Лина Мур - Скандальный Альянс

– Остановись. Немедленно.

На пару мгновений прикрываю глаза и разворачиваюсь к нему.

– Так, если хочешь затеять ссору на пустом месте, то я не собираюсь поддерживать эту затею. Если хочешь вылить на меня ушат дерьма, то поскорее, потому что я хотела бы лечь спать. Если хочешь сказать что-то разумное, то я слушаю, – говорю и складываю руки на груди, категорично глядя ему в глаза.

Не понимаю, что с ним происходит. Как будто его что-то раздирает внутри, но он сам не может ответить на свои вопросы. А я точно не угадаю их. Поэтому у меня нет выбора, как просто терпеть его заскоки. Почему все вокруг ведут себя так, словно они беременны? Неужели, скачки гормонов настолько заразны?

– Почему ты так спокойна, Джина? Разве тебе не противно всё, что происходит сейчас? – спрашивая, прищуривается он.

– Сейчас мне противен ты, но это не вызывает никаких эмоций. Я привыкла к тому, что ты только гадости мне говоришь. Так что смысл мне переживать из-за твоих слов, если они сделают хуже моему ребёнку…

– Нашему.

– Хорошо, нашему. Доволен?

– Нет.

Потираю лоб и недовольно смотрю на Дерика.

– Слушай, что у тебя происходит, а? Что с тобой происходит? Пока ты не объяснишь причины твоей ненависти ко мне, я не смогу с тобой общаться дальше. Я ведь стараюсь, Дерик. Пытаюсь понять тебя, потому что сейчас сложный период, но ты ведёшь себя, как законченный мудак. Если хочешь, я уеду из Альоры, чтобы не мешать тебе. Я могу вернуться в Америку и не создавать сложностей твоему будущему. Ребёнок общий. Я никогда не буду препятствовать тому, чтобы ты его видел. Но у меня ощущение, что ты появился здесь для того, чтобы выплеснуть на меня очередную порцию дерьма, которого я не заслужила. Я пытаюсь видеть в тебе хотя бы друга. Остальное ты уже потерял. И нет, – выставляю палец вперёд, не позволяя ему говорить. – Больше обсуждать с тобой что-то я не буду, пока не придёшь в норму. Обдумай предложение по поводу моего возвращения в Америку. Тебе будет проще жить без моего присутствия здесь. Я обуза для тебя и прекрасно понимаю это, так что пришлёшь ответ в сообщении. А сейчас я иду отдыхать, завтра мне на работу, тебе – нужно вернуться в Японию и продолжить свой тур. Пока, Дерик, прими уже решение, чего ты, действительно, хочешь.

Поднимаюсь по лестнице. Он не останавливает меня. А от этой ситуации любой бы уже устал. За что он так ненавидит меня? Из-за беременности? Но именно Дерик настаивал на том, чтобы я жила здесь. Я живу, приспособилась. Он хотел видеть ребёнка. Я не запрещаю. Только вот ему ничего не интересно, кроме каких-то очередных страхов. Мало того, Дерик не говорит со мной честно, открыто, как раньше. Хотя… никогда не говорил. Он привозит с собой помои, вытряхивает их мне на голову и, довольный уезжает, заставляя меня страдать. Но я не дам ему такой возможности снова. И к сожалению, я убеждаюсь в том, что между нами, действительно, всё кончено. В какой-то момент мы разорвали нить доверия и выстроили вокруг себя огромные стены. Я желаю ему только добра. Если оно заключается в моём исчезновении, то я и это сделаю, только бы он был счастлив и не травмировал мою, и без того шаткую сейчас психику.

Хотя я вру. Никакой шаткой психики нет.

Спокойно наблюдаю в окно за тем, как он уходит и садится в машину. Калеб бросает взгляд на дом, но меня вряд ли можно заметить в темноте. Даже сожаления уже не испытываю. Вина его. Дерика. Он ничего не сделал для того, чтобы показать мне, что я нужна ему не только, как унитаз для дерьма, но и как человек, с которым он может поделиться хорошим.

Когда Сабина мне сказала о том, что Дерик приходит ко мне, когда ему плохо, это стало бальзамом на израненное сердце, но сейчас это унизительно и гадко. Из-за того, что я завишу от него и ношу его ребёнка, он превращает меня в половую тряпку, а кому-то там, далеко, улыбается, становясь тем самым потрясающим мужчиной, которого я знала. Он мечта. Для другой. Для меня же – настоящий ад.

Яркие лучи прожекторов, играя неоновыми огнями, скользят по моему лицу. Оглушающие басы новейших хитов в обработке ди-джея забивают слух. Множество людей, толкающих меня, пока пробираюсь к ВИП-кабинке в клубе моей сестры, вызывают откровенное раздражение. Но я сохраняю спокойствие. Увы, только я. Моему ребёнку не нравится ни обстановка, ни хаос, ни музыка. Как я его понимаю.

– Редж! – Инга в переливающемся голубыми и розовыми оттенками мини, подскакивает ко мне и обнимает.

– С днём рождения!

– Ты пришла. Прости, что здесь, но я обожаю веселье. – Она немного отклоняется назад, держа меня за плечи.

– Я так и поняла. В последний раз я тебя видела в марте.

Она заливается смехом и снова обнимает меня.

– Всего лишь какой-то месяц прошёл, подумаешь. Я была в Монте-Карло две недели и привезла новых сотрудников. Расширяемся. – Она ведёт меня к столику, где собрались уже все наши знакомые, и я замечаю несколько новых мужских лиц. Дина, конечно же, не пригласили. Но, насколько я знаю, он обещал пробраться в клуб и выказать своё «фи» имениннице. Да, война между ними продолжается.

