Хорошее настроение с утра для меня огромная редкость. И меня даже не раздражает утреннее столпотворение на Манхеттене. Двигаясь в людском потоке, глядя по сторонам, я внезапно проникаюсь духом приближающегося праздника. Возможно, виной тому сверкающие украшения в витринах магазинов и расставленные перед ними фигурки сказочных героев, украшенные гирляндами дома и деревья, аниматоры, разгуливающие в костюмах персонажей Диснея. Я вспоминаю, как мы готовились к Новому году в Твери, но кроме искусственной елки в гостиной и пары украшений, тянущихся от люстры к углам комнаты, в памяти ничего особенного не возникает. Город тоже не сильно наряжали, традиционная высокая ель с гирляндами на центральной площади, фонарики на деревьях, рассыпанное по асфальту конфетти. Новый год и Рождество давно для меня, как и для большинства взрослых людей, стали не столько праздником, сколько данью традициям. В детстве я недолго верил в Санту или Деда Мороза (если по-русски), но для своих детей старался как можно дольше сохранить сказку. После переезда в Америку мы еще ни разу не отмечали Новый год здесь, в Нью-Йорке, предпочитая встречать его в Твери в кругу семьи. Дети всегда с нетерпением предвкушают путешествие на родину, где их ждут с подарками бабушки и дедушки. В прошлом году мы с Анной уже были не вместе, но ради детей сохранили видимость семьи и новогоднюю ночь провели у моих родителей в разных спальнях. Мы еще не обсуждали планы на этот год, но я уверен, что поездка в Россию отменяется. Анне там больше нечего делать. Ее мать и новый мужчина живут здесь. Я попробую ее уговорить отпустить со мной детей, но сомневаюсь, что она согласится.

Рабочий день проходит без происшествий, и мне удается сохранить бодрый настрой до самого вечера. В обед я встретился со Стейси, сообщив, что начал писать новый роман, не вдаваясь в детали. Она пытала меня как могла, но я остался непреклонным. Сдавшись, Стейси заявила, что попробует довериться мне, но в последний раз. Она всегда так говорит. Стращает, что уйдет, но всегда остается и дает мне вторые шансы. Видимо, по-настоящему верит в меня, раз до сих пор не послала к черту. Такая преданность дорогого стоит.

— Если через месяц у редактора не будет хотя бы трети нового романа, он выставит неустойку, и тебе придется пересмотреть свой бюджет, причем кардинально, — на всякий случай напомнила она мне прежде, чем покинуть кафе.

Вот стерва. Не даст расслабиться ни на минуту, ухмыляюсь про себя, провожая обтянутую узкой юбкой задницу и длинные ноги в тонких чулках, обутых в коротки кожаные сапожки. Смотрю, как Стейси ловит такси, вытягивая руку, а потом одергивает ее, раздраженно заправляя за ухо выбившийся локон волос. Она поднимает воротник пальто, когда желтое такси проносится мимо, сердито топая ногой. Стейси выглядит усталой. Как же я измучил всех, кому приходится иметь со мной дело. Даже не представляю, что она говорит издателям, чтобы те продлевали сроки. Стейси Риз настоящий боец, и мне с ней очень повезло. И глядя на нее сейчас, я думаю, что определенный этап наших взаимоотношений необходимо оставить в прошлом. Нам не стоило начинать. Я очень надеюсь, что она разделяет мои мысли на это счет, и переход обратно во френд-зону и исключительно рабочие взаимоотношения не оскорбят ее женскую гордость.

Я переключаюсь мысленно на другие важные для меня вопросы.

Через пятнадцать минут у меня по графику последняя лекция. А значит, совсем скоро мне предстоит взглянуть в глаза девушки, с которой я провел ночь на одном диване, и понять, что она обо всем этом думает.

Я испытываю легкое волнение, заходя в аудиторию, что уже само по себе является удивительным фактором. Как обычно, уверенно прохожу к рабочему месту в центре и, прежде чем сесть за стол, обвожу взглядом присутствующих студентов.

— Добрый вечер. С каждым разом вас все больше, что не может не радовать, — лаконично отмечаю я, стараясь не слишком пялиться на Руслану Мейсон, которая традиционно расположилась в первом ряду.

— Итак, записываем тему сегодняшней лекции. Экзистенциализм. И сразу начнем с определения. Может, есть те, кто удивит меня и раскроет секрете этого понятия? — прекрасно понимая, что ответом мне будет зловещая тишина, все-таки рискую спросить я. Взгляд невольно возвращается к лицу Русланы, которая с того момента, как я вошел в аудиторию, ни разу на меня не посмотрела, предпочитая прятаться за открытым мониторов рабочего ноутбук. Другого поведения я и не ожидал, но сейчас на мой прямой взгляд она ответила. Карие глаза растерянно и тревожно посмотрели в мои. Порозовевшие щеки выдали смущение девушки, однако она из-за всех сил старалась казаться уверенной и отстраненной.

— Я могу сказать, — заявила девушка с третьего ряда, та самая блондинка, которая однажды уже пыталась привлечь мое внимание. Я сосредоточенно пытаюсь вспомнить ее имя, но оно напрочь вылетело из памяти.

— Похвально. Я в нетерпении, — снисходительно улыбаюсь я.

