— Я умираю, Алекс, — всхлипывает Руслана, синхронно двигаясь мне навстречу.

— Значит, мы на одной волне, детка, — с губ срывается рваный стон, когда я начинаю толкаться еще сильнее. Рычание, шипение, хриплые стоны, удары, стремящихся к соединению потных тел, охваченных общим одержимым желанием достичь предела, за которым не был еще никто из нас.

— О, Господи, хватит, — кричит она, резко выгибаясь подо мной. Ее бедра начинают мелко дрожать, и я продолжаю вбиваться в нее в сумасшедшем ритме, ощущая под ладонью сокращение мышц ее живота. Сжимаю пальцами чувствительный комочек, и она откидает голову назад, закрывая глаза и стискивая губы. Стенки ее лона становятся еще уже, когда оргазм набирает свои обороты.

— Ты умница, детка, — с мучительным стоном бормочу я, делая еще несколько мощных движений, приближающих меня к нирване. — Блядь, это просто охренительно, — болезненный рык срывается с губ, прежде чем волна удовольствия, скользя по позвоночнику вниз, погружает меня в пульсирующее чистое наслаждение.

— Ты меня выжала, девочка, — хриплю несколькими минутами спустя, приходя в себя и понимая, что почти раздавил ее своим огромным телом, распластав на столе. Ее бедра, мелко подрагивая, обнимают мои, ладони скользят по мокрой от пота спине, оставляя борозды от ногтей. И она даже не пытается оттолкнуть меня. Поднимаясь на локтях, я смотрю в охваченное удовольствием потрясенное лицо. Ее взгляд рассеяно скользит по мне, словно пытаясь осознать случившееся.

— Ты жива? — прочистив горло, спрашиваю я, легко касаясь ее губ нежным поцелуем. Руслана кивает, явно не испытывая желания поболтать и разбивая все устоявшиеся шаблоны о женщинах, которые любят потрепаться после секса. Видимо, зависит все-таки от секса. Мое сердце колотится так, словно я пробежал десяток километров. И ее напротив моей груди бьется так же сильно.

— В душ? — спрашиваю я. И девушка снова кивает.

Я отлипаю от нее, все еще чувствуя отголоски удовольствия в своем теле, снимаю презерватив, бросая его в урну. Сгребаю ее в охапку, поднимая со стола, который каким-то чудом выжил в неравной битве, и несу в ванную комнату. Мы оба забираемся в душевую кабинку и стоим под теплыми струями, молчаливо глядя друг на друга. Я не уверен, что кто-то из нас сможет сегодня написать хоть строчку. Протягиваю руку за тюбиком с гелем для душа и выдавливая немного на руку, растираю по ее телу. Заботиться о ней не менее приятно, чем трахать ее. Черт возьми, я сошел с ума. Уверен, что так и скажут, если наша интрижка станет достоянием общественности, но почему-то меня мало волнует мнение окружающих. Как, впрочем, и всегда.

Закончив с банными процедурами, я заворачиваю Руслану в полотенце и несу в кровать, укладывая под одеяло словно маленького ребенка. Собираюсь уйти, чтобы убраться на месте нашего морального падения, но она удерживает меня, хватая за руку.

— Обними меня, — просит она, и я вижу разрастающуюся тревогу в карих глазах. Мягко улыбаюсь, ложусь рядом и привлекаю ее к себе за талию, позволяя доверчиво уткнуться в мою шею. — Скажи, что мне это не приснилось, — шепчут ее губы. В полумраке спальни я ласково провожу ладонью по обнаженным плечам девушки, наслаждаясь нежным бархатом ее кожи. Она изумительно пахнет и ощущается рядом со мной… правильно, естественно. Словно заняла то место, которое всегда ее ждало. Внутри что-то тревожно щелкает, когда я встречаю такой же напуганный бездонный взгляд.

— Не приснилось, — улыбаюсь я, и она проводит ладонью по мышцам на моей груди. Сначала неуверенно, потом все смелее. Приподнимается, придвигаясь еще ближе, и кладет голову на мое плечо, переплетая наши ноги. Проглатываю образовавшийся в горле комок, когда она ласково целует меня в плечо и снова ложится, опуская длинные ресницы. Ее молчание наполняет меня тяжелыми мыслями, взывает к проснувшейся совести.

— Пообещай, что не влюбишься в меня, Лана. Этого категорически нельзя делать, — произношу я, поглаживая ее гладкую спину, которая мгновенно напрягается в ответ на мои слова.

— Тебе стоило сказать об этом до того, как ты попросил снять меня трусики, — немного нервным голосом ответила девушка. Я обхватил пальцами ее щеки и мягко приподнял, заставляя взглянуть на меня.

— Разве мы говорили о любви, когда я попросил тебя это сделать? — спрашиваю я. — Ты несколько раз дала понять, чего хочешь. Мы получили удовольствие, а завтра вернемся к написанию романа. Ты же еще не забыла про основную цель наших взаимоотношений?

— Я думала, что ты забыл, — хмурится девушка. — Что для тебя обещание написать со мной книгу было всего лишь поводом забраться мне под юбку.

— Считаешь меня таким примитивным? — иронично улыбаюсь я, лаская ее щеки. — Я держу свои обещания. Если только у меня не умоляют взять их обратно.

