Разумеется, он солгал, когда сказал, что забыл о том танце. Напротив, он прекрасно об этом помнил, и каждая мелочь навсегда врезалась в его память. Он помнил ее узкую талию, плавные изгибы бедер, шелковистую мягкость кожи… И тогда он действительно молчал, но вовсе не из-за высокомерия – просто боялся выставить себя идиотом, поскольку не умел болтать романтическую ерунду, в чем весьма преуспевали другие ее поклонники. И даже тогда он понимал, что Рори Пэкстон – не для него. И уж тем более сейчас…

Поднявшись по лестнице, Лукас снова покосился на свою спутницу. Она хмурилась, глядя на длинную ковровую дорожку, по которой шла. От ее красоты замирало сердце и становилось трудно дышать. Его завораживали шелковистые черные локоны, обрамлявшие прекрасное лицо. И еще – грациозный изгиб шеи и горделивая осанка… Наверное, восемь лет назад он должен был действовать чуточку смелее: ухаживать за Рори и как-то выделиться из толпы ее поклонников, чтобы завоевать ее сердце. Ей нужно было, чтобы в ее жизни появился кто-то строгий и принципиальный. И он, Лукас, смог бы спасти ее от позора.

О боже, какая глупость! Если бы он тогда на ней женился, то сегодня не имел бы даже надежды на финансовые вливания, чтобы выплатить долги, оставленные его отцом. У Рори Пэкстон не было ничего за душой. А это значило, что она для него недосягаема… как луна на небе.

Но однако же… Похоже, сегодня между ними что-то изменилось. И дело было не только в физическом желании, которое, безусловно, имело место. Пока они играли свои роли – роли любовников, – Лукас стал думать о них как о равных. Они тогда были не хозяином и его работницей, не аристократом и простолюдинкой, а друзьями. Он, конечно, не соглашался с ее новомодными взглядами, однако нельзя было не признать, что Рори Пэкстон ничуть не походила на тех покорных и совершенно безмозглых девиц, которые могли говорить только о модах и сплетнях.

Как Элис Киплинг, например.

Лукас поморщился – и решительно выбросил из головы эти мысли. Нет-нет, не следовало играть с огнем. Рори Пэкстон никогда не сможет стать для него чем-то большим, чем временным тайным увлечением. Как только они найдут шантажиста, она покинет его дом и он женится на Элис. И он не станет заводить любовницу (даже если Рори на это согласится, что было весьма сомнительно). И вообще, он уже давно поклялся, что ничем не станет походить на своего отца, который менял женщин так же часто, как одежду.

Тут Рори нахмурилась и, подняв на него глаза, проговорила:

– Джервис, похоже, был шокирован, не так ли?

– Ну… почему же?.. – Лукас пожал плечами. – Ему и раньше доводилось видеть женщин в платьях с низким вырезом.

Рори энергично помотала головой.

– Нет-нет, я имею в виду другое… Он, наверное, был шокирован нашей совместной поездкой. Ему, вероятно, показалось подозрительным, что хозяин вместе с компаньонкой его матери отправились куда-то вдвоем. А теперь… Могу ли я получить обратно мою косынку, пока леди Дэшелл не увидела меня в совершенно непотребном виде?

По мнению Лукаса, Рори Пэкстон выглядела превосходно – хоть сейчас на любой бал. Красота Рори делала совершенно незначительным тот факт, что ее платье было застирано и давно вышло из моды. Достав из кармана косынку, он протянул ее девушке и сказал:

– Перед уходом я объяснил Джервису, что помогаю в расследовании деликатной проблемы, связанной с миссис Пэкстон, так что не беспокойтесь.

– Что?.. – Рори уставилась на своего спутника. – Но ведь я обещала Китти, что никто ничего не узнает об этом.

– Джервис абсолютно надежен. Он никогда не позволит себе болтать. Кроме того, я не сообщил ему никаких деталей и приказал позаботиться, чтобы никто из слуг не начал вдруг болтать.

Лукас во все глаза смотрел, как Рори прикрывала шею и грудь кружевной косынкой, которую заправила под лиф платья. Ее женственность завораживала. И еще он искренне сожалел, что ей приходится прятать под этой тряпкой такую потрясающую грудь. Как все-таки жаль, что он не сможет взять ее с собой на бал, где дамы без стеснения открывают плечи, спину и грудь. А еще лучше – уложить бы ее в свою постель, где на ней вообще не будет одежды. И тогда он смог бы насладиться каждым дюймом ее великолепного тела…

Тут Рори вдруг подняла голову и перехватила его взгляд. Поджав губы, она закончила возню с косынкой, ускорила шаг и бросила через плечо:

– Сейчас слуги уже, наверное, знают о моей испорченной репутации, поэтому заподозрят худшее. Впрочем, вам, милорд, не о чем беспокоиться. В подобных ситуациях вся вина ложится на женщину.

Маркиз поморщился и проворчал:

– Мы, мужчины, правим миром, и вам, мисс Пэкстон, пора смириться с этим фактом и вести себя соответственно.

Рори оглянулась и с возмущением воскликнула:

– Я никогда с этим не смирюсь! И я… – Она внезапно умолкла, заметив смешинки в глазах маркиза. – Опять дразните меня, милорд? – спросила она, улыбнувшись.

– Да, возможно. А возможно, и нет. Однако же… Нам следует поторопиться. Я беспокоюсь за маркизу.

