Алекс Джиллиан - Скандальный Роман (СИ)

— Извини, — снова бормочу я, перебирая пальцами длинные темные локоны, кладу голову на ее грудь, пытаясь привести в порядок мысли и восстановить дыхание. — Я веду себя, как мудак. Почему ты меня терпишь?

— У тебя что-то случилось? — спрашивает она тихо. В ее голосе столько искреннего участия, понимания, нежности, а мне было бы легче, если бы она послала меня к черту и влепила пощечину.

— Я все тебе объясню, но не сейчас, малыш, — обещаю я, приподнимаюсь на локтях и всматриваюсь в темные обеспокоенные глаза. Она касается пальцами моей щеки, неуверенно улыбаясь. Мне кажется, что я прекрасно понимаю чувства, которые плещутся в глубине ее глаз, и ненавижу себя за то, что допустил это.

— Это твой агент, да? У тебя с ней отношения, которые ты никак не можешь закончить? — спрашивает она дрогнувшим голосом. — Она все время звонит тебе?

Невольная улыбка трогает мои губы, и прижимаюсь поцелуем к ее тонким пальчикам.

— Неужели ты думаешь, что я пришел бы со свидания и набросился на тебя, как голодный зверь? Отношения действительно были, но давно, малыш. Ничего серьезного. Просто трахались время от времени.

— А со мной? Серьезное? — спрашивает она, напряженно глядя мне в глаза.

— У нас с тобой особенные отношения, — уклончиво отвечаю я, поднимаясь. Сажусь, натягивая джинсы, и поправляю футболку на Руслане, которая тоже выпрямляется, не отрывая от меня изучающего взгляда.

— Елка потрясающая. Спасибо, — произношу я, глядя в сторону бессменного атрибута нового года и рождества. Замечаю боковым зрением, как Руслана кивает. — И за ужин спасибо. Я сейчас все попробую. Обо мне давно никто не заботился, — признаюсь я. Тянусь за бутылкой и разливаю вино. — Простишь меня? — спрашиваю я, подавая ей бокал. Руслана молчаливо рассматривает мое лицо, пригубив гранатовый напиток. Не дождавшись ответа, достаю из заднего кармана джинсов зажигалку и чиркаю поочередно над фитилями погасших свечек. — Вот теперь все красиво, — улыбаюсь удовлетворенно. Она прижимается лбом к моему плечу, заставляя меня вздрогнуть. Обнимаю ее в ответ за талию, и когда она запрокидывает лицо, целую в губы, наслаждаясь терпким букетом сухого вина.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем, Лан, — нехотя отрываясь, хрипло говорю я, снова чувствуя закипающее в венах возбуждение.

— Все, что хочешь, — улыбается она, скользя ладонью по рельефам на моей груди.

— Насчет контрацепции. Мы несколько раз не предохранялись. Я беспокоюсь….

— Я пью таблетки, — быстро и немного смущенно отвечает она. — Не переживай, маленьких Джорданов не предвидится. Но тебе стоило спросить об этом до, а не по факту.

— Извини. Так вышло, — бормочу я и тянусь за бокалом. — Иногда у меня напрочь сносит крышу, когда я на тебя смотрю.

— И многим ты так зубы заговариваешь? — ухмыляется Руслана.

— Нет. Обычно я не забываю о контрацепции.

— Ключевое слово «обычно». И часто бывает это «обычно»? — в ее голосе слышаться ревностные нотки.

— Что ты хочешь услышать? У меня никого не было с тех пор, как мы вместе начали работать над романом. Я ответил на твой вопрос?

— Да, — удовлетворенно кивает Руслана, расплываясь в улыбке. — Я сейчас быстренько приму душ и разогрею ужин. Не думаю, что он съедобен в холодном виде, — говорит она, поспешно вставая. Я удерживаю ее за руку.

— Не надо ничего греть. Только душ. А потом я исправлю небольшое недоразумение. Обещаю, что буду очень долго заглаживать вину.

— Поверю вам на слово, мистер Джордан, — со смешком кивает Руслана и, разворачиваясь, убегает в ванную комнату. Я провожаю ее тяжелым напряженным взглядом. Мне хорошо с ней, я словно оживаю, забываю обо всем, заряжаюсь ее энергией. Но что я могу дать ей взамен?

Взъерошив волосы, я встаю и, взяв со стола тарелку, иду греть ужин. Сам.

Лана

Первое, что чувствую, когда просыпаюсь следующим утром после нашего очередного ночного безумия, это легкое касание ветра к своей обнаженной коже, и почти полностью накрываю себя одеялом. Мне никогда не холодно, когда Алекс рядом, а значит что-то не так. Вчерашний день пролетел слишком быстро — вчера Алекс отключил телефон, да и меня заставил, и мы провели целые сутки под девизом «никаких звонков и социальных сетей» и полдня провалялись в постели, где он очень долго и упорно извинялся за все свои «грехи». Я не могла долго на него злиться, да и не имела права. Работа занимает большую часть его жизни, и я должна это принять. Ему не двадцать, а тридцать шесть, он занятой, взрослый человек. Мне ли не знать, каково это когда мужчина живет на работе? Мой отец явный тому пример. Наоборот, я безумно рада тому, что Алекс снова в литературной гонке, и с нетерпением жду, когда увижу его на вершине писательского Олимпа, ну или хотя бы его книгу во всех книжных магазинах страны. Кстати… после очередного секс-марафона я уговорила его открыться мне. Показать свой новый роман, который он пишет один. Медленно, но верно… сказать, что я была поражена, все равно, что промолчать. Я на час уединилась в ванной и просто проглотила то, что он написал меньше, чем за месяц, и не понимала, как ему удается за несколько глав закрутить сюжет так, что оторваться невозможно. Пролистывая страницу за страницей, я каждый раз меняла свое мнение о главном герое, поражаясь тому, как ловко он играет с гранями человеческих душ. Скажи я ему это вслух, он, наверное, станет отрицать или подумает, что я просто хочу завалить его своей лестью и пустыми комплиментами… но это не так.

