— На Пятой движение меньше, — как бы оправдываясь, сказала Аннабел.

— Держитесь, — приказал он, не сводя глаз с перекрестка; костяшки его пальцев, сжимавших руль, побелели.

Аннабел глянула вперед, и ей показалось, что у нее вот‑вот остановится сердце: вниз по Бродвею по рельсам двигались один за другим два трамвая. Если он не остановится и не пропустит их, случится беда. Времени было слишком мало, чтобы мчащийся во весь опор автомобиль сумел пересечь улицу и избежал столкновения.

— Стойте! — в отчаянии закричала она. — Остановитесь, или мы погибнем!

Но человек за рулем, казалось, ее не слышал; одной рукой с силой нажав на клаксон, другой он выровнял машину и на большой скорости выехал на перекресток.

Аннабел вцепилась в сиденье. Ей были видны лица мужчин и женщин, смотревших в окна неотвратимо приближавшегося трамвая. Выражение недоумения на этих лицах сменилось сначала паникой, а затем ужасом. Кто‑то начал кричать. Она встретилась взглядом с господином в очках, который держался за поручень, — он был бледен, как, впрочем, и все остальные пассажиры.

Объятая страхом, девушка уже представляла себе искореженный металл, кровь, смерть…

С диким скрежетом «паккард» проскочил через рельсовые пути под самым стеклом водителя трамвая: металл и медь напоследок успели задеть друг друга, но все же столкновения не произошло.

И вот уже Бродвей остался позади. Они мчались вверх по Двадцать седьмой улице, и Аннабел обернулась назад. В это время второй трамвай выехал на перекресток, преграждая дорогу конным полицейским. Она откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула.

— Все‑таки вам это удалось, — прошептала она, но ее тут же швырнуло на водителя, потому что автомобиль в очередной раз сделал резкий поворот. Над ними прогрохотал двигавшийся по мосту поезд.

Вор гнал машину под эстакадой, разгоняя играющих мальчишек, которые в испуге разбегались по сторонам.

— Похоже, вам все это доставляет удовольствие? — Он бросил на Аннабел подозрительный взгляд.

— По крайней мере я не могу не признать, что вы первоклассный водитель. — Она поудобнее устроилась на сиденье и улыбнулась. Теперь, когда им удалось улизнуть от полиции и избежать смертельного столкновения с трамваем, Аннабел и в самом деле пришла в хорошее настроение.

Вор глянул на нее, одновременно снова поворачивая на перекрестке так резко, что чуть было не задавил человека, толкавшего перед собой тележку с фруктами. Бедолагу с ног до головы окатило водой из лужи. Обернувшись, Аннабел увидела, как торговец в насквозь промокшей куртке грозит им вдогонку кулаком. Проходившие мимо женщины‑работницы в скромных платьях и молодые клерки поворачивали головы и глазели им вслед.

— Спасибо за комплимент. — Вор сверкнул белозубой улыбкой. — У меня в этом деле большой опыт.

«Да, — подумала Аннабел, — у этого парня крепкие нервы».

— Простите мне мое любопытство: а вы кто?

Все еще не снижая скорости, он свернул на Седьмую авеню.

— Можете называть меня Брэкстоном.

Двое джентльменов верхом на лошадях поспешно перебрались с мостовой на тротуар.

— Это ваше настоящее имя?

— Вы умная девушка.

Неожиданно, обогнув автобус, он остановил машину у магазина, где шла распродажа костюмов; над окнами второго этажа висела вывеска скорняка.

— А теперь выходите.

Аннабел даже не пошевельнулась.

Он сидел, положив руки на руль, и терпеливо ждал.

— Послушайте, мне не нужен заложник.

— Нет, нужен. — Она облизнула пересохшие губы. — Они дадут вам уйти, если вы пригрозите, что убьете меня?

— Неужели вы не боитесь, мисс Бут? Вам не приходило в голову, что я на самом деле могу вас убить — к примеру, организовать несчастный случай со смертельным исходом?

Его взгляд завораживал.

— Ну как вы не понимаете, я не могу туда вернуться. Не могу, и все.

Он как‑то странно посмотрел на нее.

— Неужели жених пугает вас даже больше, чем я?

Аннабел потупилась и кивнула. Своего похитителя она отчего‑то совсем не боялась. Хотя ей еще не приходилось кого‑либо обольщать, но сейчас она была готова на все. Ей не раз говорили, будто она достаточно привлекательна, но беда была в том, что мужчины теряли к ней интерес через пару минут после знакомства. Еще бы — она лучше их умела ездить верхом, стрелять, говорить и соображать, а они этого терпеть не могут. На самом деле Аннабел считалась самой красивой из сестер Бут, несмотря на то что Мелисса и Лиззи были признанными красавицами.

Правда, ее также считали самой странной из сестер, с мужским характером, даже называли синим чулком. До этого момента сама Аннабел не задумывалась над тем, красива ли она, потому что не считала привлекательную внешность важной для себя или хотя бы полезной.

Теперь настало время задуматься и вспомнить, чему ее учили близкие и подруги. Ей нужна помощь этого человека. Отлично сознавая, что делает, она наклонилась и заглянула ему в глаза, мысленно моля Бога о том, чтобы он помог ей сделать все не хуже, чем делала ее сестра Мелисса в подобных случаях.

