Оливия Дрейк - Скандальный флирт

Лукас опустил глаза и прочитал:

– К леди относятся как к предметам, которые получает тот, кто даст больше. Знаешь, твои мысли удивительно созвучны мыслям мисс Селлани.

Рори вспыхнула. Стараясь скрыть досаду, проговорила:

– Просто я только что прочитала именно эту фразу. Но я не намерена обсуждать с тобой очерк – ты ведь находишь недостатки в каждом слове. Лучше я прочитаю его позже, когда никто не будет меня раздражать.

Лукас хохотнул. И этот низкий ласкающий звук вызвал у Рори довольно-таки бурную реакцию. Внутренности в животе как будто сжались, а сердце забилось быстрее. Осознав, что собственное тело ее предало, Рори еще больше разозлилась. Ох, что же это такое?! Она так остро чувствовала его запах… А ее пульс учащался даже при случайном прикосновении его руки. И нравилось ей это или нет, но ей было не безразлично его мнение о ней.

Лукас молчал, и Рори отвернулась к окну. Однако же, глядя в окно, она почти ничего не видела и напряженно прислушивалась к шелесту бумаги – Лукас читал газету. Читал слова, написанные ею!

Пребывая в сильнейшем волнении, Рори взглянула на свой экземпляр. Что же еще она там написала? Вспомнить не удавалось. Это было той самой ночью, когда Лукас застал ее в своей спальне. После этого, не в силах заснуть, она долго сидела за столом и, стараясь не обращать внимания на громкий храп леди Дэшелл, поспешно записывала свои мысли. Она тревожилась за сестру, но не могла не думать и об Элис Киплинг, которая…

– Какого черта?! – воскликнул Лукас.

Рори повернула голову.

– Ты только послушай! «Мисс С. П. – яркий пример. Юная невинная девушка, только что вышедшая из классной комнаты, продана герцогу У., который по возрасту годится ей в отцы».

Рори постаралась изобразить удивление.

– Речь идет о Селесте? Хм… наверное. Но ведь об этой помолвке известно всем, не так ли? Это же главное событие сезона!

– Да, возможно. Но послушай дальше. «Также ходят слухи, что лорд Д. использует свой титул, чтобы связать брачными узами мисс Э. К., самую богатую наследницу на ярмарке невест этого сезона. И его нисколько не смущает, что невеста на четырнадцать лет младше, чем он. При покупке невесты любовь ничего не значит для бездушных аристократов». – Лукас отшвырнул газету и стиснул зубы. Его глаза метали молнии. – Черт бы побрал эту писаку! Я желаю знать, кто она и почему прячется за псевдонимом. Думаю, ее надо привлечь к ответственности за клевету.

Рори судорожно сглотнула. Пожалуй, в этой заметке она слегка перегнула палку.

– Какая же это клевета? – пробормотала она. – Чистейшая правда…

– Но откуда ей известно, что это правда? Мои чувства к Элис – только предположение этой писаки.

– Не думаю, что ее слова способны принести реальный вред.

– Не думаешь? Да ведь моя личная жизнь будет обсуждаться в каждом салоне! Все будут строить предположения уже сейчас, еще до того, как я сделал официальное предложение. А мои недруги начнут говорить ей, что я – бездушный болван.

Рори почувствовала, что краснеет. Во время написания этого очерка она действительно считала Лукаса холодным бесчувственным занудой, лишенным человеческих эмоций. Она не знала, что вынуждало его проявлять сдержанность и скрывать свои подлинные чувства и желания. Этот человек превыше всего ценил честь, а сокровенным делился только с немногими избранными.

Внутренне содрогнувшись, Рори осознала, что в число этих избранных входила и она. Именно ей он поведал о своем чувстве вины из-за болезни матери, а также о попытке отца развратить его и о своей тревоге за брата. А она, получается, ответила ему предательством.

– Мисс Селлани – наверняка член высшего общества, – продолжал Лукас, нервно барабаня пальцами по газете. – Кроме того… Видишь ли, о помолвке Уиттингема действительно знают все, но о моих намерениях – почти никто. Да, я танцевал с Элис на каждом балу, но то же самое делали и многие другие джентльмены. Только очень наблюдательный человек мог догадаться, что я собираюсь сделать ей предложение. Или тот, кто меня очень хорошо знает.

Рори охватило чувство раскаяния. И некий трусливый внутренний голос велел ей хранить молчание. Скорее всего, Лукас больше никогда на нее даже не посмотрит, если узнает, кто скрывается за псевдонимом. И все-таки… Если она его уважает, то просто обязана сказать правду.

Рори тронула дрожащими пальцами руку маркиза и тихо сказала:

– Лукас, я должна тебе кое-что сообщить…

Она умолкла под его взглядом, проникавшим, казалось, в самые дальние уголки ее души. И тут он вдруг заявил:

– Это ты! Ты и есть мисс Селлани!

Его обвиняющий тон нанес ей удар прямо в сердце. Рори отвела глаза и, тяжело вздохнув, ответила:

– Если хочешь знать, то да, я написала этот очерк. Но я сделала это до того, как узнала тебя. И клянусь, я не желала тебе зла.