— Я не умоляла, — сразу начинается дуться Лана. Я невольно улыбаюсь, запуская пальцы в шелковистые черные волосы, влажные после душа.

— Ты была на грани, — самоуверенно бросаю я, и она ударяет ладошкой меня по груди.

— Ты самодовольный павлин, — фыркает она.

— Боже, какое литературное ругательство. Ты делаешь успехи, крошка. Растешь на глазах, — подтруниваю я над ней.

— Прекрати издеваться, Алекс, — надувает губы девушка. — И хватит называть меня крошкой и деткой. Мне кажется, что таким образом ты пытаешься отдалиться от меня. Это немного неприятно.

Я успокаивающим жестом обнимаю ее за плечи.

— Только в особенные моменты, хорошо? — спрашиваю я. — Мы еще не добрались до самых интересных сцен.

— Если ты собираешься действительно все их повторить, то писать нам будет совершенно некогда, — совершенно серьезно заявляет мисс Мейсон.

— Придется видеться чаще, Лан, — пожимаю плечами. — Ты не собираешься поспать?

— Хочешь меня заткнуть?

— Нет, просто думаю, что зря переживал насчет твоей молчаливости после секса.

— Как-то не было сил разговаривать, — смущенно отзывается Руслана.

— А теперь появились? — поворачиваюсь и смотрю в темные глаза, сдвигая ладонь на упругую попку, слегка сжимая. — Может, закрепим тогда результат?

Ее глаза распахивается шире, и она отрицательно качает головой, пытаясь отстраниться, но уже слишком поздно.

— Второй раунд, детка?

— Я же про…

Мой палец ложится на ее губы, призывая к молчанию.

— Это особенный момент. Сейчас можно, — ухмыляюсь я и, наклоняясь, жадно поглощаю открывшиеся в возмущении губы. И мы снова погружаемся в безумие, пропадая среди шелковых простыней на несколько бесконечных часов. И когда совершенно изученная Руслана засыпает на моем плече, я осторожно перекладываю ее на подушку и бесшумно выскальзываю из кровати. Несмотря на смертельную усталость от наших кувырканий в кровати, я не чувствую потребности во сне. Напротив, я охвачен зудящим до ломоты в пальцах приливом вдохновения, и после долгих месяцев тишины в голове и мыслях я не могу, не имею права сопротивляться этому чувству. Я слишком скучал по нему, хотя когда-то упорно отрицал свою зависимость.

Прибравшись на кухне и сварив себе кофе, я сажусь за стол, который еще недавно сотрясался под нашими сплетенными с Русланой телами, и, открывая ноутбук, с трепетом прохожусь пальцами по клавиатуре. Всего несколько строк, над которыми приходится немного задуматься, подбирая верные слова, и дальше абзацы выписываются, как по маслу. Время исчезает, стирая усталость и отгоняя сон.


Руслана

Я вряд ли сильно отличаюсь от тех парней, с которыми ты трахалась до меня.

О да, Алекс, совсем не отличаешься. Хотела бы я, чтобы это было действительно так…

Мне не хочется просыпаться, открывать глаза, возвращаться в реальность утра и разрушать магию этой ночи. Если бы Рождество было сегодня, я бы загадала одно единственное желание — остаться здесь абсолютной обнаженной в обнимку с мужчиной, который заставляет мое сердце то замирать от нежности, то вибрировать от переизбытка чувств, навечно. Или хотя бы на очень-очень долго.

Честно говоря, я до сих пор не верю, что случившееся не сон, не моя больная фантазия, не иллюзия… и лишь звук размеренного дыхания Алекса говорит мне о том, что все по-настоящему. Он рядом. Прежде чем открыть веки, шевелю кончиками пальцев ног и ощущаю горячую кожу Алекса внутренней стороной бедер. Кажется, я закинула на беднягу ногу и так плотно прижалась к нему, что сейчас не в силах оторваться. Надеюсь, он не против. Судя по тому, что одна рука Алекса покоится на моем колене, совсем нет.

Окончательно открываю глаза и понимаю, что веки — почти единственная часть тела, которая сейчас не болит. Каждая клеточка внутри изнывает от боли, как после тяжелой силовой тренировки. Хотя вчера у нас, конечно, было все. Силовая, кардио и, наконец, растяжка. Я даже не подозревала, что могу так тянуться, но, судя по количеству наших спортивных «подходов», ему понравилось.

Такая приятная, сладкая боль. Волнение в груди, эйфория пробивает все тело словно выстрелами, а потом латает невидимые раны теплыми волнами, растекающимися по венам. У меня такое чувство, словно я лежу на поверхности теплого моря, покачиваясь на его волнах, и греюсь в лучах солнца, ласкающего кожу.

Я бы не отказалась сейчас оказаться на них. То, что нужно, после того, как Алекс меня вымотал. Или я его? Я и не представляла, что секс может быть таким невероятным. Когда мужчина понимает меня, читает мысли и желания, и всегда знает, как я хочу и где я хочу почувствовать его губы, пальцы или… член. Не знала прежде, как это может быть прекрасно, разнообразно, и каково это, когда мощные, почти звериные толчки чередуются с нежными поглаживаниями, легкими касаниями языка по губам и нетерпеливыми укусами.