Лукас и впрямь беспокоился за мать. Ему не хотелось надолго оставлять ее наедине с Бернис Кулпеппер. Тетушка Рори была лишена всяческих сантиментов, что могло вызвать нешуточные трения в его отсутствие. Сам же он всегда старался как-нибудь рассмешить маму. Иначе она могла ворчать и брюзжать много дней подряд.

Тут Рори остановилась перед дверью маркизы и, подняв глаза на своего спутника, сказала:

– Вы беспокоитесь, милорд? А зря. Не сомневаюсь, тетушка Бернис позаботилась о маркизе наилучшим образом.

– Я не позволю, чтобы маму обижали, – проворчал Лукас. – Мой долг позаботиться о том, чтобы…

– Леди Дэшелл сама должна о себе позаботиться, – перебила Рори. – В конце концов, вы не виноваты в той аварии.

– Возможно, все-таки виноват… – со вздохом пробормотал Лукас. И, сказав это, он сразу же пожалел о своих словах. Ведь о своем чувстве вины, запрятанном в самых глубинах души, он никогда еще не говорил ни одной живой душе.

– Что?.. – удивилась Рори – Но как такое может быть?

– Не важно, мисс, – буркнул в ответ маркиз. – Вы здесь – обслуживающий персонал, и это не ваше дело.

Было ясно, что Лукас хотел ее обидеть, заставить возмутиться. Но вместо этого Рори взяла его за руку и, крепко сжав, тихо сказала:

– Расскажи мне, Лукас. Если это касается твоей матери – я должна знать…

И тотчас же в его душе воскресли воспоминания об их танце восьмилетней давности. И Лукас, забыв о сдержанности, заговорил:

– Я навещал родителей в Уэствейл-эбби прошлой весной. Они просили меня вернуться в Лондон вместе с ними. Но у меня не было желания слушать их нескончаемые ссоры. И я отправился вперед верхом, оставив их позади. О катастрофе я узнал только следующим утром. – Стараясь поменьше нервничать, он уже спокойнее добавил: – Я должен был оставаться с ними. Я должен был остановить пьяного отца, когда тот решил сесть на место кучера.

Рори еще крепче сжала его руку.

– Нет, Лукас, нет, ты ошибаешься. Откуда ты мог знать, что его потянет на подвиги?

– Но я ведь знал, что он отличается… безрассудным поведением, – со вздохом пробормотал молодой маркиз.

– Да, но ты не обязан был его опекать. И вообще-то… Остановить его должна была твоя мать.

– Она пыталась, но он не стал ее слушать.

– Тогда он не стал бы слушать и тебя, – резонно заметила Рори. Глядя в ее нежные темные глаза, Лукас почти верил ей. – Ты не должен терзаться из-за того, что не сделал невозможное.

– Да, может быть… – Лукас снова вздохнул.

Рори продолжала всматриваться в его лицо, но тут он постарался взять себя в руки и вновь обрести «каменное» выражение лица. Ох, с какой стати он выболтал ей свои самые сокровенные мысли? Только ей, только Рори, каким-то удивительным образом удавалось развязывать ему язык. А она, должно быть, решив, что тема закрыта, взялась за дверную ручку и тихо сказала:

– Подождите, пожалуйста, здесь, милорд. Я посмотрю, примет ли нас ее светлость.

Как только дверь спальни за ней закрылась, Лукас почувствовал угрызения совести. Чувство вины как будто впилось в его душу острыми когтями. Что бы ни говорила Рори, но ведь он виноват. Если бы он только остался с родителями… Если бы убедил отца не брать в руки поводья… Тогда бы он сумел уберечь мать от тяжелейшей травмы, приковавшей ее к постели.

Если бы… если бы… если бы… Жаль, что нельзя вернуться в прошлое и исправить ошибки.

Тут дверь приоткрылась. В щелку выглянула Рори и окинула его задорным взглядом.

– Заходите, милорд. Вы должны это увидеть, – сказала она.

Лукас вошел в просторную комнату, которую уже давно мысленно называл «тюремной камерой» своей матери. Здесь имелись все предметы роскоши, которые только можно было придумать, однако материальные блага не могли излечить его мать, ноги которой…

Тут Лукас вышел на середину комнаты и взглянул на кровать. Подушки были взбиты, покрывало тщательно расправлено, однако же…

Где мама?!

В следующее мгновение маркиз краем глаза заметил какое-то движение в гардеробной. Повернувшись, он увидел выходившую оттуда миссис Бернис Кулпеппер. И эта женщина… Лукас не верил своим глазам. Она катила перед собой кресло на колесиках, в котором, словно королева на троне, восседала леди Дэшелл. Это ротанговое кресло он купил вскоре после аварии. Сколько раз он умолял мать испробовать его? Ох, и не вспомнить. Она отказывалась наотрез, заявляя, что не появится на публике «беспомощным инвалидом». И мать запретила даже упоминать об этом средстве передвижения. А чтобы сделать этот запрет более весомым, она тогда даже швырнула в него книгу.

Вероятно, миссис Кулпеппер отыскала это кресло – он и сам уже не помнил, куда его спрятал. Но каким чудом ей удалось убедить маркизу сесть в него?

Но на этом чудеса не заканчивались. Оказалось, что тетушка Рори – настоящая волшебница! – убедила его мать переодеться, сменив ночную рубашку на элегантное зеленое платье.