Неплохо. Он обещал ей, что все исправит. И как обычно, когда дело касалось Синтии, сделал нечто, прямо противоположное тому, что собирался сделать. Да еще устроил из этого целый спектакль.

И вот она — в центре очередного скандала!

Майлс разжал кулак и помахал перед собой все еще ноющими пальцами. Затем машинально протянул руку Аргоси, чтобы помочь ему подняться на ноги, поскольку все остальные мужчины казались слишком ошеломленными, чтобы прийти на помощь поверженному.

А потом по толпе наконец-то пробежал тихий ропот — это походило на шелест листвы на ветру.

Аргоси проигнорировал протянутую руку. Потрогав пальцами распухающую губу, он одарил Майлса свирепым взглядом, и его темные глаза сверкали.

Майлс же пересмотрел свои планы на завтрашний день, включив в них и возможную дуэль. Он кивнул и тихо проговорил:

— Если вы захотите поговорить со мной, Аргоси, я буду в отцовском кабинете на втором этаже. — То есть в комнате, где Редмонды отвечали за последствия своих поступков.

Поклонившись с некоторым подобием своего обычного достоинства, Майлс повернулся и вышел, оставив собравшихся изумленно взирать ему вслед.


Глава 20


«Мне нужен собственный дом», — подумал Майлс, охваченный внезапной и беспричинной неприязнью к этой комнате. Он так много путешествовал, что не обзавелся своим жильем, не считая квартиры в Лондоне.

Интересно, удастся ли Аргоси найти секундантов среди гостей? Майлс не имел понятия о процедуре вызова хозяина дома на дуэль, но не сомневался, что прецедент имеется. Если он что и вынес из книг, окружавших его в данный момент, то лишь уверенность: каким бы ужасным ни был поступок, какой-то бедолага уже совершал нечто подобное.

Эта мысль странным образом приободрила его.

То, что он собирался сделать, было самым трудным решением в его жизни. «Гудкайнд, наверное, счел бы, что такая жертва очистит его душу», — подумал Майлс с мрачной иронией.

Но как быть с Джорджиной?..

Он даже не вспомнил о ней и не ее глаза искал в толпе.

Да, натворил он дел…

Резкий стук в дверь прервал его мысли.

Майлс вскочил на ноги, но Аргоси не стал ждать разрешения войти. Он распахнул дверь, словно она была поставлена, чтобы досадить ему, и захлопнул ее за собой со всем драматизмом оскорбленной гордости.

— Редмонд, назовите своих секун…

— Аргоси, примите мои извинения, — перебил Майлс. — Я вел себя как осел.

Аргоси опешил.

— Прошу прощения, вы…

— Я извиняюсь перед вами. То, что я сделал, — непростительно. Но надеюсь, вы хотя бы поймете, почему я это сделал, если я объясню свое отвратительное поведение.

Слово «отвратительное» явно пролило бальзам на раны Аргоси, и его взъерошенные перышки заметно улеглись.

— Во-первых, Кейвил не прав. Ему повезло, что его нет здесь. Иначе я, наверное, не устоял бы перед соблазном вызвать его на дуэль. Уверяю вас, слухи насчет мисс Брайтли порождены завистью, вызванной ее появлением в светском обществе, — и ничем более. Мне чрезвычайно неприятно слышать, когда о ней отзываются пренебрежительно, тем более в моем доме. Поскольку характер мисс Брайтли, вне всякого сомнения… — Майлс прочистил горло, — выше всяких похвал.

Он умолк, собираясь с мыслями. Аргоси тоже молчал, озадаченный его словами.

И тут Майлсу снова пришло в голову, что Аргоси искренне привязан к Синтии. Что ж, если так, — очень хорошо.

— Конечно, Синтия, как и Вайолет, несколько взбалмошная, но она… дорога нам, — продолжал Майлс.

— Дорога? — Аргоси совсем растерялся. Судя по всему, он решил, что Синтия дорого им обходится.

— Она близкий друг нашей семьи, поэтому находится под нашей защитой. Впрочем, я уверен, что вы не знали об этом, иначе, как джентльмен, вы бы никогда не стали порочить ее имя. — Тут Аргоси встрепенулся, словно протестуя. — Мы весьма озабочены ее благополучием и воспринимаем попытки запятнать ее репутацию как вызов. Я переживаю за нее не меньше, чем за Вайолет.

Аргоси улыбнулся, когда он упомянул Вайолет. Ее имя всегда вызывало у мужчин снисходительные улыбки.

— Но Синтия, несмотря на свое легкомыслие, обладает здравым умом и твердым характером, что очевидно для каждого, кто хорошо ее знает. А мой поступок… он был спонтанным, из ряда вон выходящим. Однако я не сожалею, что защитил ее честь, так как уверен: вы поступили бы так же, коснись дело любой из ваших пяти сестер… — Майлс помедлил, чтобы позволить Аргоси мужественно кивнуть. — И все же мне не следовало защищать ее таким образом. Надеюсь, вы достаточно великодушны, чтобы простить меня, и не станете думать хуже о мисс Брайтли из-за поступка, который, уверен, она никогда бы не одобрила.

Аргоси молчал. Струйка крови в уголке его рта начала подсыхать.

— Ясно, что мисс Брайтли вызывает сильные эмоции у тех, кто ее знает, — ответил он наконец. Его речь стала несколько невнятной из-за распухающей губы. — Если бы я не испытывал к ней… определенные чувства, я бы так не расстроился из-за ее предательства. То есть мне так показалось, — добавил он поспешно.