Отдав ей подарок, располагаюсь рядом с Германом и Мег.

– Как думаешь, сколько мы вытерпим здесь? – недовольно бубнит Герман, бросая злой взгляд на Сабину, смеющуюся от шутки незнакомого мужчины.

– Прекрати уже ненавидеть её, – цокает Мег.

– Когда ты прекратишь издеваться над моими парнями, я об этом подумаю, – фыркает Герман.

– Ты так и не пересилил свою неприязнь? – спрашиваю я.

– И не пересилю. Она меня раздражает. Я ей не доверяю и никогда не буду доверять, – категорично отрезает Герман.

Разговоры переходят к выбору блюд, тостам за именинницу, а я засыпаю. Шестой месяц беременности всё же, и теперь я постоянно сплю. Везде. Даже стоя, даже на работе. Сон – лучшее, что у меня есть.

День рождения сестры проходит в её манере. Алкоголь льётся рекой, вульгарные танцы везде, где придётся, и флирт с множеством мужчин. Наверное, Инга никогда не повзрослеет, потому что я до сих пор чувствую себя глубоко беременной одиночкой намного старше её. На меня никто не смотрит, наверное, всё дело в животе, который начал расти настолько быстро, что я не успеваю за ним следить. Ко всему прочему добавляет ежедневная нагрузка на работе, потому что я намеренно отказалась от выходных, чтобы быть каждый день и уставшей, и занятой. Конечно, мадам Горади заботится обо мне и старается уменьшить мои обязанности по обслуживанию гостей кафе, но их с каждым днём становится только больше. Начинается сезон, и порой посетителям приходится стоять в очереди, ожидая пока не освободится столик. Наше кафе набирает всё больше популярности, а пироги я всё так же люблю. Наверное, поэтому набрала лишний вес, и живот кажется больше.

– Реджина.

Меня окликают на улице, и я оборачиваюсь.

Герман широким шагом идёт ко мне.

– Ты уже уходишь?

– Полночь. Вставать в шесть, то есть открыть глаза. Заставить себя встать на ноги смогу только к семи, – отвечаю и, пожимая плечами, обхожу машину и открываю дверь.

– Не подвезёшь?

– Хм, конечно. Садись, – с улыбкой киваю ему и завожу мотор.

Герман пристёгивается и тяжело вздыхает. Так, он чем-то сильно удручён, и если учесть, что в последнее время даже не появляется у меня, хотя проблем в Альоре особых нет, то у него явно что-то случилось.

– Хочешь выпить чай или кофе? – предлагаю я.

Герман бросает на меня благодарный взгляд.

– Ты всегда умеешь понять меня, Реджина.

– Ну, в твоём состоянии сложно тебя не понять. Ты, как открытая книга. Тем более я буду тебя использовать для своей выгоды, – говорю и, пожимая плечами, сворачиваю к дороге, ведущей к дому.

– Знаешь, сейчас я расцениваю это как что-то очень пошлое. Общение с Меган надо заканчивать, – он кривится, вызывая у меня смех.

– Не волнуйся, никто насиловать тебя не будет так, как ты думаешь. Мне привезли кроватку. Дин ничего не соображает в этом, а мне нельзя поднимать тяжести. Больше некого попросить.

– О-о-о, ты, наконец-то, её выбрала?

– Да. Уже пора. Осталось не так много времени, а Клаудия продолжает настаивать на слитках золота в детской. Даже передать не могу, что она сотворила в замке. Ферсандр смеётся над её воодушевлением и попросил меня быть терпимее к ней.

– Удивительно, что Клаудия тебе не приказывает. Мне она постоянно приказывает таскать эти золотые слитки. Так что я ознакомлен с масштабом проблемы. Ты ей нравишься, Реджина. Мне кажется, что ты ей всегда нравилась, потому что вы похожи. У вас обеих есть стержень. Думаю, она боялась, что этим стержнем ты сотрёшь в порошок её сына, поэтому была так категорично настроена к тебе. Дину нужна мама. То есть женщина старше его, которая будет продолжать подтирать ему сопли, – хмыкает Герман.

– Кстати, о Дине. Ты его не видел? Он грозился сотворить что-то плохое на вечеринке, но так и не пришёл, – хмурюсь я.

– Не бери в голову, Реджина. Их война никогда не закончится. Им нравится сражаться друг с другом, – смеётся Герман, помогая мне выйти из машины.

– Никогда не пойму этого. Можно было уже найти компромисс. Хотя бы какой-то. Война утомляет.

– Хм, ага, – он бросает на меня странный взгляд.

– И что это должно означать? – прищуриваясь, спрашиваю, пропуская его в дом.

– Если Инга и Дин когда-нибудь успокоятся, то вы с Дериком нет. Ваша война слишком тихая, но вселяет страх даже в меня.

Цокаю и закатываю глаза.

– Я с ним не воюю. Это у него проблемы с восприятием личности. Он не может смириться с тем, что его жизнь изменилась, и винит во всём меня. Окей, я виновата, только вот ответа до сих пор не дождалась.

Ставлю чайник на плиту и одновременно сбрасываю туфли на низких каблуках.

– То есть он молчит уже три месяца? – изумляется Герман.

– Точно. Я даже в этой ситуации пошла на уступки, прислав ему фото УЗИ нашего ребёнка, и никакой реакции. Не понимаю, что он от меня хочет? Последний его приезд был очень странным, и на самом деле… – замолкаю, обдумывая продолжение фразы.