— Да, — кивнул я.

— И что скажешь? — она сдерживает дыхание, и я вижу волнительное ожидание в темных глазах. Черт, я так хорошо помню себя в ее возрасте. Я так хотел быть услышанным, понятым правильно, хотел донести свою мысль такой, какой вижу и чувствую ее я. В определенном возрасте некоторый процент людей не способен переживать невероятный объем чувств, эмоций и мыслей внутри себя. И то, что переполняет душу, не давая спать и жить нормально, в итоге выливается в творчество. Это если мы говорим о желании писать. Когда облачаешь свои мысли в слова, то становится легче. Для меня это способ разгрузки, освобождения. Я вхожу в особое состояние, когда мои руки становятся проводниками мыслей, они создают истории, которые приходят из потаенных пространств, находящихся не в моей голове, а где-то гораздо дальше.

— Ты будешь отличным автором, — произношу я, но, видимо, совсем не то, что она хочет услышать. Я вижу, как гаснет блеск в ее черных выразительных глазах. Мы два мечтателя, но совершенно на разных уровнях развития. Ее ждет столько интересного. А я уже не уверен…

— Тебе не понравилось, — выдохнула она, опуская голову и устремив взгляд на банку с пивом. — Никому не нравится. Я просто впустую трачу свое время.

— Я еще ничего не сказал, а ты уже сделала свои выводы, — мягко улыбаюсь я. — Уверенность — вот, что тебе необходимо, Лана. Уверенность и опыт. А еще желание идти напролом и не сомневаться. Неважно, что говорят читатели. Они могут плеваться, сколько им вздумается. В жизни случаются такие вещи, что порой волосы встают дыбом, чего уж говорить о книгах. Ты в глубине души знаешь своих героев лучше. Это их история, которую ты переносишь на лист, слушая их голоса, чувствуя их своим сердцем. Скажи, для кого ты пишешь? Что заставляет тебя не спать ночами, использовать любой свободный клочок времени, чтобы бесконечно жать на кнопки клавиатуры?

— Я просто чувствую, что должна это сделать. Написать историю, иначе они не дадут мне покоя. Мои герои.

— Для себя? Или для читателей?

— Конечно для себя.

— Это половина успеха. Помни всегда о том, что ты пишешь историю, которую принимает ТВОЕ сердце, которую ты пропускаешь через СВОЮ душу. И не забывай о героях. Относись к ним как к живым.

— Боже, ты очень жестокий человек, судя потому, что ты сделал со своими, — замечает Руслана, заметно расслабившись. — Но да. Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Есть вещи, которые сложно сказать, Лана. Они читаются межу строк. Когда я читал твои…. - хмурюсь и потираю переносицу указательным пальцем, пытаясь подобрать правильные слова. — Знаешь, я прочитал немало в своей жизни. И классиков и современников, научную, псевдонаучную литературу, поэмы, стихи, невозможно даже вспомнить сейчас и четверть бесконечной вереницы литературных трудов, которые прошли через мои руки. К чему я клоню. Есть книги, в которых ты ощущаешь некую схожесть с самим собой, в них смотришь словно в зеркало и видишь там отражение своих мыслей. Ты читаешь фразы и думаешь: да, да, я написал бы так же. Их может быть немного, десяток на всю книгу, но этого достаточно, чтобы понять, что автор, который их написал, черпает вдохновение из того же источника, что и ты. Информационное поле, окружающее нас, бесконечно. И каждый человек на инстинктивном или скорее на духовном, подсознательном уровне берет оттуда то, что близко ему, или это поле видит нас и понимает лучше, чем мы думаем и посылает нам свои сигналы. Говорит через нас.

— Ничего себе ты напился, — зачарованно глядя на меня, произносит Лана. Облокотившись на спинку дивана, она поджимает под себя ноги, согнутые в коленях, и одергивает подол, замечая мой взгляд на своих ногах. — Но видимо я тоже напилась, потому что совершенно с тобой согласна. Я почувствовала тоже самое, когда читала твой роман. Ты меня просто… И действительно сложно подобрать слова, чтобы описать эти эмоции.

— У тебя, кстати, отлично получается описывать эмоции. Не прибедняйся. Знаешь, сколько было лет Франсуазе Саган, когда она написала свой первый роман, который вызвал фурор в обществе и был отмечен многими критиками?

— Девятнадцать, — улыбнулась Руслана.

— Литературу ты знаешь лучше, чем философию, — ухмыляюсь я. — У меня есть к тебе предложение, — мысль приходит спонтанно, и, возможно, она совершенно безумная, и пожалею утром.

— Мы уже решили, что я не девственница, — хихикнула Руслана. — Предложение делать не обязательно.

— Ты читала мой роман. Я читал твой. Почему бы нам не попробовать написать вместе? — предлагаю я. Лицо Ланы удивленно вытягивается. Она хмурится, словно не совсем понимает смысл моего предложения.

— Ты шутишь?

— Нет. Я совершенно серьезен.

— Издеваешься? — недоверчиво спрашивает она.

— Это просто попытка. Если не получится, мы просто все сотрем.

— Зачем тебе это нужно?

— Я не знаю. Мне интересно попробовать. Мой агент говорит, что я должен произвести перезагрузку своего творчества.

— А что с ним не так?

— После выхода моего последнего романа прошло три года, — произношу я.

