Краем глаза она заметила резкое движение. Спина Майлса Редмонда выпрямилась так резко, что можно было подумать, его дернули за веревочки — как марионетку. Синтия почти физически ощущала веселье, исходившее от его затылка.

Леди Джорджина продолжала болтать, очень мило склонив голову к плечу — как будто прислушивалась к собственным словам. При этом загибала пальцы на одной руке с помощью другой.

«Я назову свою собаку Джорджина», — решила Синтия.

— Ах, лорд Милторп… Боюсь я увлеклась разговором с вами и пренебрегла обществом нашей хозяйки, мисс Вайолет Редмонд, моей дорогой подруги. Надеюсь, вы извините меня. И большое спасибо за совет. Могу только надеяться, что у нас еще будет возможность поговорить о собаках. Скажем, во время пикника.

— Конечно, — улыбнулся маркиз. «Серый зуб, — решила Синтия, стараясь мыслить позитивно, — всего лишь подчеркивает белизну его остальных зубов». — Это было бы замечательно, мисс Брайтли.

Синтия робко потупилась и, грациозно присев, направилась в сторону Вайолет, стоявшей рядом с лордом Аргоси — тот внимательно наблюдал за приближавшейся Синтией.

В отличие от лорда Милторпа лорд Аргоси был вполне уверен в себе, а его улыбка казалась такой же легкомысленной, как завиток белокурых волос, падавший ему на лоб. Он ничуть не смущался, глядя на нее. Аргоси явно принадлежал к числу людей, которые чувствовали себя как дома на загородных приемах. Да и в любом другом месте. Такие, как он, твердо верили, что им будут рады везде и при любых обстоятельствах, и они шагали по жизни с непринужденностью, порожденной этим убеждением.

Обаятельный, легкомысленный — и невыносимый.

Синтия сделала вид, что не видит его. Именно так она всегда поступала с ему подобными. В их же интересах.

Заинтриговать и оставить ни с чем, избавив их от соблазна стреляться из-за нее.

Синтия со вздохом подумала о робком лорде Милторпе с его кучкой убитых куропаток. Вспомнив о других мужчинах, целившихся друг в друга из пистолетов, она невольно вздрогнула.


Глава 6


Утром вся компания выбралась наружу — дамы были в модных шляпках, прикрывающих их от зноя, а джентльмены уже обливались потом в своих сюртуках. Их сопровождали слуги; они несли корзинки с едой, а также скатерти и посуду.

Их путь лежал к речке, которая протекала через владения Редмондов и где-то дальше впадала в реку Уз, сливаясь с ручьями, струившимися по землям Эверси. Этот факт жители древнего городка Пенниройял-Грин находили весьма символичным, поскольку история Эверси и Редмондов переплеталась со времен саксов и норманнов.

Впереди виднелись деревья — огромные дубы, березы, каштаны, ясени и гибкие ивы, клонившиеся над водой. Их густая листва сулила тень, а если начнется ливень, как предсказывал Майлс, можно будет укрыться под ними или же в беседках, разбросанных по парку. Все сошлись на том, что гроза придаст пикнику романтики. Все, кроме Синтии, — она промолчала.

Что ж, эти люди располагали достаточными средствами, чтобы заменить шляпки, платья и обувь, если промокнут, запачкаются или как-то иначе испортятся. А вот она… Хорошо еще, что она могла пользоваться услугами горничной Вайолет. Девушка оказалась настоящей находкой — удалила пятна с подолов ее платьев, оживила поникшее кружево и восстановила яркость некоторых из ее вещей.

Но горничная ничего не могла поделать с подошвами ее ботинок. Синтия уже начала чувствовать сквозь них землю. Прошедшей ночью ее опять разбудил старый сон, а утром она увидела в зеркале голубоватые тени у себя под глазами.

Перед ней шла леди Джорджина. Ее бледно-золотистая коса была аккуратно уложена на затылке — напоминала мишень, так что Синтия развлеклась тем, что целилась в нее воображаемыми стрелами. Это было не слишком великодушно с ее стороны, но она сказала себе, что с радостью симпатизировала бы леди Джорджине, если бы было за что. Накануне вечером весь разговор Джорджины сводился к тому, что она всем восхищалась — платьями, прическами и остроумными репликами других женщин. Но она говорила только тогда, когда к ней обращались, в основном же слушала. Эта девушка была так вежлива и так мила, что было трудно понять, что же она собой представляла.

Рядом с Джорджиной шагал Майлс Редмонд — высокий, элегантный и непринужденный. Шагал с таким видом, словно весь мир принадлежал только ему. А его спутница, похожая на цветок в своем белом муслиновом платье, старалась не отставать от его размашистого шага.

Все остальные разбрелись по траве, точно бильярдные шары, раскатившиеся после первого удара. Но диспозиция неуловимо менялась. Сзади на Синтию надвинулась тень, закрывшая солнце, — это лорд Милторп обошел молодого лорда Аргоси, также направлявшегося к ней. В результате Аргоси пришлось отстать и присоединиться к Вайолет с Джонатаном; те над чем-то весело смеялись, что не мешало им опекать двух дам — леди Уиндермир, тащившуюся по траве, как перегруженная повозка, и леди Мидлбо, напоминавшую ландо в своем бордовом платье.

— Я тут немного поразмыслил о том, какая собака подойдет вам, мисс Брайтли, — начал лорд Милторп.

