За какие-то паршивые минуты маленькая комната наполняется людьми. Калеб пытается что-то сказать, но Дерик его не слушает. Меня тащат на воздух. Голова кружится.

– Тише-тише, Реджина. Это может быть недоразумением. Марину я лично проверяла, – приговаривая шёпотом, Клаудия обнимает меня. Но я знаю, внутри знаю, что это всё ложь. Марина нас предала. Я ждала этого момента. Ждала, что мой сын ответит за нашу с Дериком глупость. Ответит за все наши грехи. Он же малыш… мой малыш…

Со стоном мотаю головой и вырываюсь из рук Клаудии. Появляется Эни. Она напугана. Все вокруг бегают, стараясь меня успокоить, но я кричу, чтобы мне вернули моего сына. Моего, чёрт возьми, ребёнка!

– Пошли! Давай, давай!

Поворачиваюсь на крик Калеба. Он даже не смотрит на меня, просто проносится мимо с толпой мужчин.

– Дерик, что происходит? Где Нандо? – Клаудия нервно обращается к нему. Мрачному. Убитому. Потерянному.

Наши с ним взгляды встречаются, и я вижу в его глазах невыносимые боль и горе, раскаяние и вину.

– Марина вывезла ребёнка из замка, показав сообщение от Джины, которое она якобы ей отправила…

– Я ничего не отправляла. И даже не знаю, где мой телефон! Я с тобой была! – выкрикиваю.

– Да. Ты бросила свой телефон где попало, а она только этого и ждала, видимо. Она воспользовалась тем, что нас здесь не было. Твой мобильный остался в замке, но знала об этом только она. Это не было запланировано заранее, она просто терпеливо ждала подходящего момента. Её спокойно пропустили через пост охраны, потому что номера совпадали и место, куда она его везла тоже. Ресторан Ромье, но мы уже оттуда уехали. Ей всё удалось сделать довольно легко, но мы закрыли границы. Все уже предупреждены. Это… – он проводит ладонью по волосам и опуская руку, сжимает её в кулак, – может не сработать. С того момента прошло больше трёх часов, а этого времени достаточно, чтобы покинуть Альору. Я сейчас свяжусь с Францией и обращусь с заявлением на телевидение с просьбой сообщить о местонахождении Марины за приличное вознаграждение. Я найду сына. Я его найду…

– Зачем Марине Нандо, Дерик? Она просто няня, у неё есть родители, и они честные люди, как и она сама. Почему она так поступила? Я проверяла её. Я всё проверила прежде, чем допустить её к внуку, – причитая, перебивает Клаудия.

– У меня нет ответов на твои вопросы, тётя. Не сейчас, – Дерик, отмахиваясь от неё, указывает Эни следовать за ним.

Мне кажется, что в этот момент, когда я вижу удаляющуюся спину Дерика, весь мир останавливается. Словно я на секунду теряю память, и мне сообщают, что пока я развлекалась, моего сына забрали без спроса, украв прямо из-под носа. Чувство вины, такое огромное и ядовитое, охватывает со всех сторон, как будто хочет вытеснить из моего тела всю душу, выбросить её, растоптать и оставить меня продолжать наблюдать за своей ошибкой.

– Реджина, милая, пошли. Давай пошли. Сейчас поднимемся в спальню и будем ждать новостей. Дерик найдёт нашего мальчика. Он не даст его в обиду. – Клаудия обнимает меня за плечи и ведёт за собой.

Смотрю перед собой пустым взглядом и даже не могу вспомнить, целовала ли я Нандо перед тем, как оставить его. В голове пусто. Слишком тихо и слишком больно, чтобы что-то чувствовать сейчас. Только вина остаётся. С каждым вздохом она становится огромной, необъятной и убийственной.

– Нет… я поеду… – мямлю, сбрасывая с себя руки Клаудии.

– Реджина…

– Я найду его. Марина не могла нас предать. Она просто пошла с ним прогуляться и на всякий случай взяла одежду, правда? Они на набережной. Они там. Я поеду. Я привезу Нандо. Сыну нравится море, и он рядом с ним хорошо засыпает. Я… должна что-то сделать… я…

– Реджина, прекрати, – она крепко хватает меня за плечи и встряхивает. – Нет, не смей сейчас поддаваться панике и боли. Не позволяй этим эмоциям делать из тебя марионетку. Всегда была такая опасность. Мы знали о ней, но никогда вслух не говорили. Ты никуда не пойдёшь. Ты останешься здесь. Когда внука привезут, он будет нуждаться в тебе. Ты слышишь меня?

Мои губы трясутся от понимания её слов. Нет никаких оправданий для меня. Нет причин, чтобы даже это делать. Нет желания позволять кому-то убеждать меня, что всё будет хорошо. Ни черта не будет! Уже всё дерьмово! Моего сына украли! Его похитили, и, может быть, он уже мёртв… мёртв…

Крик, вырвавшийся от этих мыслей из моего горла, одиноко разносится по погружённому в темноту холлу. Ноги подкашиваются. Я бы с радостью вытерпела ещё сотню пуль в своём теле, но не это. Неизвестность. Страх. Ужас. Потеря ребёнка… моего ребёнка, которому я была ужасной матерью. Я променяла сына на удовольствие с мужчиной, не сумевшим защитить его. Я продала себя похоти.

– Тише, дорогая моя, тише. Я знаю, как это больно. Знаю, но мы справимся. Мы выдержим всё и вернём Нандо домой. Вернём его, Реджина. – Клаудия сидит рядом со мной на полу, а я не могу унять рыданий. Они вырываются из меня болезненным сгустком горечи и раскаяния. И так по кругу.

