— Его сиятельство лорд Линдсей, — объявил лакей откуда-то издалека, хотя в этом уже не было необходимости.

— Я хотел бы с вами поговорить, мэм, — сказал Натан, твердо глядя на нее своими голубыми глазами.

— К сожалению, у меня нет времени, — чопорно ответила Эвелин. — Я с минуты на минуту ожидаю аудиенции у короля…

— Ого, у его величества! — В его тоне сквозило насмешливое почтение. — Разумеется, если вас позовет король, я не стану вас задерживать.

Эвелин внимательно посмотрела на него. Он с молчаливым вызовом выгнул бровь:

— Может, отпустите лакея, мэм?

Она нехотя взглянула на слугу, потом на Харриет:

— Леди Харриет, пожалуйста, ступайте с Томасом. Я скоро приду.

Лакей стоял, ожидая девочку. Она медленно подошла, по пути оглянувшись на Натана.

Тот, казалось, даже не заметил ее: он не отрывал глаз от жены.

Когда они вышли, Эвелин попросила:

— Пожалуйста, говорите, что хотели сообщить, и уходите.

— К чему такая спешка, любимая? Мы одни, а в соседней комнате есть кровать. — Он многозначительно повел глазами и улыбнулся.

От одного только намека по спине Эвелин побежали мурашки. Она быстро обхватила себя руками.

— Нет? — спросил он, продолжая улыбаться. — Я почему-то так и думал.

Он сцепил руки за спиной и оглядел меблировку комнаты. Королева придерживалась принципа экономии — дворец был обставлен скудно, но добротно.

— Так вот, значит, где ты живешь.

— Как видишь, — сказала она.

Здесь она жила, когда приезжала в Лондон, иногда же ей приходилось останавливаться в Виндзоре или Фрогморе. Но она не стала объяснять ему это.

Пропустив мимо ушей ее язвительный тон, он остановился перед музыкальной шкатулкой и открыл крышку. Фигурки из лиможского фарфора, изображавшие танцующую пару, начали кружиться. Эта шкатулка была изготовлена специально для Эвелин: Пирс заказал ее в память об их первом совместном танце.

Натан поднял глаза.

— Твоя?

Эвелин крепко сжала руки. — Да.

— Купила на мои деньги? Или тебе подарили?

О Господи, хоть бы он поскорее убрался из ее комнаты!

— Подарили.

Он криво усмехнулся:

— Судя по тому, как ты смутилась, эту шкатулку ты получила в дар не от принцессы Мэри.

Эвелин внезапно шагнула вперед, прошла мимо Натана и, схватив музыкальную шкатулку, переставила ее на каминную полку — так, чтобы он не мог до нее дотянуться.

— Чего ты хочешь? — спросила она, обернувшись.

— Я многого хочу, любовь моя, — проговорил он, глядя на ее грудь, и покачал головой: — Ты стала еще прекраснее.

Он дотронулся до ее ключицы над краем декольте. Эвелин резко вдохнула.

— Не надо, Натан. Ты не имеешь права.

— Восхищаться своей женой?

— Ты ворвался в мои покои…

— Но ведь я твой муж…

— Возможно, в Истчерче ты имел бы на это право, но не здесь, — сердито отрезала она.

— Дорогая, — протянул Натан и бесцеремонно погладил ее шею, — я могу заходить в твои покои, где и когда захочу до тех пор, пока смерть не настигнет одного из нас или обоих.

— Ах, вот как? Что ты затеял на этот раз, Линдсей? Хочешь взять меня силой?

— Да нет, у меня была другая идея, — пробормотал он. Эвелин резко отвернулась.

Он тихо хмыкнул:

— А впрочем, я бы не отказался тебя изнасиловать, но, по правде говоря, сейчас у меня нет на это времени. Я пришел только узнать, образумилась ли ты, наконец, и поняла ли, в каком серьезном положении мы с тобой оказались.

— О чем ты? Ты хочешь сказать, что мой отказ вернуться в Истчерч означает, что я потеряла разум? — Она горько рассмеялась: — Какой же ты все-таки собственник, Натан!

— Ты подумала над моими словами? — спокойно спросил он.

— Разумеется, — ответила она с напускной бодростью, не скрывавшей ее гнева. — И считаю, что наше нынешнее положение ничем не отличается от того, в котором мы оказались три года назад. Мы по-прежнему чужие люди и всегда будем чужими.

— Что это значит?

— Это значит, что ты предал меня, Натан.

— Ради Бога, — он со вздохом закатил глаза, — не начинай все сначала!

— Нет уж, дай мне сказать. Признайся, что ты бросил меня ради миссис Дюполь.

— Бред! Мне это и в голову не приходило.

— Я все видела, Натан, или ты забыл? Я видела тебя с ней! В самый тяжелый момент моей жизни ты оказался в объятиях другой женщины!

— Ты ничего не видела, Эвелин. В самый тяжелый момент моей жизни ты была холодной и отчужденной.

Услышав это обвинение, Эвелин резко выпрямилась.

— Стоит ли ворошить прошлое? — резко спросил он. — Минуло уже три года. Оказалось, что мы с тобой разные люди. Однако позвольте вам напомнить, миссис Грей, что мы по-прежнему муж и жена!

