Рексанна Бекнел - Скандальные свадьбы

— Ладно. А теперь держитесь от меня подальше.

Повернувшись, Макбрут пошел прочь, оставив ее в арке ворот. У него нет времени нянчиться с избалованной английской леди. Чем скорее она поймет, что секс не только розы, тем скорее сбежит в свою Англию и он от нее избавится…

Что‑то мокрое и холодное ударило его по голове. Алекс схватился обеими руками за затылок и обнаружил, что за ворот ему бежит ледяная вода.

Леди бросила в него снежком!

Он резко обернулся, и другой снежок попал ему прямо в лицо. Алекс заморгал и стал трясти головой. Стряхивая снег с ресниц, он увидел, что Хелен бежит к нему.

— Простите, — сказала она смеясь. — Даже не знаю, что на меня нашло… Вам ведь не больно, да?

Он притворно застонал и прикрыл рукой глаза, а потом рассмеялся и попытался схватить ее.

Взвизгнув, Хелен отскочила назад, повернулась и побежала, а он слепил снежок, швырнул в нее и потом погнался за ней по двору.

Снег попал ей за ворот. Замедлив шаги, она наклонилась, чтобы запастись еще одним снежком, но Алекс поймал ее и повалил в сугроб.

Хелен боролась, пытаясь вырваться, но не переставала смеяться, и в конце концов Алекс тоже начал хохотать. Они катались по снегу, как дети, пока он не схватил ее за руки и их невинная борьба не превратилась в объятие.

Пар от их дыхания перемешивался в морозном воздухе. Их тела оказались плотно запеленатыми в накидку, прижатыми друг к другу.

Хелен перестала смеяться, но ее губы продолжали изгибаться в призывной улыбке… И тут Макбрут неожиданно отстранился от нее, а затем поспешно встал.

Он чуть было не поддался ее чарам! Кроме беды, это ни к чему не могло привести.

Хелен тоже: встала и принялась отряхивать снег с накидки.

— Алекс, — нерешительно произнесла она, — почему вы меня так не любите?

— С чего вы взяли? — Он ответил не думая, слишком быстро.

— Вы сразу проявили доброту к Джилли и Эбботу, а меня с удовольствием оставили бы в перевернувшейся карете. Как только я к вам приближаюсь, вы уходите…

— Мы вчера были вместе, и что‑то не припомню, чтобы я ушел.

Его грубость заставила Хелен вздрогнуть, но она не отвела взгляда.

— Речь идет не о физической близости, а о дружбе. Вы боитесь… новых страданий?

Ее слова обожгли его.

— Новых?

— Ваша прекрасно обставленная спальня… и этот обеденный стол. — Хелен прикусила губу. — Вероятно, вы потеряли жену, и теперь вас коробит мысль о близости с другой женщиной…

Ее предположение произвело совершенно неожиданный эффект.

— Я никогда не был женат, так что можете держать при себе свое дурацкое сочувствие! — Макбрут резко повернулся и пошел прочь.

— Значит, это была война кланов? Если вашим сородичам пришлось так поспешно оторваться от стола…

— Не было никакой войны, — бросил он через плечо.

— Тогда что же? — не унималась она, едва поспевая за ним. — Пожалуйста, я не собираюсь вмешиваться…

— Ну так и не суйте свой нос куда не следует!

— Но я хочу достучаться до вас, хочу узнать, почему вы меня так не любите.

В тени башни хозяин замка остановился. Хелен тоже замедлила шаги; ее красная накидка все еще была в снегу, а в волосах блестели льдинки.

Внезапно Макбрут почувствовал, что в его душе что‑то смягчилось. Черт бы ее побрал! Он должен раз и навсегда объяснить, что ему не нужна аристократка, подобная ей.

— Я презираю вас, потому что вы — англичанка, а еще потому что для леди вроде вас все это игра. Вы хотите позабавляться со своим шотландцем перед тем, как снова убежать в город, вернуться к удобствам цивилизации.

— Скажите, а ваша мать была англичанкой?

— Да, — неохотно признался он. Ему не хотелось ворошить прошлое, но эта надоедливая женщина все время подначивала его. — Мать приехала сюда, сгорая от любопытства и нетерпения выйти замуж за лэрда клана Макбрутов, но одной суровой зимы в горах оказалось достаточно. В день первой годовщины свадьбы отец задумал устроить грандиозное торжество… однако когда он поднялся к жене, чтобы выйти с ней к гостям, то нашел записку, в которой она писала, что уезжает, так как не может больше выносить трудностей жизни в замке.

Хелен прижала ладони к щекам.

— Вы тогда были еще младенцем…

— Да, всего нескольких месяцев от роду.

— И она никогда больше не приезжала хотя бы посмотреть на вас?

Черная, болезненная волна окатила его.

— Приезжала, когда мне было восемь лет, привезла подарки, пыталась купить мою любовь, а через неделю уехала и больше не возвращалась. Мать умерла через несколько лет, но мой отец до конца своих дней оплакивал потерю. Это он приказал, чтобы замок оставался точно таким, каким был, когда она жила здесь.

— Но… она хотя бы вам писала?

