Элизабет Хойт - Скандальные наслаждения

Геро не могла отвести от него глаз. Сердце ныло так, словно она долго рыдала. Она вдруг поняла, что потеряла его. Что они никогда больше не будут дружески общаться.

Гриффин взглянул на Мэндевилла:

— Если позволишь, я бы хотел пригласить на танец твою невесту.

— Конечно, — ответил Мэндевилл.

И словно призовая лошадка на деревенской ярмарке, она перешла от одного мужчины к другому.

Геро подождала, пока они не отошли подальше от Мэндевилла, и сказала:

— Я не хочу с вами разговаривать.

— Знаю, — тихо ответил Гриффин. — Вы, кажется, хотите заниматься со мной другим.

— Тише! — зашипела на него она.

Он посмотрел на нее с наигранной обидой.

— Не бойтесь. Я не намерен опозорить вас здесь перед всеми.

Она не нашлась, что на это ответить, а он быстро провел ее через высокие застекленные двери на балкон.

Геро огляделась — широкие ступени спускались в тенистый сад. Она осуждающе посмотрела на него.

— Вы же сказали Мэндевиллу, что хотите потанцевать со мной.

Гриффин повел плечом.

— Мы скажем ему, что вам стало жарко. У вас действительно такой вид, словно вам жарко.

Геро дотронулась до своей покрасневшей щеки.

— Негоже джентльмену говорить подобные вещи.

Он рассмеялся:

— Ничто, сказанное мною, вам не нравится, миледи Совершенство. Вы заметили? Вам нравится лишь то, что я делаю.

Она отвернулась, но Гриффин взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Ей ничего не оставалось, как посмотреть на него.

— Вы ведь были довольны сегодня утром, да?

Геро хотелось солгать, но она не смогла и поэтому молчала.

Гриффин скривился и опустил руку.

— Не хотите признаться, но я-то знаю, что это так. Я почувствовал это, когда вы растворились в моих руках, а ваши нежные лепесточки сомкнулись вокруг моей плоти.

Геро вздрогнула, вспомнив, как она ощутила его у себя внутри.

Он не сводил с нее пристального взгляда, потом увлек ее вниз по ступеням в темноту сада. Он не отпускал ее, пока они не оказались достаточно далеко от бального зала.

Повернувшись, он положил руки ей на плечи.

— Мы должны поговорить об этом, даже если вы хотите навсегда забыть обо всем.

— Это не так, — прошептала она, осмелев от того, что в темноте ему не видно ее лица. — Я не хочу забыть.

— Геро, — тихо произнес он, и ее имя прозвучало на его губах подобно молитве.

Гриффин наклонился, и она почувствовала легкое прикосновение его губ к своим губам.

Такой поцелуй, подобно едва уловимому дыханию, рыцарь дарит даме, которую глубоко почитает. Неужели он питает к ней уважение после того, как она низко пала? Геро отстранилась и попыталась рассмотреть его лицо, но в темноте ей это не удалось.

Она хотела отойти от него, но он схватил ее за руку.

— Вы выйдете за меня?

Она покачала головой и подняла глаза к небу — звезды на нем были неподвижные, холодные и такие далекие.

— Как же я могу?

— Лучше сказать — не можете не выйти, — ответил он. Голос у него прозвучал глухо. — Я же лишил вас девственности.

Она зажмурилась.

— Геро. — Он сжал ей плечи. — Вы должны выйти за меня.

— Вы меня любите? — спросила она.

— Что? — Он не ожидал такого вопроса.

— Вы любите меня, лорд Гриффин?

— Я… питаю к вам нежные чувства.

— Нежные чувства — это не то же самое, что любовь.

— Но вы же не любите Томаса.

Она покачала головой:

— Нет, любовь не упоминалась в брачном соглашении.

— Тогда, скажите на милость, зачем требовать любви от меня? — прохрипел он. — Если я достаточно хорош для постели, то уж точно подхожу, чтобы пойти со мной под венец.

Геро снова удрученно покачала головой. Ее все больше охватывал ужас. Она никогда не сможет все исправить и никогда не займет то место, которое всегда занимала в свете и в семье.

— Вы любите меня? — теперь потребовал ответа от нее он.

— Нет! — ответ сорвался с ее губ неожиданно — она даже не успела подумать. Одно только упоминание любви к этому человеку вызывало прилив страха.

— Тогда почему вы пришли ко мне? Почему позволили мне уложить вас в постель?

— Я не знаю. — Геро с трудом овладела собой. — Я… пришла, чтобы узнать, не случилось ли с вами беды, поговорить о приюте, о вашей винокурне. Я не собиралась делать того, что мы сделали.

Но правда ли это? Ведь сердце у нее едва ли не выскакивало наружу, когда она постучала в его дверь. Она была взволнована, руки дрожали от предчувствия. Может, сама того не сознавая, она пришла к нему, чтобы уступить ему, чтобы узнать, раз и навсегда, что в ней кроется что-то большее, чем благочестие дочери герцога.