Я не литературный критик и не Богиня пера, но я вижу дальше и понимаю, что этот новый роман — это именно то, что от него ждали три года. И если он считает иначе, ему не поздоровится и прямо сейчас.

— Прочитала? — просто спросил Алекс, когда я вышла из ванной, намотав на голову полотенце. Завернувшись в подаренный им халатик из розового шелка, я села рядом на кровати и, обхватив его лицо руками, притянула к себе и прошептала:

— Не могла оторваться. Как ты это делаешь, засранец? — выдохнула я, поцеловав в приподнявшийся уголок губ.

— Что делаю? — опустил взгляд Алекс. Угу. Скромничает он. Знаю я тебя.

— Заставляешь верить им. Верить тебе. Каждой строчке. Я тобой горжусь, — тихо шепчу я, падая в его объятия, прижимаясь лбом к его телу, слегка потираясь о размеренно вздымающуюся грудь.

— Брось. Роман сырой. Пока никуда не годится. Да и Стейси скажет, что это полный трэш.

— Если сюжет оригинален, это еще не значит, что это трэш, малыш. Какая разница, что скажет Стейси? Ты обязан дописать эту работу. Не бросай их, Алекс. Я больше не хочу видеть на твоем столе «мертвые души» в виде исписанных, искомканных и разорванных листов и удаленных файлов на компьютере. У тебя все получится. Я в тебя верю, слышишь? — приподнимаю голову, заглядывая ему в глаза. Алекс долго молчит, внимательно разглядывая черты моего лица, и подносит мою ладонь к губам, по очереди целуя каждый пальчик. Кожу покалывает от нахлынувшей нежности, и я еще сильнее прижимаюсь к своему мужчине.

— Иногда мне кажется, что я могу все, пока ты в меня веришь, — тихое признание вырывается из его губ, и мы снова пропадаем для материального мира, уходя в нирвану, некое астральное место, существующее только для нас двоих. Иногда мне кажется, что заниматься с ним любовью сродни очень глубокой медитации. Каждый раз, когда мы делаем это так как вчера — медленно, сладко, и наслаждаясь друг другом, я будто заглядываю внутрь себя и вижу, как целый сад невероятных чувств, которому я позволила появиться около месяца назад, расцветает у меня на глазах. Истинная магия. И я не хочу, чтобы он исчез. Никогда.

А сейчас утро… я уже и забыла, какой сегодня день недели. Но когда просыпаюсь, сразу понимаю, что Алекса в квартире нет. Я всегда ощущаю жар, исходящий от его тела, да и имею дурную привычку закидывать на него ногу по утрам. Напрягаюсь, усаживаясь в постели, и сонно потираю веки, стараясь найти взглядом телефон. По выходным у нас нет утренних пробежек, но Алекс какого-то черта уже успел куда-то слинять. Внутри закипает жгучая волна раздражения и легкой обиды, пока мои руки не доходят до записки, оставленной на тумбочке на его подушке.

«Доброе утро, моя маленькая. Чтобы окончательно искупить свою вину, побежал за твоим любим кофе. Не теряй меня», — вслух читаю я, ощущая, как падает внутри сердце. И снова подскакивает, сходя с ума от внезапно охватившего ощущения абсолютного счастья.

Заряд хорошего настроения на целый день гарантирован. Наспех принимаю душ и следую на кухню, накинув классическую белую рубашку Алекса на обнаженное тело. Закатав рукава, достаю смесь для блинчиков, включаю любимую музыку и собираюсь приготовить нам завтрак. Я давно не делала блины, но прекрасно помню, что научила меня их готовить еще мама. По выходным я всегда помогала ей готовить завтрак, а потом мы кушали всей семьей, строя грандиозные планы на два предстоящих семейных дня.

Воспоминания о маме накрывают меня с головой, и ощущая легкий укол боли, я начинаю думать и о папе, и о том, что мы до сих пор в жуткой ссоре, которая безусловно волнует нас обоих. Но каждый из нас слишком горд, чтобы первым пойти на перемирие. Это неправильно. Я чувствую, что должна пойти навстречу отцу и попробовать еще раз поговорить с ним. Я действительно неблагодарная дочь. Он все делал для меня и Дэнни, и даже его тотальный контроль и постоянное наблюдение — это лишь проявление любви ко мне. Возможно, если бы не отец и не желание сделать вопреки его указаниям, я бы никогда не решилась выставить свой дебютный роман на всеобщий суд.