— За все это время от нее не пришло ни строчки, а мой бедный одурманенный любовью отец до самой своей смерти надеялся на чудо. Он не мог поверить в то, что прелестная жена променяла его и единственного сына на легкомысленные развлечения лондонского света.

— Мне так жаль. — Хелен с сочувствием взглянула на него из‑под ресниц. — Но вы не правы, если считаете, будто все англичанки похожи на вашу мать.

— Не прав? Но разве не вы пытаетесь украсть у нас все шотландское, носите наши пледы, приезжаете к нам в горы, притворяясь, будто они ваши, а потом трусливо удираете обратно в тепло и покой?

Хелен энергично покачала головой.

— Я не боюсь трудностей. Во время моих путешествий встречались и более серьезные вещи, чем сломанная карета и разрушенный замок, не говоря уже, — она смерила его оценивающим взглядом, — о шотландце с чудовищным характером.

Столь непочтительное высказывание привело его в бешенство. Не важно, слабая она или сильная, трусливая или смелая. Единственное, что ему нужно, — чтобы она убралась из его жизни.

Но кажется, это было уже невозможно.

Сделав шаг ей навстречу, Макбрут высказал свое самое мрачное предположение:

— Когда вы пришли вчера ко мне ночью, вы не учли одну вещь: я мог наградить вас младенцем.

Стало так тихо, что они слышали, как посвистывает ветер в кронах деревьев.

Наконец Хелен набрала побольше воздуха и выдохнула:

— Ребенка? Я не думала…

Он не понял, испугалась она или нет, зато испугался сам.

— Когда у вас в последний раз были месячные?

Она опустила голову.

— Думаю, это касается только меня…

— Нечего разыгрывать стыдливую девицу. Женщина обычно беременеет между двумя периодами.

Он не стал говорить ей, откуда это ему известно. Чем меньше она будет о нем знать, тем лучше.

— Мое… время кончилось три дня назад.

— Благодарите Бога за это.

Она стояла перед ним, скрестив на животе руки, словно от чего‑то защищаясь.

— Возможно, я и правда сглупила…

— Ну так в следующий раз, когда будете искать любовника, не сделайте той же ошибки.

Прежде чем Хелен успела ответить, он быстро направился к замку и, ни разу не оглянувшись, исчез за воротами серой башни.

Ему не нужно было ее сочувствие — это Макбрут более чем ясно дал ей понять. И все же сердце Хелен ныло от жалости к тому одинокому, брошенному мальчику, который жил в душе этого большого сердитого человека. Как бы ей хотелось обнять его, прижать к себе и утешить, показать ему, что не все женщины жестоки и бессердечны.

Милорд смешно прыгал перед ней на задних лапах, и она взяла его на руки. Смахнув с него снег, она прижалась щекой к его шелковистому длинному уху. Возможность забеременеть одновременно и пугала, и удивляла ее. Хелен вдруг представила себе, как пеленает младенца, как кормит его грудью, и необыкновенная нежность разлилась по всему ее телу. Ей, конечно, пришлось бы нелегко, если бы ее сын или дочь не были приняты обществом. Как удачно, что все случилось сразу после того, как у нее были месячные…

Да, очень удачно.

Погрузившись в свои мысли, Хелен медленно шла к крепости; в душе ее пело чувство радостной свободы — ведь занятия любовью обошлись без последствий! Сегодня днем она больше не приблизится к Алексу ни на шаг.

А вот что будет ночью?

С чувством хорошо исполненного долга Алекс закрыл дверь спальни. Весь день он тачку за тачкой вывозил горы мусора из башни и сортировал ржавое оружие в оружейной комнате, стараясь при этом не сталкиваться с очаровательной гостьей. Избалованная аристократка, привыкшая к тому, чтобы ей во всем потакали и прислуживали, она не дождется, чтобы он вел себя, как ее комнатная собачка.

Однако голод оказался гораздо более сильным врагом, чем маленькая женщина. Окончив работу, Алекс направился в зал, откуда доносились восхитительные ароматы. В железном котелке томилось аппетитное рагу из остатков ветчины, и, хотя это вполне могла быть заслуга молодой англичанки, он засомневался в ее умении готовить. Обед скорее всего приготовила мисс Гилберт.

Казалось, Хелен с радостью согласилась с окончанием их отношений, она даже не флиртовала с ним, хотя время от времени он ловил на себе ее задумчивый взгляд. Но к его большой досаде, холодность и равнодушие делали ее еще более интригующей, загадочной и неприкасаемой.

Во время обеда Хелен уделяла куда больше внимания Эбботу и мисс Гилберт, чем ему, вспоминая веселые истории из своего детства и разговаривая с ними так, будто они были ее лучшими друзьями. К Алексу она обратилась всего один раз:

— Как вы думаете, к завтрашнему дню дороги расчистятся?

— Да. Мы отправимся рано утром.

В течение нескольких секунд она смотрела ему в глаза, и его охватило страстное желание поднять ее на руки, отнести наверх, задрать ей юбки и снова очутиться в раю. Но тут Эббот заговорил с ним о непредсказуемости погоды в Шотландии, и момент безумия прошел.