В экипаже воцарилось тягостное молчание. Стук колес и цокот копыт вторили отчаянному биению ее сердца. А Лукас взирал на нее так, словно она вдруг превратилась в какое-то чудовище. И взгляд его никогда не был столь суров – даже в тот день, когда она явилась к нему просить должность компаньонки.

Рори крепко сжала зубы – чтобы не дрожал подбородок. Слезы уже жгли глаза, но она из последних сил сдерживала их. Она гордилась своими очерками, однако ей была невыносима мысль о том, что Лукас ее презирал.

Снова вздохнув, Рори пробормотала:

– Я не хотела создавать тебе проблемы, честное слово, не хотела. И все-таки… В моем очерке написано все то, во что я действительно верю. Хотя мне искренне жаль, что ты оказался… втянутым, я не стану извиняться за свои взгляды. И ведь действительно аристократические браки – многие из них – оказываются без любви несчастливыми.

– Наивно думать, что любовь – главная составляющая брака, – проговорил маркиз. – Есть и другие обстоятельства, не менее важные. Особенно – для человека с моими обязанностями.

– Не буду спорить. Но без любви никто из супругов не узнает, что такое счастье.

– За любовь часто принимают обычную похоть, а она быстро сгорает.

– Нет! – воскликнула Рори. – Не надо быть таким циничным. Только взгляни на тетушку Бернис. Она покинула общество, чтобы выйти замуж за человека, которого любила. Она путешествовала с ним по всему свету на его торговом судне и была по-настоящему счастлива.

Какое-то время оба молчали. Наконец Рори спросила:

– Но ты же не собираешься возбуждать против меня дело? У меня нет денег, чтобы оплатить…

– Я не желаю, чтобы мою частную жизнь выставляли на всеобщее обозрение, – перебил Лукас. – Так что в дальнейшем – воздержись.

Рори почувствовала огромное облегчение – но вовсе не потому, что боялась суда. Просто Лукас теперь казался… не таким рассерженным. Он немного расслабился, хотя выражение лица оставалось холодным.

Ах, она сейчас отдала бы все на свете за его улыбку!

Тут брогам замедлил ход, потом остановился. Рори взглянула в окно и с удивлением обнаружила, что они уже подъехали к дому мачехи. Но как же ей не хотелось туда заходить…

Рори мысленно застонала. Ужасно глупо и обидно! Она сама разрушила добрые отношения с Лукасом. И когда они найдут шантажиста… После этого Лукас никогда больше не захочет иметь дело с женщиной, позволившей себе рассуждать на страницах газеты о его будущем браке.

Рори в очередной раз вздохнула. Что ж, теперь ее тайна раскрыта, и теперь Лукас уже никогда не захочет ее поцеловать…

Гримшоу не понравился Лукасу с первого же взгляда. И вовсе не из-за высокомерного выражения лица и тщеславной привычки зачесывать изрядно поредевшие волосы так, чтобы прикрыть лысину. Его возмутило отношение дворецкого к Рори. Тот взирал на нее с плохо скрываемым презрением. И едва они вошли в вестибюль, с ехидной усмешкой сообщил, что Китти Пэкстон нет дома.

– Но я же предупредила ее запиской, что зайду сегодня после трех, – сказала Рори, развязывая ленты шляпки. – Разве она ее не получила?

– Я отнес почту наверх утром, – заявил Гримшоу; он явно наслаждался ролью вестника, приносившего плохие новости. – Но она ничего не сказала о вашем визите.

– А когда она вернется?

– Трудно сказать… Ее пригласила мать герцога Уиттингема, чтобы обсудить приготовления к свадьбе. Я уверен, что миссис Пэкстон посчитала это мероприятие более важным, чем ваш визит.

Разочарование Рори было написано у нее на лице. Лукас тоже чувствовал досаду. Вторую выплату шантажист назначил на следующий вечер, и следовало срочно придумать план действий. С того момента, как Лукас увидел Стефано с миссис Эджертон, он нисколько не сомневался: эта парочка – преступные сообщники. Но ему еще следовало убедить в этом Рори.

Ох, эта Рори… Она беспечно вторглась в его личную жизнь, и теперь о нем станет сплетничать весь Лондон. А ведь он всегда так тщательно избегал проблемных ситуаций… И ему так хотелось предать забвению дурную репутацию своего отца… Увы, из-за Рори все усилия оказались напрасными.

Тем не менее он принял ее сторону. Подойдя к расстроенной девушке, он окинул дворецкого строгим взглядом и проговорил:

– Я хочу написать записку миссис Пэкстон. А вы, любезный, извольте позаботиться о том, чтобы ее немедленно доставили ей в дом герцога Уиттингема на Беркли-сквер. Это ясно?

Гримшоу поджал губы. Затем кивнул и сказал:

– Да, конечно. Буду рад служить, милорд. Но вы не должны ожидать, что она сразу поспешит сюда. Желания ее светлости важнее.

Лукас отлично понимал, почему Гримшоу так раздражал Рори. Она говорила, что он вечно подслушивал и подглядывал. Он также имел наглость высказывать свое мнение всякий раз, когда от него ожидалось простое исполнение приказа.

– Посмотрим, – резко проговорил Лукас. – Принесите перо и бумагу. Немедленно.