— Разумеется, нет. У меня нет ни малейшего желания играть в ищейку, — надменно заявил Алекс.

— Тогда зачем ты мне это рассказываешь?

— Ты бывший военный, мне интересно узнать твое мнение. Да ладно, старина, не смотри на меня с таким удивлением. Твои взгляды на армейское начальство нам отлично известны. Я легко могу представить, что ты разделяешь мотивы Павлина.

— Я искренне одобряю его выбор жертв, если ты об этом. Более подходящих негодяев трудно придумать.

— Да, но я о другом. Разве обычному солдату это известно? — Алекс соединил кончики пальцев. — Кое-что из этих вещей… к примеру, бриллиант Кинсейла. Чтобы его выкрасть, нужно хотя бы знать о его существовании.

— Неофициальная информация, которой ты, похоже, владеешь, — сухо сказал Эллиот. — Я не видел в газетах сообщения о том бриллианте.

Алекс смущенно улыбнулся:

— Да, Кинсейл держал ее при себе, но все равно это был Павлин. По-твоему, как ему удалось заполучить эту информацию? По мне, так Павлин наверняка имел какое-то отношение к разведке.

Эллиот пожал плечами.

— Ты ведь работал там во время войны?

— Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? — нетерпеливо поинтересовался Эллиот.

— Если с тобой что-нибудь случится, сердечко Лиззи будет разбито вдребезги, — проговорил Алекс, его лицо смягчилось. — Я люблю эту девчурку. Не знаю, что она во мне углядела, но я по гроб жизни за это благодарен. И не хочу, чтобы она расстраивалась, ты меня понимаешь?

— У тебя нет причин беспокоиться.

— Но я действительно беспокоюсь, Эллиот, — со вздохом сказал тот. — И хочу заручиться твоим обещанием.

— Повторяю, у тебя нет причин беспокоиться.

Под его уничтожающим взглядом Алекс проглотил возражения, которые вертелись у него на языке. Не составляло труда увидеть, отчего Эллиот считался отличным командиром.

— Я рад это слышать. Она ведь о тебе беспокоится, ты знаешь.

— И у нее нет для этого никаких причин. Вы уже решили, когда отправитесь на север? Лиззи говорила, что собирается рожать в твоем доме под присмотром местной знахарки.

— Правда? Она так сказала? — Взгляд Алекса потеплел. — Она моя дорогушечка, твоя сестренка. Я самый удачливый человек на свете.

С удивлением обнаружив, что в чем-то согласен с шурином, хотя раньше семейная жизнь его никогда не привлекала, Эллиот поднялся на ноги и проводил его до двери. Тот ушел, а Эллиот не находил себе места. В последние дни он сбывал статуэтки, наносил запоздалые визиты друзьям и добросовестно решал небольшую проблему, присланную расторопным управляющим. Другими словами, всячески избегал размышлений. Избегал, поскольку не знал, что и думать, это состояние разума ему совершенно несвойственно, непривычно.

Эллиот плюхнулся на неудобный стул в библиотеке и уставился на частичку пыли, прилипшую к гессенскому сапогу. До сих пор не верил в подобный исход, а ведь он был близок. Она так тянулась к нему, желая прикоснуться. От одной мысли об этом он вспотел с головы до ног. Эллиот много размышлял о случившемся. Что, черт возьми, пошло не так? Она была такой… и он тоже был… О боже!

Он поднялся и стал листать раскрытую на столе бухгалтерскую книгу, ничего в ней не видя. Безумие какое-то, галлюцинация. Он побарабанил пальцами по столу, не сомневаясь, что она хотела его в эллинге. Не мог он ошибаться в страсти, что воспламенила ее щеки и груди.

Ее груди. Эллиот застонал. Черт возьми! Что же скрывал ее брак? Редкий случай, но сейчас он жалел, что не попросил Лиззи разнюхать насчет скандала. Ха! Будто он стал бы ее слушать! Пакет с книгами ему доставили еще три дня назад, и он до сих пор лежал нераспечатанным. Книги Деборы. Несмотря на все разногласия, он до сих пор надеялся, что она сама ему о себе расскажет, когда решит довериться.

Эллиот взял со стола нож для писем и стал машинально разрезать лист из бювара. Почему он так упорствует? Почему ему невыносима даже мысль о капитуляции? Они провели вместе много времени, Дебора до сих пор оставалась для него во многом загадкой, а Эллиот всегда любил вызовы. Может, в этом все дело? Допустим, он сумеет убедить ее рассказать свою историю, а что потом?

Он вернул нож в держатель. Пока рано об этом думать, он еще не достиг цели. «Бессмысленно переживать о следующем шаге, когда еще не сделан этот», — напомнил он самому себе, бездумно игнорируя тот факт, что планирование шагов до самого конца всегда было его modus operandi, привычным образом действий. Надо дать ей время закончить книгу. Она сама поймет, что должна объясниться. Рано или поздно ее осенит. А если нет, значит, она его просто использовала ради своего «павлиньего» сюжета.

Использовала ли? Возможно, хотела отплатить ему таким образом, но не смогла довести до конца? На какой-то ужасный миг он рассматривал такую возможность, но потом с огромным облегчением отверг. Дебора не способна на такое коварство. Она придет к нему, в конце концов, просто нужно потерпеть. А до тех пор надо занять свое время чем-то практичным.

