыркнула Элали, — но она не захотела и слушать меня.

Глаза Скарлетт опасно блеснули.

— Я более признательна вам, чем могу это выразить, — сказала она с преувеличенной вежливостью, — и я обращу внимание на каждое ваше слово. Но сейчас мне действительно надо бежать. Спасибо за изумительный завтрак.

Она встала, поцеловала в щечку тетушек и поспешила к двери. Если она не уйдет в эту минуту, то она закричит. Хотя ей все же стоит поговорить с Реттом.

— Видишь ли. Ретт, почему я решила сказать тебе об этом? Люди осуждают твою маму. Я знаю, что мои тетушки любительницы совать нос в чужие дела, но именно такие люди причиняют много неприятностей. Ты помнишь миссис Мерриуэзер и миссис Мид?

Скарлетт надеялась, что Ретт поблагодарит ее. Она не была готова к его усмешкам.

— Благословляю их встревающие старые сердца, — усмехнулся он. — Пойдем со мною, тебе придется сказать это маме.

— Ах, Ретт, я не могу. Она будет так расстроена.

— Ты должна. Это серьезно. Абсурдно, но все серьезные дела всегда абсурдны. И убери со своего лица выражение дочерней заботы. Тебе наплевать, что происходит с моей мамой, и мы оба знаем это.

— Это неправда! Я люблю твою мать.

Ретт подошел к ней, взял ее руками за плечи и встряхнул ее так, что она изменилась в лице. Его холодные глаза рассматривали ее, будто она была на допросе.

— Не лги мне о моей матери, Скарлетт. Я предупреждаю, это опасно.

Он был рядом с ней, прикасался к ней; губы Скарлетт раскрылись, ее глаза говорили, как долго она ждет его поцелуя. Если бы только он немного наклонил голову, она бы встретила своими губами его губы. У нее захватило дыхание.

Руки Ретта напряглись, она могла чувствовать это, он собирается прижать ее к себе, слабый возглас радости вырвался с ее дыханием.

— Черт побери тебя! — тихо выругался Ретт. Он оторвал себя от нее. — Пойдем вниз. Мама в библиотеке.

Элеонора Батлер уронила свои кружева себе на колени и положила на них свои руки, левую сверху правой. Это значило, что она готова внимательно слушать Скарлетт.

Закончив, Скарлетт нервозно ожидала реакции миссис Батлер.

— Садитесь оба, — спокойно сказала мисс Элеонора. — Элали не совсем права. Я с вниманием отнеслась к ее словам о том, что я трачу слишком много денег.

Глаза Скарлетт расширились.

— Однако я решила, что в этом нет риска остракизма. Чарльстонцы прагматичны, как все старые цивилизации. Мы признаем, что благосостояние желательно, а бедность исключительно неприятна, но бедному полезно иметь богатых друзей. Люди будут считать это непростительным, если я буду подавать ужасное вино вместо шампанского.

Скарлетт нахмурилась. Она плохо понимала, но ровный, спокойный голос миссис Батлер говорил ей, что все в порядке.

— Может, мы были более заметными, — говорила Элеонора, — но в данный момент никто не может позволить осуждать нас, если Розмари решит выйти замуж за сына, брата или кузена семьи.

— Мама, ты бесстыдно цинична, — засмеялся Ретт.

Элеонора Батлер просто улыбнулась.

— Над чем вы смеетесь? — спросила Розмари, открывая дверь. Ее глаза быстро пробежали с Ретта на Скарлетт и обратно.

— Я услышала твое гоготание еще на полпути сюда, Ретт. Над чем вы смеялись?

— Мама была циничной, — сказал он.

Они переглянулись с Розмари, как конспираторы. Скарлетт почувствовала себя отстраненной, и она повернулась спиной к ним.

— Можно, я посижу немного с вами, миссис Элеонора? Я хочу спросить вашего совета, что надеть на бал.

Элеонора Батлер вдруг увидела, как рот Скарлетт раскрылся от удивления, а ее глаза засверкали от возбуждения. Элеонора посмотрела себе через плечо, надеясь увидеть, что же удивило Скарлетт.

Скарлетт смотрела в одну точку, но она ничего не видела: она была ослеплена мыслью, которая только что осенила ее.

«Ревность! Какой же я была дурой! Конечно, именно это. Это объясняет все. Почему я так долго не могла додуматься? Ретт практически ткнул меня носом в нее, когда намекнул на название реки Эшли. Он все еще ревнует к Эшли. Он все время сумасшедше ревновал к Эшли, вот почему он так желал меня. Все, что мне надо сделать, — это заставить его снова ревновать. Не к Эшли! Нет, я найду кого-нибудь еще, кого-нибудь здесь» в Чарльстоне. Это будет не трудно. Сезон начинается через шесть дней, и начнутся вечеринки, балы и танцы. Чарльстон может быть шикарным, снобистским, но мужчины не меняются с географией. У меня будет целая свита кавалеров, шатающихся за мной после первой же вечеринки. Я едва могу дождаться этого.