— Только формально.

Взгляд Натана потемнел. Он вдруг схватил ее за руку и притянул к себе — так близко, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы его увидеть. Он внимательно изучал ее лицо.

— Мы с тобой женаты, и от этого никуда не деться. Ты носишь мое имя, и любой скандал, который касается тебя, затрагивает и меня тоже. Твои поступки неизбежно связывают со мной, и я не смогу спасти нас от позора, если ты будешь якшаться в Лондоне, бог знает с кем! Это понятно?

Вероятно, он рассчитывал, что его властные речи сделают ее покорной. Но Эвелин гордо вскинула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза:

— Я не порочила твоего имени. Меня не пугают пустые обвинения принцессы Уэльской. Ей никто не верит.

— Не верит? Эвелин, ты что, совсем ничего не понимаешь? Принцесса Уэльская имеет широкую общественную поддержку! Простой народ считает виновным не ее, а принца. Многие уже начали сомневаться в необходимости самой монархии!

— Как можно? Ведь это ее, а не его обвинили в рождении внебрачного ребенка! — воскликнула она.

— Не будь такой наивной, — отрезал Натан. — Весь город наводнен его внебрачными детьми. К тому же члены палаты лордов не нашли доказательств того, что ребенок Каролины незаконнорожденный. Зато они установили множество фактов, свидетельствующих о «неправильном» поведении и супружеской неверности принцессы Уэльской, а это по-прежнему считается преступлением, независимо от наличия детей!

Эвелин отвернулась, пытаясь осмыслить услышанное.

Но Натан крепче ухватил ее за руку и повернул к себе лицом.

— Этот скандал уничтожит всех приближенных ко двору, понимаешь? Его отголоски разнесутся по всей стране, и твоя репутация будет погублена навсегда. Есть подозрение, что ты, моя дорогая, была свидетельницей распутства принца или слышала о нем, когда встречалась со своим любовником! Ты думаешь, после этого принцесса Мэри захочет, чтобы ты ей прислуживала?

— Это неправда, — сказала она, пытаясь вырвать руку из его цепких пальцев.

— Судя по всему, Каролина думает, что ты что-то знаешь. Что тебе известно, Эвелин?

— Ничего! Клянусь честью, я ничего не знаю! Он прищурился.

— Даю слово! — повторила она.

Он вдруг отпустил ее, отвернулся и прочесал волосы руками, потом оглянулся через плечо и посмотрел на жену:

— Значит, ничего нельзя сделать.

— То есть?

Натан резко повернулся и обхватил ее лицо своими большими ладонями, касаясь пальцами волос и ушей. Он стоял так близко, что она чувствовала пряный аромат его одеколона и видела в его глазах мелкие серые крапинки. Но ее внимание привлек его рот. Его губы…

— Неприятности семьи Грей не идут ни в какое сравнение с неприятностями членов королевской семьи, однако у нас есть только один выход. Ты должна вернуться домой.

Эвелин с ужасом ощутила, как по щекам ее катятся слезы.

— Нет, — проговорила она и сомкнула пальцы на его запястье. — Я не вынесу такой жизни — охота, азартные игры и бог знает что еще!

— А здесь, в Лондоне, ты, моя пташка, — он обнял ее одной рукой за плечи и притянул к себе, — будешь порхать по модным гостиным, в надежде погубить мою репутацию. — Он нагнул голову. — Похоже, нам с тобой никак нельзя расставаться, — пробормотал он и поцеловал ее.

Эвелин чуть не задохнулась от ярости.

— Убирайся вон, — произнесла она ровным тоном. Натан размашисто пошел к выходу, но остановился на пороге и нацелил на нее палец.

— На этой неделе, мэм. — С этими словами он широко распахнул дверь и вышел из комнаты.

Глава 5

«Я ее не знаю?»

Натан удивленно пожал плечами. Что за чушь в голове у его жены? Или этому она научилась в Лондоне? Разумеется, он знает собственную супругу: она пьет чай со сливками, любит подолгу гулять летними вечерами и старательно разбирает собственную корреспонденцию.

Он резко встал из-за письменного стола в гостиничном номере и подошел к окну.

— Здесь замешана женщина, я угадал? — внезапно спросил Оливер Уилкс, его старый приятель.

— Понятия не имею, о чем ты, — раздраженно бросил Натан.

Он не настроился на праздную болтовню, так как в данный момент перебирал в памяти все, что знал о своей жене.

Например, ее любимый цвет — голубой. Он был почти уверен в этом.

— Я не видел тебя в таком скверном расположении духа с той ночи, когда ты проиграл четыре тысячи фунтов тому господину из Лондона.

— Его звали Рандберг, — пробормотал Натан. — Я до сих пор должен ему две тысячи фунтов.

— Можно было бы предположить, что ты расстроился из-за карточного проигрыша, но я искал тебя в игорных залах «Уайтса» и не нашел. Поэтому сделал вывод, что в твоем плохом настроении виновата женщина.

— Не просто женщина, а моя жена.

— Леди Линдсей? — удивленно спросил Уилкс. Натан сердито стрельнул в него глазами.