С облегчением прекратив самокопание, Эллиот решил нанести визит в боксерский салон Джексона в надежде выплеснуть там излишек энергии.


Хорошенько взбодрившись, он вернулся через два часа и обнаружил у себя Дебору.

— Умоляю, простите меня. Я знаю, что вы меня не ждали, но я в рекордное время закончила свою книгу и хотела с вами поговорить.

И нервно улыбнулась.

— Надеюсь, вам не пришлось ждать слишком долго. — Эллиот провел ее в гостиную, тайком проверяя шейный платок, который повязывал, не имея зеркала. Интересно, волосы у него в таком же беспорядке?

— Я не была уверена, что вы примете меня после… последней встречи. — Дебора остановилась перед пустым камином. — И я бы не стала вас винить в отказе. Я просто не хотела, чтобы вы думали… я боялась, что вы могли решить… будто я настаивала на нашем знакомстве просто, чтобы участвовать с вами в кражах, — единым духом выпалила она. — То есть сначала это было так, но я не думала… я имею в виду, потом все уже было совсем иначе. И я надеялась… несмотря на то что я не могла… и была настолько глупа… короче говоря, я пришла, чтобы спросить, не можем ли мы начать все сначала. Если вы испытываете такое желание. Хотя если нет, я пойму… ну и, в общем, это все, что я хотела сказать.

Едва ли она могла сейчас рассказывать о себе. Он видел, какой ценой далось ей это признание, она сжимала сумочку, будто спасательный круг. На ее месте любая другая женщина уже потеряла бы сознание от страха. Но это не ее случай. А чего он ждал? Глупый вопрос. Он не собирается совершать промах. Эллиот не без труда извлек из ее пальцев сумочку и взял ее ладони в свои.

— Я буду счастлив начать с чистого листа, но больше ничего не могу вам обещать. Вы должны понимать, как сильно я хочу вас, это очевидно. — Он иронично улыбнулся. — И что бы ни происходило в вашей умной головке, я знаю, вы тоже меня хотите.

— Эллиот, я не могу…

Он перекрыл ее протесты поцелуем. Целовал ее очень нежно, но настойчиво. Потом привлек ближе, так что их переплетенные пальцы уперлись ему в грудь. Она не пыталась воспротивиться. Ее словно окатило волной тепла и света.

Как только тепло обратилось в жар, Эллиот выпустил ее из объятий.

— Вот видите, — произнес он, целуя ее в кончик носа. — Вы можете.

Дебора не нашлась с ответом. Рискнув глянуть на Эллиота из-под ресниц, она увидела, что он улыбается, и не смогла удержаться от ответной улыбки. «Я так по вас скучала», — чуть не призналась она, но вовремя спохватилась.

— Вы выглядите совсем иначе, — заметил он.

— Да, у меня новое платье. Вам нравится?

Это была импульсивная покупка, сделанная в магазине мадам Леклерк на Бонд-стрит и стоившая ей баснословных денег из сбережений. Довольно простое муслиновое платье-колокол цвета примулы, но три ряда французских кружев вокруг подола делали его моднее и элегантнее, чем любые платья, что она когда-либо носила. Поверх платья на ней был светло-зеленый короткий жакет с рукавами-буффами, отделанными атласной лентой. Такая же лента обвивала ее шляпку из итальянской соломки. Дебора трогательно обрадовалась тому, что Эллиот заметил ее наряд. Она его купила, желая немного расцветить свой гардероб, а сегодня надела именно для него.

Эллиот взял ее за руку и склонился над ней.

— И новые перчатки. Вы выглядите просто очаровательно.

Дебора покраснела от удовольствия.

— Благодарю вас.

— А я только что с кулачного боя. Подозреваю, у меня вид, будто кошки драли.

— Да, немного растрепанно.

Она скучала по нему. Он нравился ей и таким взъерошенным, пахнущим потом. Дебора поправила на нем шейный платок и убрала со лба прядь черных шелковистых волос. Она слишком поздно осознала, что делает, и решила притвориться, что ничего не было.

— И вы хороший… боксер, я имею в виду? — На секунду она представила его полуобнаженным, с блестящим от пота торсом. И это зрелище ей понравилось. Он такой высокий, мощный и очень мускулистый — вот идеальное описание. Все в нем дышало мужественностью. Совсем, ну, совсем не похоже на Джереми. — Как вы этого добились? По науке?

Эллиот засмеялся:

— Я неплохой боксер, но рост слишком высокий. Я занимаюсь, чтобы размяться. В армии я куда чаще разнимал кулачные бои, чем принимал в них участие. Когда дело доходило до кулаков, Генри был тут как тут. — Осознав, что именно сказал, Эллиот перестал улыбаться. Он никогда раньше не упоминал Генри случайно.

Эллиот усадил Дебору на стул и сам устроился напротив.

— В общем-то, я даже рада, что вы упомянули Генри, — сказала она. — Я о нем много думала.

— И что же? — Эллиот скрестил вытянутые ноги.

«Интересно, что за этим последует», — подумал он.

Судя по тому, как Дебора дергала завязки шляпки, они добрались до самой сути ее визита.