— Пожалуйста!

С минуту они молча смотрели друг на друга. Звонки трамваев, грохот поезда у них над головами, гудки автомобилей, цокот лошадиных копыт, даже воркование голубей на крышах — все вдруг куда‑то исчезло. Аннабел потихоньку скрестила пальцы на удачу. Интуиция подсказывала ей не шевелиться, не говорить, может быть, даже не дышать.

— Не надо так хлопать ресницами — вы становитесь похожей на жеманную дуру.

Аннабел сжалась. Неужели она проиграла? На карту было поставлено все, что она ценила в жизни.

Неожиданно Брэкстон поморщился, завел мотор и вырулил на дорогу, потеснив молочный фургон и грузовик. Взгляд его синих глаз был снова обращен вперед. Аннабел облегченно вздохнула, хотя понимала, что про себя он ее, наверное, проклинает на чем свет стоит. Стало быть, она все же выиграла, но пока лишь первый раунд. Не надо себя обманывать. Брэкстон решил во что бы то ни стало от нее избавиться и найдет способ осуществить свое намерение, в этом она не сомневалась.

Она не лгала, сказав, что не может сейчас вернуться домой, потому что если вернется, ее непременно выдадут за Харолда Толботта, а это хуже, чем смерть, хуже даже запятнанной репутации.

Внезапно в уме у нее возник план, и Аннабел даже улыбнулась про себя. Быстро стянув с головы фату, запихнула ее себе под ноги… и тут ее взгляд упал на Луи.

— Почему он до сих пор не пришел в себя? — Она вдруг почувствовала себя виноватой.

— Вы послали его в нокаут, — коротко ответил Брэкстон.

— Вот как? Здорово!

— Сомнительная доблесть, вам не кажется?

— Возможно, но я не такая, как мои сестры и все другие женщины. — Она закинула руки за спину и стала расстегивать многочисленные перламутровые пуговички — без помощи горничной делать это было чрезвычайно сложно. — Вообще‑то я не хотела причинить ему вред, но не рассчитала свою силу. Когда мне было двенадцать лет, я подралась с Томми Брэтвейлером и подбила ему оба глаза.

Она заметила, что они на той же бешеной скорости выехали на Семьдесят пятую улицу, а это уже совсем другой район Нью‑Норка — Уэст‑Сайд, где Аннабел никогда не бывала. Здесь все выглядело не так как в Нью‑Йорке, который был ей знаком: далеко отстоящие друг от друга дома и редкие магазины окружали обширные пространства пустующей земли, а к востоку была видна река Гудзон, на противоположном берегу которой упирались в небо скалы Нью‑Джерси. Аннабел даже разглядела двух коз в чьем‑то дворе.

— Значит, оба глаза? Не один?

Кажется, в этот момент до него наконец дошло, что она, собственно, делает.

Аннабел покраснела, однако не стала прерывать своего занятия и стянула с себя сначала корсаж свадебного платья, потом все платье, оставшись в корсете, сорочке, нижних юбках и панталонах, обшитых блестящей тесьмой и кружевами, как и полагалось невесте. Брэкстон не спускал с нее глаз, а она, по‑прежнему вся красная, старалась не думать о том, что раздевается перед незнакомым мужчиной. Но разве она не плавала голышом в горном озере? Ее сестры тогда просто бились в истерике.

— Позвольте узнать, что вы делаете? — с британской невозмутимостью осведомился ее похититель.

— Понимаете, сейчас я слишком заметна. В данный момент работают все телеграфные линии города, и свадебное платье для полиции, как красный флаг.

— Простите, но в нижнем белье вы еще более заметны.

Он свернул с дороги и поехал по проулку между двумя каретными сараями, потом, остановившись и заглушив мотор, вышел из машины.

Аннабел вдруг начала бить дрожь. Выпростав ноги из‑под неподвижно скрючившегося на полу Луи, она спросила в тревоге:

— Как вы думаете, что с ним?

— Ровным счетом ничего, он сейчас очнется. — Брэкстон распахнул ворота амбара и вернулся в машину. — В молодости Луи был боксером, выступал в легком весе. Возможно, вы задели одну из его старых ран.

— О Боже!

Итак, он собирается спрятать «паккард» в каретном сарае. Аннабел медленно вошла внутрь вслед за машиной. К ее удивлению, там уже стояли экипаж и лошадь в полной упряжи.

— Блестящая идея! — буркнула она себе под нос.

Пирс, не глядя на нее, молча вышел из машины, вытащил Луи и положил его на землю, потом достал из кареты средних размеров сумку и снял с себя фрак. Аннабел видела, как он вынул украденное ожерелье из кармашка, вшитого под подкладку фрака, и переложил его в сумку.

— Вижу, у вас все предусмотрено.

— Надеюсь. Может, вы отвернетесь? — Он снял галстук‑бабочку и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Прежде чем повернуться к нему спиной, Аннабел успела увидеть мускулистую, покрытую черными волосами грудь. И зачем только она уставилась на него, когда он начал раздеваться? Брэкстон наверняка это заметил.