Майлс кивнул, ощутив укол вины за то, что ввел беднягу в заблуждение. Но независимо от того, что Синтия сделала или не сделала, Аргоси явно больше выгадывал от их союза.

— Видите ли… Я собирался сделать ей предложение, — нерешительно признался Аргоси. — Вчера. Вы, должно быть, знаете, что между нами возникла привязанность. Боюсь, мы особенно не таились в последнее время. Мои чувства глубоки и… — Это сообщение заинтересовало Майлса, и оно, как строчка из стихотворения, видимо, где-то прочитанного Аргоси. — И похоже, что сама судьба благоволит нашему браку. Не могу представить, чтобы я получал большее удовольствие от общения с какой-либо другой женщиной. Признаться, я влюблен. Полагаю, я был очень серьезно огорчен тем, что услышал от Кейвила. Меня не слишком волнует ее происхождение. Но я точно знаю, что мой отец предпочел бы, чтобы я привел в дом жену с безупречной…

Майлс выпрямился во весь свой внушительный рост, готовясь солгать.

— Мисс Брайтли — прекрасная молодая женщина, — заявил он. — И уверяю вас, она пользуется неизменной дружбой и уважением нашей семьи. Поэтому каждый, кто усомнится в ее порядочности, усомнится в суждении семьи Редмондов. — Майлс помедлил, дабы эта завуалированная угроза дошла до сознания собеседника. — И мы убеждены, что она окажет честь любой семье — даже самой благородной и старинной, — если войдет в нее. Любой мужчина, который женится на ней… — Майлс почувствовал, что его сердце сжалось в кулак — словно пыталось помешать ему сказать то, что он собирался сказать. Отвернувшись к окну, он заявил: — Любой мужчина будет счастлив, если мисс Брайтли примет его предложение. Включая вас, Аргоси.

Последние слова Майлс произнес сквозь зубы, однако эта его тирада произвела на Аргоси должное впечатление.

— Мой отец, конечно, предпочел бы невесту из высшего общества, — сказал он со спокойным достоинством. — Но я — его единственный сын, и ему трудно отказывать мне. А я действительно чувствую: судьба распорядилась, чтобы мы с мисс Брайтли вместе строили свое будущее. В конце концов, миссис Эрон предсказала это.

— Вот именно.

— Ну а в свете того, что вы сказали о ней, я могу только поздравить себя с тем, что мое первоначальное суждение оказалось правильным. Именно поэтому я на ней и женюсь.

Это были слова человека, которому никогда ни в чем не отказывали. И они были так прямолинейны, что просто захватывало дух.

Майлс обнаружил, что не может сердиться на Аргоси. Но этот факт не мог служить достаточным основанием для того, чтобы испытывать к нему симпатию. Парень так и не повзрослел. И возможно, никогда не повзрослеет. Ведь характер, как Майлс давно усвоил, формируется через сопротивление и испытания.

Впрочем, Синтия Брайтли в качестве жены может оказаться достаточным испытанием для любого мужчины.

И тут, поняв, что его силы иссякают, Майлс решил, что нельзя столько от него требовать. Из всех мучений, что он вынес за нынешний день, этот разговор был самым невыносимым мучением.

Но разговор с Аргоси почти закончился. Собственно, все закончилось, весь этот эпизод его жизни.

То же самое он говорил себе, сбежав от каннибалов. А также в то время, когда к нему возвращались силы после приступа лихорадки.

— Что ж, Майлс, — произнес Аргоси с очаровательной серьезностью, — вы прощены. Пожалуйста, примите мои извинения за мои необдуманные и несправедливые слова, сказанные о мисс Брайтли. — Ему было довольно трудно говорить из-за распухшей губы. — Поверьте, впредь я постараюсь вести себя так, как обязывает меня мое воспитание…

В его голосе прозвучало раскаяние, и это понравилось Майлсу. Впрочем, его собственное поведение едва ли соответствовало его воспитанию.

— Мне было неприятно чувствовать себя одураченным, — продолжил Аргоси. — И как я уже сказал, я был ужасно огорчен. Однако мне следовало знать, что Редмонды никогда не пригласили бы в свой дом мисс Брайтли, если бы все то, что рассказывают о ней, было правдой.

«Но это не значит, что все рассказы о ней — неправда», — подумал Майлс.

— Я рад, что мы с вами снова друзья, Аргоси, — сказал он с улыбкой.

— Я тоже. — Аргоси попытался улыбнуться, но его распухшая губа не позволила это сделать.

Майлс по-прежнему не чувствовал вины за эту губу. Возможно, чувство вины придет позже.

Он протянул Аргоси руку, и они обменялись рукопожатиями.

А затем воцарилось молчание.

Какое-то время Аргоси смотрел в окно, потом повернулся к Майлсу и пробормотал:

— Черт, я ужасно нервничаю… — Он снова попытался улыбнуться, но улыбка его превратилась в болезненную гримасу. Майлс протянул ему платок, и Аргоси взял его с рассеянным видом. — Я знал, что когда-нибудь женюсь, но никогда не думал, что это случится так скоро. А сейчас вдруг обнаружил, что вполне созрел для этого. Завтра я попрошу ее руки, и если фортуна будет благосклонна ко мне, то она станет моей женой через две недели. Не могу представить, что мне придется ждать дольше, чтобы заполучить ее в свою… — Аргоси осекся, увидев выражение лица Майлса. — Могу я рассчитывать на ваше благословение как члена семьи Редмондов, а также ваше одобрение, когда я попрошу ее руки? — в смущении спросил он.