— Если это все, что тебя волнует, — я беру со стола табель и рисую в него высший бал, и протягиваю Руслане. — Держи.

Она неуверенно смотрит на меня, резким движением выхватывая листок, и поспешно убирает в сумку. Словно боится, что я передумаю.

— Спасибо, — смущенно бормочет девушка, пятясь назад к двери. Я неотрывно следую за ней взглядом, который теперь скользит с ее лица вниз, задерживаясь на высокой груди обтянутой кристально-белой блузкой, контрастирующей с темными волосами и глазами.

— Подумай хорошенько, прежде чем уйти, — хрипловатым голосом советую я. Руслана вздрагивает, и рука, протянувшаяся к дверной ручке, замирает. Длинные ресницы почти касаются век, в огромных глазах борются желание и страх. Не понимаю, почему она до сих пор мечется. Я точно знаю, где хочу оказаться с того момента, как она вошла в кабинет. Черт, я знаю, чего хочу, даже когда не вижу ее, а просто думаю, вспоминаю. У меня бесконтрольный стояк с той самой ночи, когда она сбежала утром, и, возможно, правильно сделала, иначе все случилось бы уже тогда.

— Если в твоей жизни что-то изменилось с того момента, как ты вчера ушла от меня, так и скажи, — немного напряженно говорю я. — Я не буду вмешиваться в твои отношения, если таковые имеются.

— Разве мы говорим не о романе, который ты предложил мне написать вместе?

— В данный момент меня интересует, согласна ты или нет. Мне нужно твое решение прямо сейчас, — металлическим тоном требую я, раздраженно отмечая, что она не ответила на вопрос. Руслана хмуриться, всматриваясь в мое лицо с тревожным напряжением. Она близка к тому, чтобы сдаться. А я близок к тому, чтобы разложить ее прямо на своем столе и доказать, что наше сотрудничество может иметь массу приятных бонусов. — Лана, у тебя было достаточно времени, чтобы подумать. Просто скажи да, и мы встретимся вечером и продолжим.

— Я не уверена, что понимаю, что конкретно ты мне предлагаешь, — бормочет она, скользнув взглядом по моему телу и быстро, словно напугавшись, возвращается обратно к лицу.

— Брось детка, все ты понимаешь, — резко говорю я, выпрямляясь и делая пару шагов вперед. Кабинет, который мне выделили как преподавателю, находящемуся на особом положении, на самом деле довольно скромен по сравнению с тем, что имеется в распоряжении того же Райта. Только не подумайте, что я претендую на место ректора. Боже упаси. И считаю дни до того момента, как смогу послать Райта и покинуть это псевдокультурное общество напыщенных лицемерных снобов.

— Ну, так что? — лениво спрашиваю я, протягиваю руку и снимаю с ее плеча сумку, бросая на пол. Черные глаза растерянно смотрят на меня, но она не предпринимает попыток к бегству. Это уже хорошо.

— Запри дверь, — стальным тоном приказываю я. Лана вздрагивает. Теперь к растерянности в черных глазах прибавляется недоумение и толика страха.

— Зачем? — спрашивает она, хлопая ресницами. Я терпеливо улыбаюсь.

— Ты же не хочешь, чтобы нам помешали обсуждать наш совместный проект? Будь хорошей девочкой, запри дверь, — с ласковой интонацией настойчиво прошу я, ощущая, как накаляется воздух в крошечном кабинете. Наэлектризованное напряжение так и искрит между нами. Я не отпускаю ее взгляд до тех пор, пока не раздается щелчок. Удовлетворенно улыбаюсь.

— Умница, Лана. Ты приняла верное решение.

— Я в этом не уверена. И не говори со мной как с ребенком, — раздраженно возмущается девушка, я занят разглядыванием ее стройных ног и в данный момент представляю их раздвинутыми на моем столе. Интересно, скольком не понадобится времени, чтобы воплотить фантазии в реальность? И с чьих конкретно фантазий нам лучше начать?

— Даже не думал, малышка, — притягиваю руку и обхватываю ее запястье, ощущая под пальцами бешеное биение пульса. Уверен, это вызвано не страхом. Поднимаю взгляд к ее лицу, отмечая расширенные зрачки и частое дыхание. Судорожно сглатываю, пытаясь держать себя в руках столько, сколько смогу. Но с каждой секундой сохранять внешнее спокойствие становится труднее. Болезненная пульсация в паху приносит значительный дискомфорт. Успокаиваю себя тем, что если бы я был в джинсах, то моему не обладающему разумом члену пришлось бы гораздо хуже.

— Я не малышка. Мне двадцать, — провокационно заявляет Руслана, вызывая у меня очередную ироничную улыбку. Блядь, детка, ты практически снимаешь с меня ответственность, произнося подобное.

— Мне тридцать шесть, но я не против, если ты будешь называть меня малыш, — сообщаю я. Конечно, я лукавлю. Никакого малыша, котика, зайчика, тигренка и так далее. Я давно вырос из уменьшительно-ласкательных прозвищ.

— Не уверена, что малыш тебе подходит, — с сомнением произносит Руслана, заставляя меня рассмеяться грудным смехом.

— Точно подмечено, — киваю я, дергая ее на себя. Улыбка мгновенно сползает с моего лица, когда наши тела соприкасаются. Вот черт. Я готов зашипеть, настолько это взрывоопасно. Прижимаюсь к ее бедрам, не заботясь больше о том, что мой напор напугает ее. Руслана сама заперла дверь. Она не маленькая, чтобы не понимать, для каких целей я попросил ее сделать это.

— Что ты творишь, Джордан?

