— Нет, ты наказана, малышка. Посмотри на себя, — наклоняясь к ее губам, шепчу я, моя ладонь медленно скользит по ее груди, задевая твердый сосок и заставляя ее болезненно вздрогнуть, пальцы, едва прикасаясь, двигаются вдоль талии и плоского живота, спускается ниже. Руслана напрягает ноги, пытаясь сдвинуть колени, когда я провожу подушечками пальцев по влажной ткани съехавших на свое место трусиков. Рисую круги, спирали, знаки бесконечности, и она снова дрожит, выгибаясь навстречу ласке, закусывая губы. — Посмотри, — от возбуждения мой голос звучит напряженно, даже жестко. Она растерянно смотрит в мои глаза, но я показываю взглядом туда, где мне необходимо ее внимание. — Ты выглядела так, когда ласкала себя сама?

— Боже, нет, конечно, — она нервно качает головой, и мы оба смотрим, как мои пальцы кружат по ее клитору сквозь намокшую ткань стрингов. Я тяжело дышу сквозь стиснутые зубы, не в силах оторвать взгляд от горячей картинки. Нет слов, способных описать то безумие похоти, которое овладело мной в этот момент. Не в моем лексиконе точно. Я не знаю, как я жив до сих пор. Пульсация в паху простреливает болью напряженные мышцы, стремительно ввергая мои мысли в полный хаос, но я отчаянно цепляюсь за реальность. Еще немного, я хочу, чтобы она была уверена, о чем именно просит.

— Тебе этого достаточно? — спрашиваю я, ускоряя скольжение пальцев. Она всхлипнула, приподнимая попку, но я с силой удержал ее на месте, властно положив на тонкую талию свою ладонь.

— Не понимаю, о чем ты спрашиваешь, — бормочет она, поднимая на меня потемневший обезумевший взгляд, я провожу губами по ее в скользящем поцелуе, прежде чем ворваться в приоткрытый рот жадным поцелуем, позволяя почувствовать ее собственный сладко-пряный аромат желания.

— Ты же не глупышка, Лана, — улыбаюсь я, обжигая ее губы своим дыханием. — Я могу заставить тебя кончить прямой сейчас, сдержав свое обещание. И мы вернемся к написанию романа. Тебе этого будет достаточно?

— Нет… не думаю. Не знаю, — отчаянно бормочет девушка, продолжая ерзать напротив моих пальцев.

— Ты хочешь, чтобы ничего не было, Лана? — хрипло шепчу я, чувствую, как ее ноги начинают мелко дрожать, сигнализируя мне о том, насколько она близко. Мои пальцы прекращают движение, но я не убираю их, плотно прижимая к пульсирующему бугорку под намокшими от ее соков трусиками, чувствуя кожей потребность ее тела в разрядке.

— Нет, — мотает головой девушка, влажные пряди падают на ее покрытый испариной лоб, прилипая к губам. Я резко убираю руку, и она возмущенно хнычет.

— Нет? — яростно рычу, стискивая пальцами ее скулы, заставляя смотреть мне в глаза. — Хочешь остаться без сладкого, малышка?

— Я хочу, — ее голос срывается, она тянется к моим спортивным штанам, но я перехватываю ее запястья и делаю шаг назад.

— Если хочешь, то покажи, как сильно, — моя улыбка становится нервной, я чувствую, как бешено пульсирует венка на виске, каменный член болезненно упирается в хлопковую ткань, натягивая ее и привлекая жадный взгляд Русланы. Она облизывает припухшие губы, и я издаю невольный полурык-полустон. Ебать, она меня до инфаркта доведет.

— Как? — растерянный поплывший взгляд черных глаза скользит по моему телу.

— Сними трусики, — отдаю я хладнокровный приказ, но он только звучит уверенно, на самом деле мне приходится активизировать последние сдерживающие механизмы. — Сама. Давай. Это должно быть твое решение, детка.

— Ты издеваешься, — на порозовевшем лице мелькает замешательство.

— Ты повторяешься, — ухмыляюсь я. — Я говорил, что ты должна попросить. Но сейчас мне достаточно того, чтобы ты просто сняла свои гребаные мокрые трусики и отдала их мне. И завтра, когда ты будешь записывать лекцию в аудитории, они будут лежать в моем кармане, напоминая, какой испорченной может быть моя самая прилежная студентка.

С губ Русланы срывается нервный смешок, но мы зашли уже слишком далеко, чтобы остановиться. Робким движением она скользит пальцами по своим бедрам и, закусывая нижнюю губку, с обиженным хныканьем медленно спускает вниз по подрагивающим стройным ногам свои кружевные стринги, снимает их и сжимает в кулачке, смущенно глядя на меня. Сдвигает колени, закрывая мне доступ к интимному местечку между бедрами.

— Положи их рядом, — продолжаю я раздавать жесткие указания. Она исполняет, вызывая у меня удовлетворенную голодную улыбку, — Подвинь свою попку немного назад. Еще. Хорошая девочка. А теперь согни ноги в коленях и раздвинь, поставив пятками на край стола.

В расширившихся зрачках отражается растерянность. Щеки становятся бардовыми.

— Мой язык уже был в тебе. Чего ты стесняешься, Лана? — с мягкой иронией спрашиваю я. — Давай, покажи, насколько ты смелая, девочка.

— Боже, я не могу. Алекс…. - шепчет она, взволнованно.