Ее слова, кажется, его смутили.

— Хотя бы ответьте мне на мой вопрос: «Почему вы не хотите выйти за меня?».

Геро отчаянно замотала головой:

— Как вы не понимаете всю сложность этого решения? Если я выйду за вас, моя жизнь никогда не будет прежней. Максимус меня возненавидит. Он может отречься от меня, изолировать меня от семьи.

— О господи. — Ей показалось, что Гриффин с трудом сдерживается, чтобы не закричать. — Я, возможно, повеса и распутник, но моя репутация не настолько отвратительна. Сомневаюсь, что ваш брат придет в восторг от нашего брака, но выбросить вас вон…

— Он ненавидит джин и тех, кто этим занимается, — прошептала она. — А вы — перегонщик джина. Сколько еще ему понадобится времени, чтобы выяснить это? Вы понятия не имеете о том, как сильна его ненависть к джину и к перегонщикам джина. Вы не представляете, что он сделает с вами — и со мной, — когда узнает.

Гриффин неожиданно резко отстранил ее от себя, будто не доверял своим рукам, сжимавшим ее плечи.

— А вы подумали о том, что, живя в браке с Томасом, мы с вами будем связаны этим до конца наших дней?

— Я знаю, — воскликнула она. — Господи, неужели вы думаете, что я не знала этого с того самого момента, когда поднялась с вашей постели?

Гриффин отшатнулся от нее, пораженный услышанным, а она… она сделала то, чего никогда не делала за всю свою жизнь.

Она развернулась и убежала.

Гриффин вернулся в бальный зал, стараясь сохранить учтивое и любезное выражение лица. Словно он не преследовал только что леди Геро. А ведь на самом деле он ее преследовал. Он остановился около высоких дверей на балкон и обвел взглядом залу. Наконец он заметил справа знакомые рыжие локоны. Улыбнувшись проходившей мимо матроне — чем удивил ее, — он направился туда.

Гриффин всегда любил женщин. Начиная с самой первой в его жизни — дочери трактирщика по имени Белл, или Бетти, а может, Бесси. У нее были круглые голубые глаза и грудь в веснушках, и она познакомила его — в возрасте неполных шестнадцати лет — с незабываемыми удовольствиями. Он всегда привлекал к себе женщин — и из низов, и из верхов, — не прилагая к этому особых усилий. Казалось, что их тянет к нему его улыбка и легкость в общении. Одна из любовниц называла его очаровательным, и, возможно, он таким и был. Гриффин заботился о них то недолгое время, что они были вместе, а когда они неизбежно уходили из его жизни — со смехом или уронив слезу, — он с улыбкой целовал их на прощание. Он никогда не скучал по ним, не лежал без сна, думая о них, и никогда, никогда не бегал за ними, как какой-то простофиля.

И вот здесь, сейчас, он проталкивался сквозь толпу в бальном зале, забыв, что рядом с Геро могут быть его брат и ее кузина. Прекрасно. От этого охота становилась еще интереснее.

Она оглянулась через плечо и почти скрылась в толпе. Он остановился и поздоровался с пожилым джентльменом, с которым никогда не был знаком. Тот с удивлением поднял брови, но тем не менее тоже поздоровался.

Она хочет его обхитрить, глупая, глупая девочка, и поэтому кинулась в коридор. Гриффин выпрямился, отошел от старого джентльмена и двинулся в ту сторону, куда скрылась Геро. Окинув взглядом залу, он увидел, что Томас занят беседой, кажется, с членом палаты лордов. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, Гриффин вышел в коридор.

Коридор был освещен, но канделябры располагались на большом расстоянии один от другого. Сюда дамы удаляются, чтобы поправить платья. Геро не могла найти лучшего места для его целей, даже если бы следовала его указаниям.

Вдоль стен стояли скульптуры — в отблесках свечей они выглядели жутковато. В первой комнате слева дверь была приоткрыта, и в темноте комнаты он разглядел две фигуры. Гриффин усмехнулся — здесь Геро явно не пряталась. Вторая комната оказалась пуста. Он внимательно все оглядел, не спуская глаз с двери на случай, чтобы Геро не проскользнула мимо него.

Едва войдя в третью комнату, он понял — она здесь. Узнал, возможно, по слабому, чисто женскому запаху, или услыхал еле слышный вздох. А может, просто сердце подсказало ему: она здесь. Гриффин закрыл за собой дверь, и комната погрузилась почти в полную темноту, лишь на столе мерцала забытая свеча.

Гриффин огляделся. Похоже, это либо библиотека, либо маленькая гостиная, предназначенная для отдыха. В дальнем конце у камина стояло три кресла, ближе к нему вокруг низкого столика в середине комнаты — две кушетки. Однако Гриффин перевел взгляд к креслам — скорее всего она устроилась там.