— Вы думали обо мне, сэр? То есть о собаке для меня, не так ли?

Его красноватые щеки приобрели багровый оттенок. Отлично! Значит, она попала в точку. Но ему надо было держать марку. Ведь собаки — весьма серьезная тема.

— Есть много великолепных пород, но мне кажется, что собака должна соответствовать личности хозяина. Что касается вас, мисс Брайтли, то я затрудняюсь выбрать между спаниелем и борзой.

Шагавший впереди них Майлс Редмонд замедлил шаг, указав на насекомое, сидевшее на листе куста. Он что-то сказал, и леди Джорджина с удивлением воскликнула:

— О, мистер Редмонд! Это так интересно!

Что интересно? Муха? Гусеница? Паук?

— …Спариваются, — донеслось до Синтии единственное слово из ответа Майлса.

Густо покраснев, она переключила внимание на маркиза.

— А почему вы ограничили выбор двумя породами, лорд Милторп?

— Ну… — Он прочистил горло. — Спаниель напомнил мне о вас, поскольку у него такие красивые шелковистые уши.

Пораженная его словами, Синтия невольно схватилась за свое правое ухо.

Но лорд Милторп, увлеченный темой, этого не заметил.

— Собственно, суссекские спаниели покрыты длинной шерстью — мягкой, как пух, особенно на груди. И у них красивый короткий хвост.

Спереди донесся какой-то звук, напоминавший смех. Солнце, отразившееся от очков, выдало Майлса. Черт бы его побрал! Он опять подслушивал! Да еще и смеялся!

Внезапно ее глаза начали слезиться. Но от истерики или веселья? Этого Синтия не знала.

— Спаниели очень ласковые и верные создания. Ладные и резвые. И у них очаровательные глаза, большие и блестящие.

«Интересно, а я верная? — задалась вопросом Синтия. — И неужели лорд Милторп считает меня ладной и резвой?»

Плечи Майлса дрогнули — словно от приступа веселья.

— Звучит мило, — сказала Синтия громче, чем это было необходимо. Да, пожалуй, она верная. Будь у нее такая возможность, она была бы не менее верной спутницей для стоящего мужа, чем спаниель. Хотя бы из благодарности.

Они почти поравнялись с Майлсом и Джорджиной, но тут Майлс внезапно закончил изучение ползающего создания, обосновавшегося на листе, и двинулся дальше. Джорджина поспешила следом, стараясь не отставать.

— А как насчет второй породы, которую вы выбрали, лорд Милторп?

На его лице появилось выражение торжества.

— Возможно, вы удивитесь, но это борзая, мисс Брайтли. Элегантные, гордые животные. Всегда стремятся быть первыми. И из них получаются отличные друзья, если завоевать их доверие.

Пожалуй, он куда проницательнее, чем ей казалось. Синтия покосилась на лорда Милторпа, попытавшись представить себя его женой, лежащей рядом с ним в постели. Наверняка он будет храпеть. Она поспешно отогнала мысль о том, чтобы спать с ним до конца своей жизни, и сосредоточилась на текущем моменте.

Пальцы лорда Милторпа беспокойно сжались — словно пытались обхватить несуществующее ружье. Очевидно, разговор о собаках навевал на него тоску по охоте — подобно тому, как пьяница тоскует по фляге с вином.

— Должна сказать, сэр, — произнесла Синтия, — что оба сравнения льстят мне. Я даже не знаю, что выбрать.

— Напротив, эти сравнения не отдают вам должного, мисс Брайтли. Но это лучшее, что я способен придумать, учитывая наше краткое знакомство.

Синтия улыбнулась, растроганная мыслью, что лорд Милторп провел весь вечер, думая о породах собак. Конечно же, он хотел доставить ей удовольствие. Пожалуй, любой мужчина может стать обаятельным при надлежащем поощрении.

Лорд Милторп заметил ее улыбку, и все его тело, казалось, выпрямилось и расцвело.

Разумеется, он никогда не будет ни красивым, ни молодым. Или хотя бы интересным.

Но он будет добрым.

— Что скажете, Редмонд?! — окликнул он Майлса с добродушной уверенностью, которая обычно проистекает от безраздельного внимания очаровательной спутницы.

Майлс тотчас остановился и повернулся к ним с вежливой улыбкой, демонстрируя полный рот зубов, идеально ровных и — черт бы его побрал! — безупречно белых.

— Что я скажу, Милторп? Вас интересует мое мнение? У меня всегда найдется, что сказать. Спрашивайте.

— Скажите, Редмонд, какая порода собак подойдет мисс Брайтли? Я сузил выбор до спаниеля и борзой.

— Хм… Собака для мисс Брайтли?

Впервые за весь день Майлс посмотрел прямо на нее, и Синтия невольно напряглась. Последовала продолжительная пауза. Наконец Майлс расправил плечи, сцепил руки за спиной и перевел взгляд на маркиза.

— Ну, я бы сказал следующее, Милторп. Спаниели охотятся на всякую мелочь — птиц и тому подобное — и выпускают добычу из зубов, придушив. Это небольшие животные, жмущиеся к земле, чтобы пробираться через кустарники и подлесок. Тогда как борзые… О, борзые — это утонченные создания, натасканные на преследование более крупной дичи. Вам нравится загонять добычу, Милторп?