Бессилие. Хотя я безумно хочу двигаться, бежать за сыном, орать на каждом углу и клясться в том, что сделаю всё, только бы вернули мне его, но ничего не могу сделать. Я просто лежу на коленях Клаудии, а она гладит меня по волосам. Минута за минутой страшные картинки появляются в голове, они изводят меня, мотают внутри, разрывают. Мой сын… какой дурой надо быть? Почему меня выбрали для него, а не нормальную девушку? Почему ему досталась такая тупая курица, как я? Разве мой малыш это заслужил? Нет! В этот момент хочется взять на себя всю его боль, которую, возможно, он испытывает сейчас. А я не знаю причин. Не знаю, почему так поступила Марина с нами, и зачем ей мой ребёнок?

Наступает рассвет. Никакой информации. Никаких посетителей. Ничего. Тот же холл, тот же пол и Клаудия. Никого. Дерик не вернулся. Он не пришёл ко мне, чтобы рассказать новости. Он просто ушёл.

Голова словно в тумане. Движения раскоординированные. Сухие щёки. Больше никаких слёз. Только аромат сына в спальне. Меня тошнит. Меня рвёт. Слышу возмущения Клаудии, что так нельзя. А как можно? Улыбаться, играть радость, когда моего ребёнка похитители, и я не знаю, как ему помочь? Это я должна делать? Прыгать до потолка. Я бесполезна. У меня нет ни власти, ни больших денег, ни знакомств. Ничего нет.

Мне никто не нужен. Не хочу поддерживать разговоры с Клаудией и приехавшей Меган о всякой ерунде, сносить сочувственные взгляды сестры. Сейчас мне никто не нужен, кроме моего сына.

Снова наступает ночь. Сижу в кресле и смиренно жду, когда мне сообщат плохие вести. Я к ним не готова и никогда не буду готова, но коплю горе в своём сердце, чтобы мстить в будущем тем, кто это сотворил. Я найду каждого. Марина не могла сама это сделать. У неё были сообщники. Причин не было, а вот сообщники были. На пустом месте не приходит решение украсть ребёнка. И даже не деньги здесь на первом месте. Нет, о-о-о, нет. Здесь всё куда прозаичней. Власть. Чёртова королевская власть, которая задушила и меня, и сына.

Дверь в спальню открывается, и я поднимаю голову. Дерик. Он входит и останавливается, моментально находя меня своими чёрными глазами. Холодными. Бесстрастными.

– Границы закрыты. Информации никакой нет. По камерам видно, что Марина вышла из замка и села в заранее арендованную машину. Мы получили сведения, что автомобиль был заказан три недели назад и аренда была оплачена на два месяца вперёд с её счетов. Она не пользовалась автомобилем до нужного момента. Из страны не выезжала, по крайней мере, на этой машине, потому что её нашли недалеко от границы. Она, вероятно, пересела в другой автомобиль. При выезде из страны каждого туриста или альорца проверяют, как и отмечают в базе данных, въехавших и выехавших, как это было и с тобой, – он замолкает, и я жду следующих слов. Это не всё. Вода, одна вода. Мне нужны факты. Это дерьмо пусть оставит себе и своей охране, которая ни на что не годна, как оказалось.

– Среди тех, кто выехал в тот временной промежуток, как и до этого момента, не было Марины, даже с фальшивыми документами, как и кого-то, похожего на Нандо. Единственные люди, имеющие преимущество, как и их машины – те, кто служит здесь. Министры. Они имеют право не останавливаться, и для них есть свой пропускной пункт. За всё время выехало четыре машины. Среди них была машина Ван Досса, который покинул страну за полчаса до закрытия границ. Из-за тонированных стёкол не заметили, кто был в салоне. Помимо этого, некоторые министры тоже находятся за пределами страны, и их уже нашли, допросили и вернули обратно. Ван Досса тоже. Никто не признаёт свою вину. Есть два варианта: или Марина ещё здесь, или же кто-то врёт. Они все в данный момент находятся под наблюдением, и если она свяжется с кем-то из них, то я узнаю об этом. Пока этого не произошло.

Горько усмехаюсь и качаю головой.

– Это всё, что у меня есть на эту минуту. Франция помогает нам. Постоянно транслируется моё видеообращение о пропаже Нандо и его няни. Я предлагаю в награду за информацию приличные деньги. Марина совершит ошибку, и тогда я её возьму.

– Это весь твой план? Продолжать сидеть ровно на заднице и ни хрена не делать? Ждать блёсток, падающих с неба? – зло шиплю, поднимаясь из кресла.

– А что ты предлагаешь? Носиться по Альоре и искать его?

– Да хоть так! Стучаться во все двери и показывать фото! Расспрашивать людей! Она не могла передвигаться незамеченной, вообще, никем, даже если ей помогали! – выкрикиваю я.

– Это глупо, Джина. В этой ситуации нужно сохранять холодную голову, а не позволять эмоциям брать верх!

– Ты приставил к моей двери охрану! Меня не выпускают отсюда! – Обвинительно вскидываю руку и показываю на дверь.

– Ты натворишь глупостей. Не хватало, чтобы ты путалась под ногами людей, которые хоть что-то соображают в этом!

– Прости? Путалась? – давлюсь этими словами.

– Именно так. Я делаю всё возможное. Буквально всё, а ты можешь помешать проведению операции. Здесь не эмоции главенствуют, Джина, а умение и навыки…