– Редж, Дерику тоже хреново. Ты встань на его место, – предлагает Инга.

Цокаю и закатываю глаза.

– Он не встал на моё. Вместо того, чтобы вместе пережить всё, открыться друг другу, просто разорвал ту нить доверия, которую я каждый день плела. Именно я, мирясь с его заскоками. А сколько раз он оскорблял меня? Не сосчитать. Я думаю, что нам не следовало сближаться после рождения Нандо. Мы совершили огромную ошибку, которую уже не исправить. Все слова уже сказаны. Все точки расставлены. Мы увидели, что никогда не сможем быть командой. Никогда. Мы одиночки. Он и я. И сейчас я хочу лечь спать. – Поднимаюсь из кресла и, не обращая внимания на девочек, забираюсь в постель.

– Не хочу добивать тебя, Редж, но ты сильно ошибаешься насчёт Дерика. Именно ты сейчас совершаешь ошибку, отворачиваясь от него. Прости, ты моя подруга, и я имею право говорить тебе правду. Она грязная, но она ваша. Вы оба поступаете нечестно и жестоко друг с другом, а лишь потому, что трусите друг перед другом. Отдыхай, мы останемся в замке, – с этими словами Мег уводит Ингу, а по моей щеке скатывается слеза.

Я всё это знаю. У меня было много времени подумать.

Надо же, какая насмешка, с этой спальни всё началось, и в ней же всё умирает. Это проклятое место для меня. Оно буквально убивает всё хорошее, оставляя после себя тошнотворное болото грязи.

Едва наступает рассвет, мне уже плохо от наступившего дня. Очередной день без новостей. Нандо до сих пор не нашли, а уже прошло так много времени. Марина могла с ним уехать на край света, но вряд ли. Она где-то в Европе, которая, оказывается, очень большая.

Борюсь с головной болью, отсутствием аппетита и непонятным состоянием. Тело буквально трясёт изнутри, словно мне требуется пробежка на пару километров. Или я уже настолько устала от этих стен, что хочется просто свалить отсюда.

Дверь за спиной распахивается, и я, оборачиваясь, закрываю шкафчик комода. То немногое, что осталось у меня от сына, я перекладываю каждый день, чтобы ещё раз окунуться в аромат памяти.

– Герман? Есть новости? – спрашивая, взволнованно смотрю на него. Он отходит в сторону, пропуская в комнату Калеба, а затем Дерика.

– Что случилось? Вы нашли Нандо? – выкрикивая, зло оглядываю каждого.

– Ещё нет, но…

– Меня задолбали ваши «но», Калеб! Где мой сын? – рычу, сжимая кулаки.

– Всё зависит от тебя, Джина. – Дерик швыряет конверт, и он не долетает до меня.

– Прекрати, – тихо шипит Герман.

Озадаченно поднимаю конверт и достаю оттуда открытку из Ниццы. Моё сердце до боли сжимается в груди.

«Король-король, всё же так просто. Альора не должна перейти в руки бастарда. Если ты хочешь видеть его, то тебе придётся отдать ту, из-за которой ты сошёл с правильной дороги. Отдай мерзкую американку, и тогда твой сын будет жить. Откажись от неё прилюдно. Уничтожь. Тогда бастард вернётся, чтобы умереть там, где был рождён, если ты снова поступишь неправильно».

– Что это значит? – шепчу. В горле ком. Я не понимаю.

Герман бросает взгляд на Дерика, а тот так зол. Слишком зол, чтобы говорить.

– Они хотят, чтобы ты уехала, Реджина, – с тяжёлым вздохом произносит Герман.

– Что? Нет! Никогда! Без своего сына…

– Оставьте нас, – глухим голосом перебивает меня Дерик.

– Это неразумно. Вы, Ваше Величество, в данный момент не можете…

– Это приказ, иначе я вас начну убивать одного за другим. – В руке Дерика отливает холодным блеском пистолет, и он направляет его сначала на Германа, затем на Калеба.

Меня пугает настроение Дерика. Меня пугает сейчас всё в нём. Я вижу в его глазах жажду убивать. Я вижу это низкое желание причинять боль.

– Всё в порядке. Уходите.

И уж лучше я возьму весь огонь на себя, чем он будет направлен на ни в чём не повинных людей. Я это сделаю ради них, как было и раньше. Я встречусь с волкодавом в очередной схватке, вероятно, смертельной.

Как только за мужчинами закрывается дверь, Дерик опускает пистолет и бросает его на кровать. Его плечи сразу же опускаются, и из бесстрастного хищника он превращается в потерянного человека.

Я смотрю на это преображение, и сердце ноет от боли. Ему плохо. Он страдает так же, как и я. Ему страшно. Он напуган и едва держится передо мной. Я видела его разным, но не настолько опустошённым и сдавшимся. Это пугает меня намного сильнее.

– Дерик, – шепчу, подходя к нему.

– Я должен его спасти, Джина. Я должен, и мне не важна цена. Между нами всё кончено. Я не хочу видеть тебя в этой стране. Не могу больше себе это позволить, – его голос разрывает мне сердце. – Нандо – единственный, кого я по-настоящему любил. Пусть я был хреновым отцом, но я любил его. Не так, как ты. Не так, как другие. Я любил, как умел. Старался быть ему защитником и опорой, но не смог. И теперь всё в твоих руках, Джина. Я не имею права идти против их воли и должен испробовать этот вариант, лишив тебя возможности приехать сюда. Ты немедленно улетаешь в Америку. – Это словно пощёчины посыпались мне на лицо одна за другой. Они ранят, кромсают и вытягивают из меня всё, что ещё осталось хорошего. Они превращают меня в кусок пыли прямо в руках того, кого я так сильно любила.