Девушка поднимается, хотя это совсем необязательно. И сделала она это исключительно для того, чтобы продемонстрировать свой провокационный наряд. Кофточка с глубоким вырезом подчеркивает внушительной размер груди, клетчатая юбка едва прикрывает бедра. У нее красивые сильные ноги и кукольное личико — типичная девушка из группы поддержки. Уверен, что она весьма популярна в стенах университета и знает себе цену. Я давно изучил подобный типаж. Любит быть на виду, специально провоцирует своим поведением слухи и пересуды, много фантазирует, много флиртует, сталкивая своих поклонников лбами, весьма поверхностна, не очень умна, вегетарианка. Однако ей не удается впечатлить меня, и вовсе не потому, что моим вниманием уже владеет другая. Мне просто неинтересно. Мне хватило одного взгляда, чтобы прочитать, что она собой представляет. Откинув копну светлых локонов за спину, блондинка широко улыбается.

— Экзистенциализм — своеобразная философия, не умещающаяся в рамки традиционных представлений. Философским критерием для него выступает тесная связь с человеческим индивидом и его чувствами, — выдает девушка на одном дыхании. Я почти уверен, что она заранее посмотрела в расписании название лекции и решила меня удивить. Что ж, похвальное рвение. Но я не удивлен, по-прежнему не впечатлен и даже не очарован.

Сдержанно киваю.

— Спасибо. Можете, садиться. Совершенно верно. Кто-то хочет добавить? — без энтузиазма интересуюсь я. На этот раз тишина в аудитории действительно становится зловещей. Ну, так-то лучше.

Я удовлетворено улыбаюсь и начинаю лекцию, подглядывая в свой планшет, чтобы не сбиться с мысли. Обычно мне удается давать материал без источника, но сегодня я слегка не собран благодаря одной темноглазой шалунье, которая всем своим невозмутимым видом демонстрирует, что случившееся ночью совершенно с ней не связано. Это и забавно, и в тоже время немного раздражает.

Два часа тянутся мучительно долго, и я даже чаще чем обычно поглядываю на электронные часы над входом, ощущая, как периодически пропадает голос. Еще бы, после того репертуара песен, который мы вчера с Ланой исполнили на холодном воздухе в парке, было бы странно не надорвать связки. Не помню, пел ли я раньше. Может быть, в моменты помутнения и случалось, а в здравом рассудке точно нет. Пару раз, когда я покашливаю, пытаясь выровнять интонацию, замечаю на себя лукавый взгляд Русланы, но стоит мне поднять голову и посмотреть на нее, как она снова закрывается. Но самое раздражающее даже не в игнорировании моего присутствия и явного нежелания визуального контакта, а в наличии бывшего бойфренда Русланы, перекачанного блондина, забравшегося на верхний ряд с двумя своими приятелями, и оживленно там что-то обсуждающего. У меня нет никаких поводов для ревности, и причин не доверять слову Русланы пока тоже не существует. Однако его присутствие мне неприятно, хотя, конечно, он имеет право тут находиться, как и остальные студенты этого курса.

Когда лекция подходит к концу, я облегченно выдыхаю. Желаю всем удачного вечера и прошу не забывать о приближающихся аттестационных тестах в конце семестра. В аудитории поднимает гвал и шум. Студенты собирают свои вещи, бесперебойно болтая друг с другом. Руслана ни с кем не общается и явно собирается незаметно «слинять». Боковым зрением замечаю, как набросив сумку на плечо, она крадется к выходу.

— Мисс Мейсон, можно минуту вашего внимания, — останавливаю я ее почеркнуто-вежливым тоном. Ее спина напрягается, она была в пяти шагах от того, чтобы сбежать. Не вышло, крошка, я настырный. Прохожусь взглядом по джинсам, обтягивающим соблазнительную попку, и она ловит меня на этом, когда резко разворачивается. Выразительно приподнимает брови, приближаясь к моему столу.

— Я бы хотел в ближайшем будущем увидеть ваше эссе, — произношу я, бегло отмечая, что студенты спешат покинуть аудиторию, не обращая на нас никакого внимания.

— Я все еще жду Ваших замечаний, мистер Джордан, — напряженно отвечает она, старательно отводя глаза.

— Я пришлю их вечером. Меня интересует еще один вопрос. Вы подумали над моим предложением? — понизив голос, спрашиваю я.

— Вы уверены, что вам это еще интересно?

— Мисс Мейсон, я не беру назад своих слов.

— Если дело только в этом…

— Лана, — раздраженно вырывается у меня, и одна из студенток удивленно оборачивается в нашу сторону. Я вежливо улыбаюсь, глядя ей в глаза, и девушка поспешно ретируется из аудитории.

— Мое предложение в силе. И замечания к эссе я могу высказать сегодня лично, если ты придешь, чтобы продолжить наш проект, — теперь я говорю еще тише, чтобы не поставить ни себя, ни Руслану в неловкое положение. Лана продолжает с сомнением покусывать нижнюю губу, глядя на меня с тревогой и растерянностью.

— Я буду ждать замечания по электронной почте, мистер Джордан, — наконец, решительно говорит она. — Подготовлю эссе и завтра же сдам его вам. И, возможно, мы вернемся к обсуждению проекта, если у вас еще будет такое желание.