OceanHeart: Обещаю, что ты будешь первым моим читателем.

ADark: Хмм, первым твоим. Звучит сексуально. Ты давно не радовала меня фотками.

OceanHeart: Я сейчас на лекции. Могу скинуть фотографию своего преподавателя.

ADark: Это женщина?

OceanHeart: Нет, мужчина….

ADark: А что за предмет?

OceanHeart: Банковское дело.

ADark: И он ничего? Как ты его находишь?

OceanHeart: Фуу. Этого достаточно?

ADark: И все преподы мужского пола у вас попадают под разряд твоего «фууу»?

OceanHeart: Практически.

ADark: Сочувствую. Это плохо, когда некому построит глазки. Как твой парень? Колин вроде?

OceanHeart: Мы давно расстались, но он не оставляет попыток вернуть меня. Колин уверен, что я сплю с преподом по философии, и постоянно устраивает мне сцены ревности.

ADark: А это не так?

OceanHeart: Конечно, нет. Я хорошая девочка.

ADark: Меня-то не обманешь. Я знаю, насколько ты плохая. Серьезно, Оушен? Секс с преподом по философии? Он же зануда наверняка.

OceanHeart: Нет, он классный.

ADark: Попалась))) Все-таки было. Маленькая развратница.

OceanHeart: Ничего серьезного. Так, легкая интрижка. Уверена, что у него таких, как я….

ADark: Чувствую сожаление между слов. Ты влюбилась, детка?

OceanHeart была в сети минуту назад.


Лана

Я растворилась в нем, как во сне. Осознанном сне, где все происходящее кажется волшебным и реальным одновременно, но в то же время хрупким и зыбким. Во сне, где ты все время боишься проснуться, потерять, отпустить…

День до пары по философии теперь длился целую вечность, а ночь превращалась в короткий миг наслаждения и нереального счастья, которое кружило мне голову, наполняло и питало душу эмоциями через край. Жизнь будто приобрела краски. Я вдруг четко и ясно осознала, что у меня есть человек, которому я нужна такой, какая я есть. Чудаковатая писательница, любительница эротических триллеров, непосредственный и местами непоседливый ребенок. Я не понимала, как Алекс терпел мои мини-истерики, всполохи ревности, когда жаловалась ему на то, что перед парой он собирал вокруг себя целую стаю студенток, у каждой из которых имелись к нему важные вопросы «по учебе». Было неприятно смотреть на это, но скорее не потому что я ревновала, а потому… что не могу подбежать к нему, крепко обнять и показать всем идиоткам, чтобы убрали от него свои грязные ручонки. Не знаю, как терпел то, что я заставила его бегать вместе по утрам в Центральном парке, и как терпит, что постоянно краду его футболки. У меня уже целая коллекция скопилась на каждый день недели. Думаю, я сильно выбила его из колеи привычной жизни, учитывая его былую славу и все эти фотографии пьяного Джордана в прессе. Зато теперь в СМИ проскакивают другие фото, и фигурирую на них я. Отец совсем перестал мне звонить и писать, и Дэнни, с которым я по-прежнему вижусь через день, говорит, что он очень расстроился, когда увидел меня с Алексом. Что ж, очевидно и тут мой папа не принимает мой выбор. Надеюсь, до его дня рождения мы помиримся, ну а пока я даже отпуск на работе взяла, чтобы больше уделять совместной работе над романом. Решила, что оставлю себя без нового телефона и продам пару фирменных сумочек, чтобы купить подарки родным и близким на Рождество.

Больше мы с Алексом не рисковали и не занимались ничем непристойным в аудитории или в его кабинете. Я до сих пор страдала от приступов паранойи, что нас кто-то мог видеть или слышать, но, кажется, все было тихо. После учебы я бежала в его квартиру, чтобы отредактировать ранее написанное и заказать нам еду на ужин. У консьержа выпросила ящик с гирляндами и елочными украшениями, которые остались после декора общего холла, и в один из вечеров принялась за создание Рождественской атмосферы. А что еще было делать? Алекс постоянно обещал прийти в восемь, но, как правило, опаздывал на два или даже на три часа, объясняя это тем, что у него была деловая встреча. Со Стейси, с издателями… я старалась не устраивать ревнивых истерик. Все-таки это его работа, и я рада за Алекса — если он стал так часто видеться со своим агентом, значит, лед тронулся, и очень скоро я смогу поздравить его с очередной, взятой в печать книгой. К тому же… я слишком сильно люблю себя и страдаю от непоколебимой внутренней уверенности в том, что рядом со мной Алекс не посмотрит ни на какую другую женщину, когда дома его жду я. И пусть иногда дело доходит до шутливых драк, которые заканчиваются синяками и битой посудой, но я все равно даю ему все, что ему необходимо. Почти все… несмотря на мои редкие сомнения и разговоры о том, что «мы должны все закончить», в конечном счете я всегда сдаюсь в его сладкий плен.