— Сними свой топ, — стискивая челюсти, требую я, решив дать ей время на избавление от ненужных ни мне, ни ей комплексов, которые только мешают получению настоящего удовольствия. И это задание ей удается гораздо проще. Подняв руки, она избавляется от верхней части одежды и… закрывает груди ладонями. Качая головой, я хрипло смеюсь, и она обиженно поджимает губы. — Юбку, — продолжаю я испытывать ее добродетель, которая давно и безвозвратно утеряна, что меня несказанно радует. Но вот можно ли верить в историю о троих любовниках, вопрос отдельный. Женщины никогда не называют цифру больше трех. Ты всегда или второй, или, если ей хочется показаться более искренней и открытой, то можешь оказаться третьим или четвертым. Пятым — в крайне редком случае. Ну, а если женщина потеряла счет своим увлечениям, то предпочитает молчать на эту тему. Не помню, чтобы я раньше затрагивал ее. Может быть, очень многое нам с Ланой придется сделать впервые. Вместе.

Юбка летит на пол, и я у меня дыхание перехватывает от вида обнаженной Русланы в одних чулках, стыдливой пытающейся прикрывать себя руками и черными как смоль волосами.

— Обалденно выглядишь, малышка, — вырывается у меня. И это абсолютная правда. — А теперь раздвинь ножки так, как я просил. Я хочу посмотреть на тебя.

— Пожалуйста, сделай это сам, — умоляет она, отчаянно глядя на меня.

— Мне нравится твое смущение, но в аудитории. Здесь оно лишнее, детка, — произношу я, чувствуя, как кровь горячими потоками устремляется в паховую зону. Я берусь руками за резинку домашних брюк и резко спускаю их вниз. Едва удерживаюсь от смеха, когда Руслана, вскрикнув, закрывает ладонями лицо.

— Если ты боишься смотреть на мой член, то что будет, когда я разложу тебя на столе? Ты уверена, что все еще хочешь его, Лана? — мой вопрос звучит провокационно, но она кивает, не убирая ладони от лица. И даже ее плечи покрываются румянцем. Я приближаюсь к ней вплотную, резко опуская руки на колени девушки. Беру одну ногу в нейлоновом чулке и ставлю ступней на свою грудь. Тоже самое проделываю со второй. Пальцы ласково касаются ее запястий, убирая их от лица. Темные бездны потаенных желаний прячутся за опущенными ресницами, когда я провожу большим пальцем по ее губам, заставляя их раскрыться. Смачиваю слюной и размазываю по контуру, чувствуя ее опаляющее тяжелое дыхание, второй рукой надавливая на напряженный живот девушки, заставляя отклониться назад, пока она не ложится спиной на столешницу.

— Не надо бояться, девочка. Я вряд ли сильно отличаюсь от тех парней, с которыми ты трахалась до меня, — отпускаю ее губы и рисую влажные круги вокруг торчащих сосков. Скольжу ниже и, когда касаюсь ее там, она вздрагивает всем телом, инстинктивно прижимаясь бедрами к моему болезненно-твердому члену, вызывая у меня сдавленный стон. С пятками, упирающимися мне в грудь, она выглядит максимально открытой для того, чтобы мы оба могли наблюдать за тем, что я собираюсь делать с ней. Несколько мучительных секунд трачу на то, чтобы надеть презерватив, и упираюсь головкой в ее горячую промежность, шипя от охватившего меня предвкушения. — Уверен, что у тебя еще долго не будет проблем с фантазией, малышка. — Прижимаю подушечкой большого пальца ее набухший комочек и резко вхожу в тугое тело, сжимающее меня своими тисками до помутнения в глазах.

— Ебать, малышка. Ты ощущаешься как бархат, — рычу я, и мы одновременно стонем, когда я начинаю двигаться. Несмотря на затянувшуюся измотавшую нас прелюдию, которая чуть было не стоила мне жизни и рассудка, она все равно слишком тугая. Каждая мышца моего тела звенит от напряжения, пока я стараюсь удержать контроль и не наброситься на неопытную девочку, как оголодавший зверь. — Скажи, если будет больно, — хрипло шепчу я, толкаясь во влажные тиски ее тела. Опускаю взгляд вниз, туда, где соединяются наши тела, сатанея от открывшегося вида ее блестящей малышки, поглощающей мой член. Уши закладывает от шума бешеного тока крови, напоминающего рокот мотора взлетающего Боинга. И именно так я чувствую себя, сминая до синяков ее ягодицы одной рукой, а пальцами второй не прекращая кружить вокруг набухшего клитора. Я уверенно набираю высоту и скорость, стремясь подняться выше облаков, нырнуть в космос. Я, блядь, как гребаный истребитель, который вот-вот взорвется в верхних слоях атмосферы, сгорит подобно стремящимся к земле метеоритам. Сильнее, глубже. Она, кажется, что-то кричит, выгибаясь подо мной. Отпускаю упругую задницу и кладу ладонь на низ ее живота, ощущая под пальцами, как сильно она напряжена.

— Расслабься, девочка. Это просто. Сделаешь один раз, и дальше будет проще. Позволь мне понять, чего ты хочешь, — бормочу я, чувствуя ее приближающуюся агонию. Блестящий от соков член полностью выскальзывает из охренительно узкого лона и с громким влажным звуком погружается обратно. Мои бедра ударяются о ее попку в неумолимом жестком ритме.

— Тебе нравится? — спрашиваю я, поднимая на нее тяжелый взгляд. Я едва ли вижу выражение ее лица сквозь алую пелену похоти. Она впивается ногтями в мои предплечья, отчаянно выгибаясь.