— И ты ничего не пишешь? — ее взгляд скользнул в сторону рабочего стола и переполненной бумагами урне.

— Ничего стоящего. То, что пишу, не устраивает издателей.

— Я не знаю, что сказать, — качает головой Лана.

— А ничего и не нужно говорить. Давай напишем, — говорю я.

— Но как? И о чем? — обескураженно спрашивает Руслана.

— Все просто. О нас. Давай напишем нашу историю, — заявляю я.

— Подожди, но ведь еще нет никакой истории.

— А как же художественный вымысел? — улыбаюсь я, подмигивая ей. Руслана смущенно отводит глаза, и по-прежнему кажется совершенно сбитой столку. — К тому же мы совершенно не знаем, к чему все это нас приведет. Давай пофантазируем?

— Ты точно не прикалываешься?

— Я похож на шутника?

— Ты пьяный писатель. Это может быть просто твоя бредовая спонтанная идея.

— Нет, Лана.

— И как ты это себе представляешь?

— Ты пишешь историю от своего имена. Я от своего. А потом мы просто складываем пазл. Некоторые моменты, разумеется, при конечной редактуре можно поправить и урезать, но, я думаю, это будет захватывающе. Как думаешь?

— Звучит круто, — закусывая губу, нерешительно произносит Руслана, хотя глаза ее уже горят предвкушением. — Поясни еще раз. Я пишу главы с повествованием от своего лица и присылаю тебе, и ты делаешь тоже самое? — уточняет Лана.

— Нет. Не совсем так, — качаю головой, придвигаясь ближе. — Ты мне ничего не показываешь, пока мы не допишем. И я тебе соответственно. Кое-что мы, понятно, будем писать самостоятельно, но большую часть я бы хотел, чтобы мы написали здесь. В этой гостиной. Лицом к лицу.

— Ты шутишь? — в который раз спрашивает она.

— Соглашайся. Это эксперимент чистой воды, но мы ничего теряем, не так ли? Поверь, я не стал бы придумывать такой сложный маневр, чтобы просто переспать с тобой.


Лана

Его лицо так близко, что я могу разглядеть в его затуманенном от алкоголя и желания взгляде свое отражение. Разве эти пьяные глаза могут лгать или так жестоко шутить надо мной? Зрачки Алекса расширены настолько, что, останови нас в парке полицейский, мы бы точно оказались в участке и проходили тест на употребление наркотиков. Да только мы оба сейчас под влиянием наркотика другого рода… взаимного, непреодолимого влечения. В лапах зверя, которому я не позволю растерзать меня на части… это ведь всего лишь животные инстинкты, правда?

Он мой преподаватель. Он старше меня на шестнадцать лет. И я уж точно не хочу быть очередным именем в списке его легких побед — просто напоминаю себе я.

Да только сердце и все мое тело кричат мне совершенно о другом. Язык прилипает к небу, ладони горят, чувства и совершенно новые эмоции накрывают меня с головой огромной волной, затягивающей в водоворот событий, которые могут привести к ка-та-стро-фе. Никогда я не испытывала подобной эйфории и столь сильного влечения. Черт, мне кажется, еще чуть-чуть и вопреки земному притяжению я взлечу, находясь под гипнозом его глаз, шуток, слов, мыслей, которые прочитала в его романе и узнала сейчас… возможно, Алекс даже не догадывается насколько он невероятный мужчина. И в этот момент, когда он так близко и из его губ сорвалось совершенно неправдоподобное и безумное предложение, я думаю только о том, что, если бы где-то в параллельной вселенной, где нас бы не разделяло так много, мы могли бы быть вместе. И я бы говорила ему об этом каждый день, каждое утро…

Наверное, я просто пьяна.

Никто и никогда не заставлял мое сердце дрожать, падать и вновь взлетать, трепетать, сходить с ума от предвкушения. Биться так сильно и быстро, отсчитывая удары до моего фееричного падения. Почему падения? Потому что нам с Алексом нельзя заходить дальше. Интуиция меня никогда не подводит.

Ощущение «табу», который ставит мой разум, такое же сильное, как и наше влечение. И этот запрет пока не снять никаким алкоголем.

— Я могу взять все, что мне нужно, прямо сейчас, и ты знаешь это, — его мягкая, ласковая угроза в голосе заставляет меня вздрогнуть. Боже, реально трепещу как девственница перед первым разом. Пальцы Алекса ложатся на мой подбородок, и он слегка приподнимает его, в который раз за вечер проводя большим пальцем по моим губам, и придвигается еще ближе.

С ума можно сойти от такой близости, и я ощущаю, как в накаленном воздухе переплетается наши горячее дыхание, сливается в единое целое. Мы в шаге от огромной ошибки, которую не должны совершать.

Его палец слегка давит на губы, и я непроизвольно приоткрываю их, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Считанные миллиметры разделяют нас. Черт, это напряжение непереносимо! Я чувствую, что еще пара секунд, и, послав все к черту, Алекс просто ворвется в мои губы языком. В мыслях вспыхивают яркие образы того, чем это все может закончиться: моим порванным платьем и красными царапинами на его спине. Сильнейшая дрожь вновь окутывает меня с голову до кончиков пальцев ног, когда я представляю его мощную фигуру, зажатую между своих ног. Черт, нет.