– Я… я… ты не можешь…

– Джина, – его холодный взгляд впивается мне в глаза. Дерик хватает меня за плечи и встряхивает настолько ожесточённо, что кости хрустят.

– Ты готова жертвовать сыном, ради собственных амбиций? Я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь, но только исчезни отсюда. Я привезу тебе сына, как только он будет у меня. Я обещаю, что откажусь от вас, как только навсегда попрощаюсь с ним в Америке. Он будет жить с тобой. Сюда ни ты, ни он больше никогда не приедете. Это лучшее, что я могу сейчас сделать. Я обещаю… последний раз дай мне шанс выполнить обещание. Я верну тебе Нандо и забуду о вас. Меня больше не будет в вашей жизни. Никогда…

– А если это обман, Дерик? Если… ловушка? Если тебя убьют? Если…

Он отпускает меня… нет, отшвыривает от себя, отчего я падаю на кровать прямо рядом с пистолетом.

– Какая тебе разница, что будет со мной, Джина? Для тебя даже в такой момент важнее быть в центре внимания, чем подумать о сыне, – снова жалит. Снова причиняет боль.

– Тебе решать, что важнее для тебя, Джина. Я свой выбор сделал. Ты должна уехать, чтобы я нашёл нашего сына или же получил какие-то зацепки. Ты должна. Альора никогда тебя не принимала, ты сама видела, что люди не желают впускать американку в свой мир. Раз мой народ этого хочет, значит я тоже этого хочу. Реши для себя, кого ты любишь сильнее: себя или всё-таки сына. Не дай мне разочароваться в тебе снова и понять, что всё это было твоей амбициозной игрой для меня, и никаких чувств ты, в принципе, испытывать не умеешь, кроме желания доказать, что ты ценна для этого мира. Решай. У тебя есть час, потом я силой тебя вышвырну отсюда. – Он бросает на меня наполненный отвращением взгляд и, хватая оружие, выходит из спальни.

Я только сейчас делаю глубокий вдох, и он застревает в горле. Открытка до сих пор в моих руках. Неужели, я, действительно, настолько ужасна была в его глазах? Неужели, Дерик никогда не видел моих чувств к нему? Неужели, он считает, что я тоже не готова на всё, ради сына?

Жестокие и бесчеловечные слова Дерика окончательно подрывают мою веру в себя. Я ведь никогда не считала себя лучше кого-то. Всё было наоборот, и он об этом знал. Он уверенно и без промаха стрелял по моим ранам, чтобы показать, насколько ему плевать на мои чувства и на моё состояние.

Резко вскидываю голову. Всё угасает внутри. С этого момента я больше ничего не чувствую. Буквально ничего, кроме боли. Даже она настолько тихая и слабая, что её словно нет.

Поднимаюсь с кровати и захожу в гардеробную. Собираю свои вещи, документы и направляюсь в душ. Нет, если я и уйду, то никто не увидит мою боль. Никогда больше.

Расчёсывая волосы и собирая их в ракушку, поправляю платье и обуваю туфли. Умирать тоже нужно красиво.

– Редж! Нет, пусти меня! Редж!

Выхожу из ванной, наблюдая, как сестра врывается в мою спальню, пиная ногой одного из мужчин, охраняющих меня.

– Это правда? Он что… выгоняет тебя? – кричит она.

– Нет, я уезжаю сама. Всё в порядке. Ты остаёшься здесь, и у тебя всё будет хорошо, Инга. Уезжаю домой только я. Альора так и не стала для меня последним пристанищем, – без всяких эмоций произношу и подхватываю чемодан.

– Но… но…

Она бледная, напуганная и потерянная от моих слов. Подхожу к ней и улыбаюсь. Не знаю, увижу ли я сестру снова, главное, чтобы и она не пострадала из-за меня.

– Ты справишься, слышишь меня? Ты выдержишь всё, только не отпускай Дина. Он твой. Позволь ему помочь тебе. Я в своё время упустила такой шанс, который обернулся против меня. Но ты так не делай, Инга. Я люблю тебя. И передай Мег, что я буду по ней скучать. Я пока поживу в твоём доме, ладно? Как только пройдёт срок аренды моей квартиры, то перееду туда. И я буду скучать, но ты не бросай всё. Не оставляй тех, кто дорожит тобой. Не бойся чувствовать и показывать это, – целую её в щёку и киваю на прощание.

Я оставляю сестру и решительно выхожу из спальни.

– Я готова покинуть эту страну навсегда, – громко произношу.

– Редж… нет… ты должна тоже бороться…

Оборачиваюсь к Инге.

– Было бы за что, сестрёнка. Всё уже давно решили за меня, и я должна поступить так ради Нандо. Знаю, что мне вряд ли его вернут. Не верю я вашему королю. Он лжец. Но ты его тётя. Ты всегда будешь кровной родственницей Нандо, не позволяй ему превратить моего сына в подобие ледяной статуи, которая поступает с теми, кому он дорог, самым подлым образом. Не отрекайся от тех, кто тебя любит. Никогда. До встречи, сестрёнка.

Спускаюсь по лестнице под конвоем. Это унизительно. Это гадко. Я никогда не просила ни о чём подобном. О роскоши тоже не мечтала. Я до последнего пахала в кафе и отдавала все свои силы, чтобы заработать честные деньги. Я не была шлюхой. Я просто влюбилась не в того мужчину и не в то время. Никакая потерянная туфелька не стоит огромного куска боли, в моём сердце.