После воскресного обеда вся семья пошла в Конфедератский дом, неся корзины зеленых веток с плантации и два торта миссис Элеоноры. Скарлетт почти танцевала, раскручивая свою корзинку и напевая рождественскую песенку. Ее веселость была заразительна, и скоро все четверо распевали песни перед домами на их пути.

— Входите, — кричали хозяева каждого дома.

— Пойдемте с нами, — предлагала миссис Батлер, — мы идем украшать Конфедератский дом.

Уже набралось более дюжины добровольных помощников, когда они подошли к старому дому на Брод-стрит.

Миссис Элеонора вытащила сахарное печенье, которое принесла для сирот. Две вдовы поспешно усадили сирот вокруг стола.

— Теперь мы можем спокойно развесить зелень, — сказала миссис Батлер. — Ретт, ты будешь работать на лесенке, пожалуйста.

Скарлетт уселась рядом с Анной Хэмптон. Ей Нравилось быть очень милой с этой робкой молодой девушкой, так как Анна была так похожа на Мелани. Анна тоже ее обожала. Ее мягкий голос оживлялся, когда она восхищалась волосами Скарлетт.

— Это чудесно иметь такие темные волосы, — сказала она. — Они как черный шелк.

Когда с украшениями было покончено и высокие комнаты наполнились запахом смолы и сосновых веток, дети стали петь веселые песенки. «Как бы все это понравилось Мелли, — подумала Скарлетт, — Мелли так любила детей». На мгновение Скарлетт почувствовала себя виноватой, так как не послала рождественских подарков Уэйду И Элле.

— Как это было весело! — говорила она, когда они ушли из Дома. — Я люблю канун Рождества.

— Я тоже, — сказала Элеонора. — Это хорошая передышка перед Сезоном. Бедные солдаты-янки будут сидеть у нас на шее. Их полковник не может нам простить того, что мы нарушили комендантский час.

Она хихикнула, как девочка.

— Как это было весело!

— Мама, — сказала Розмари. — Как ты можешь звать этих мерзавцев в голубых формах «бедными» янки?

— Они бы с большим удовольствием провели эти праздники в кругу своей семьи, нежели изводить нас здесь. Я думаю, они стыдятся.

Ретт усмехнулся.

— Ты и твои загадочные подруги приготовили что-то для них, готов поспорить.

— Только если нас вынудят на это. — Миссис Батлер снова хихикнула. — Мы считаем, что сегодня все так тихо только потому, что их полковник слишком набожный, чтобы приказать действовать в святое воскресение. Завтра он нам покажет. В старые времена они утомляли нас тем, что обыскивали наши корзинки, когда мы возвращались с рынка. Если они попробуют это снова, то будут опускать свои руки во что-то интересное под зеленым луком и рисом.

— Внутренности? — попыталась догадаться Розмари.

— Битые яйца? — предположила Скарлетт.

— Порошок, вызывающий зуд? — гадал Ретт.

Мисс Элеонора хихикнула в третий раз.

— И еще некоторые другие вещи, — самодовольно сказала она. — Мы разработали определенную тактику в те времена. Спорю, многие из солдат еще ни разу не слышали о ядовитом сумраке. Мне не хочется быть столь немилосердной с христианами, но они должны узнать, что мы перестали бояться их.

— Хотела б я, чтобы Росс был здесь, — сказала она резко, без смеха. — Когда, ты считаешь, будет безопасно для твоего брата приехать домой, Ретт?

— Это зависит от того, как быстро вы укажете место янки, мама. Обязательно ко времени святой Сесилии.

— Тогда все в порядке. Не важно, если он пропустит все остальное, но попадет на Бал. — В голосе мисс Элеоноры Скарлетт могла расслышать заглавную букву «Б».

Неожиданно для Скарлетт время до начала Сезона пролетело так быстро, что она едва заметила его. Самым веселым событием была битва с янки. В понедельник рынок звенел от хохота, когда чарльстонские дамы готовили корзинки с собственным оружием.

На следующий день солдаты были осторожней, они надели перчатки.

— У меня была коробка с сажей с открытой крышкой в моих покупках, — сказала Салли Брютон во время партии в вист. — А что у тебя?

— Перец. Я до смерти боялась, что начну чихать и выдам ловушку…

Новый порядок нормирования был издан недавно, и чарльстонские леди теперь играли на кофе, а не на деньги.

— Сделка, — сказала она, — мне везет. Всего несколько дней, и она пойдет на бал, будет танцевать с Реттом. Он сторонился ее сейчас, устраивая так, чтоб они не оставались вдвоем, но на танцевальной площадке они будут вместе.

Скарлетт приложила белые камелии, которые прислал ей Ретт, к завиткам волос на затылке, затем посмотрелась в зеркало.

— Это выглядит, как жир на колбасе, — сказала она с отвращением.

— Панси, тебе придется изменить мою прическу. Собери волосы наверх.

Она может приколоть цветы между волнами, это будет неплохо. Ах, почему Ретт говорит, что цветы со старой плантации должны быть единственным украшением? Мало того, что ее бальное платье было таким немодным. Она рассчитывала на свой жемчуг и бриллиантовые сережки.

— Тебе не надо прочесывать дырку у меня в голове, — заворчала она на Панси.