— Вдохновлю тебе на следующую сцену, которую мы напишем вечером, — горячо шепчу я, жадно накрывая приоткрытые на выдохе чувственные губы. И, конечно, она сопротивляется, упираясь ладонями в мою грудь, но эта игра в недотрогу мне порядком надоела. Обхватываю тонкие запасться Русланы, заводя их за спину и резко разворачиваясь вместе с ней, прижимаю девушку спиной к столу. Сокращаю расстояние между нашими телами. Наэлектризованное обжигающее желание витает в воздухе, я ощущаю, как последние доводы разума растворяются, когда она начинает отвечать на мой поцелуй с гортанный отчаянным стоном. Язык настойчиво толкается в нежную влажность ее рта, и, освобождая ее руки, обхватываю ладонями упругую попку, приподнимая и прижимая к пульсирующей эрекции.

— Ты спятил, Алекс. Если нас застукают… — бормочет девушка, когда я ненадолго отпускаю ее губы. Взгляд Русланы совершенно пьяный, обжигающий, шальной. Лгунья, ей так же наплевать на весь гребаный мир за запертой дверью, как и мне.

— Попробуй остановить меня, крошка, — ухмыляюсь я и снова поглощаю ее губы жадным поцелуем. Она сладкая, отзывчивая, потрясающая. Тонкие пальцы зарываются в мои волосы, ее язык не уступает моему в диком поединке. Черт, какого хрена мы не начали с этого еще том долбаном кафе? Столько времени потеряно зря. Рывком сажаю ее на столешницу, раздвигая ноги. Юбка задирается вверх, и ладони жадно скользят по стройным ногам, обтянутым тонким нейлоном. Чертовы колготки. Папки, бумаги, канцелярские принадлежности — все летит на пол. Где-то на задворках сознания маячит разумная мысль, что сейчас не время и не место для того, что я задумал, но она растворяется в безумной потребности, когда я втискиваюсь между раздвинутых бедер девушки.

— Я могу порвать их? — хрипло спрашиваю я, одной рукой сжимая ее бедро, а второй торопливо расстегивая пуговки на блузке. Как их много. Что за садист придумал пуговицы? И колготки, будь они неладны.

— Нет, как я домой пойду в разорванной блузке?

— Я про колготки, — уточняю я напряженным от желания голосом.

— И без них тоже придется туго в ноябре месяце, — гортанно хихикает Лана. Блядь, даже ее смех кажется чертовски сексуальным.

— Тогда сними сама, — рычу я, потираясь выпуклостью на брюках о ее промежность. Девушка всхлипывает, выгибая спину, чувственно трется об меня, забыв о своей стратегии «никогда и ни за что». Черт, кажется, я справился с пуговицами. Распахиваю полы блузки и резко дергаю вниз бюстгальтер, решив не тратить время еще и на застежки. Ее взгляд становится совершенно безумным. Черт, уверен, я выгляжу точно так же. Сжимаю ладонями упругие холмики, потирая большими пальцами напряженные крошечные соски.

— Потрясающе, — бормочу я, наклоняя голову и накрывая один сосок горячими губами, обвожу его по кругу, втягиваю в рот, ласкаю языком, заставляя ее всхлипывать и хотеть большего.

— Прекрати, Алекс, — хрипло просит Руслана, но на самом деле она отчаянно нуждается в том, чтобы я продолжил. Нам обоим это жизненно необходимо. Она пахнет сексом и клубникой. Блядь, как такое вообще возможно. Переключаюсь на другой сосок, скидывая с себя пиджак одним резким движением, не прекращая поступательных движений между ее бедрами. Наличие преграды в виде ткани брюк, ее колготок и трусиков только усиливают желание, доводя его до апогея, до внезапной слепоты, когда мозг отключается, и окружающий мир перестает существовать. Не знаю, что заводит меня больше — она сама или ее темные фантазии, о которых я знаю все. Или понимание, что мы можем воплотить их все и придумать новые, если не остановимся, если она мне позволит. Чувствую, как ее пальчики забираются под мою рубашку, скользят по напряженным мышцам спины, впиваясь, царапая обнаженную кожу. Она жадная, нетерпеливая. Безумно-горячая. Я поднимаю голову и снова целую ее губы, на этот раз мы целуемся, как одичавшие, сталкиваясь зубами, кусаясь, словно собираясь поглотить друг друга. Моя ладонь оказывается под ее попкой снова, сильно, до синяков сжимая упругую ягодицу. Свободной рукой расстегиваю ремень, и звяканье металлической пряжки заставляет ее напрячься. Ее язык выскальзывает из моего рта, глаза тревожно распахиваются.

— Не бойся, Лана, это все исключительно ради нашего романа, — шепчу я, глядя в мятежные черные омуты. Ее зрачки кажутся просто огромными, я вижу в них свое отражение с таким же диким желанием в глазах, как и у нее. — Помоги мне, — с отчаянным стоном прошу я, упираясь лбом в ее лоб. Мы шумно и тяжело дышим, глядя друг на друга, взмокшие, охваченные первобытными инстинктами, голодные…. Я потерялся, черт возьми, в этих глазах, и я сдохну, если не потеряюсь в ее теле. Обхватываю ладонь Русланы и порывисто прижимаю к выпуклости на брюках. Дыхание со свистом вырывается сквозь стиснутые от напряжения челюсти, когда я ощущаю прикосновение ее пальцев к моей плоти. Член мгновенно реагирует, болезненно упираясь в ширинку. Нужно ли ее учить, что с этим делать? Черт, в очередной раз ощущаю себя извращенцем, но Руслана оказывается смышленой девочкой или просто повинуется инстинкту. Ее пальчики расстегивают пуговицу на брюках и скользят за пояс, обхватывая каменный член через боксеры. Я вздрагиваю, с глухим стоном непроизвольно толкаясь ей в руку.