Спустя двенадцать дней беспрерывной совместной работы мне уже начинает казаться, что мы совсем не расстаемся и с каждым днем все больше прорастаем друг в друге. Невольно проскальзывают мысль, что так я готова провести всю жизнь, несмотря на то, что раньше парни очень быстро надоедали мне, и я задавалась одним единственным вопросом: «как люди не устают друг от друга?». Все очень просто. Но слово на букву «л» пока из запрещенного словаря. Ни за что не признаюсь ему первой.

Пару раз Алекс готовил ужин сам. Точнее, он готовил свой фирменный нежнейший стейк, а я в это время делала соус для пасты. Каждый день я узнавала его все ближе и ближе, замечая, что меня не бесят даже самые вредные его привычки.

Я восхищалась им.

Хотела до дрожи.

И каждый раз влюблялась…

В его образ мышления, в его мимику, жесты, взгляды, и даже в то, как он хмурится. Особенно, когда сосредоточенно пишет или за что-нибудь меня отчитывает.

Я влюблялась в редкие ямочки на его щеках, в его нежность и грубость… абсолютно во все, что стало частью моей жизни.

А еще в то, как Алекс относится к детям.

Утром выходного дня мы вышли бегать пораньше и намотали несколько кругов по правой части Центрального парка, пока не заметили потерявшуюся среди голых деревьев девочку.

— Тебе помочь, малышка? Ты потерялась? — заботливо спрашивает Джордан, опускаясь к девочке так, чтобы его глаза находились на уровне ее глаз.

— Кажется да, — растерянно заявляет девочка, с опаской оглядывая нас.

— Пойдем, найдем твою маму. Ты не против, Руслана?

— Конечно, нет, — киваю я, наблюдая за тем, как он обматывает покрасневшие от холода ручки ребенка своим шарфом. Ничего милее в жизни не видела. Щемящий грудь спазм сдавливает внутренности, и я моргаю, чтобы не расплакаться, как полная идиотка. К счастью, ровно через две минуты мы находим маму малышки, и она еще долго благодарит нас. Он вообще очень часто смотрит на детей в парке. Наверное, ему хочется ребенка… ему тридцать шесть, и он совсем один. Хоть мы и не разговаривали о его прошлых длительных отношениях, я чувствую, что расстались они болезненно. Может, от этого он и пустился «во все тяжкие»?

— Ты будешь замечательным отцом, — признаюсь я, когда мы снова переходим на бег. — Или ты специально делаешь все это, чтобы я окончательно потеряла от тебя голову?

— Ты о чем? — растерянно спрашивает Алекс, не сразу понимая, о чем я.

— У тебя просто какой-то радар на малышей.

— Конечно, радар. Иначе бы я даже не посмотрел в твою сторону, крошка, — смеется Алекс, резко останавливаясь.

— Пойдем, покатаемся на коньках, идеальный папочка? — киваю в сторону катка и, не дожидаясь его ответа, тяну за собой в сторону проката коньков.

— Ты невыносима, Лана. В последний раз я катался на коньках, когда еще жил в России, — ворчит Алекс, но вопреки его недовольству я удивленно вскидываю бровь, отмечая, что он уверенно стоит на коньках. Беру его за руку и направляю за собой, но Алекс перехватывает инициативу, и вот мы уже вместе кружим по льду, время от времени неловко спотыкаясь и чуть ли не падая.

— Алекс, смотри! Снег пошел. Давно не было в Нью-Йорке такого, — зачарованно шепчу я, хватая ладошками крупные хлопья снежинок и чуть не падаю. Алекс вовремя удерживает меня и притягивает к себе за ворот куртки. Его лицо так близко, и я вижу, как снежинки тают на его ресницах, коже и наверняка горячих даже сейчас губах.

— Ты никогда не дашь мне упасть? — игриво спрашиваю я, понимая, что безумно хочу поцеловать его, несмотря на то, что на катке находится слишком много детей, и это не очень прилично. Кажется, он читает мои мысли и все равно наклоняется ко мне, обводя пальцем контур моих губ.

— Не дам.

— Какой ты врун! Ты просто знаешь все эти приемчики, которыми можно очаровать дев… — но договорить я не успеваю, потому что он уже затыкает меня, целуя чересчур крепко и до неприличия долго.

Мы опять потеряли голову… а если нас увидят? Боже, я не могу спокойно жить, постоянно думая об этом. Мне не терпится уйти домой, несмотря на такое замечательное утро, но мы с Алексом заходим в торговый центр, чтобы запастись продуктами. Я забежала в магазин, чтобы купить последние украшения для квартиры — огромный хрустальный шар с опадающим снегом и большую рождественскую кружку для Алекса. Красные домашние штаны для него и такого же цвета короткие шорты для себя, и шапку Санты. Все заканчивается тем, что я захожу в магазин белья и долго не признаюсь ему в том, что же купила. В ответ он на десять минут исчезает в секс-шопе и выходит оттуда с подозрительно большим пакетом, вгоняя меня в краску.