Его молитвы были услышаны, проповедь действительно оказалась очень мудрой, хотя и на тему «Незнакомец среди нас», и Уилл все время чувствовал, как паства сверлит глазами его спину. По окончании службы псаломщик первой открыл дверцу епископского отсека, что говорило само за себя. Герцоги стояли выше епископов на иерархической лестнице, но только не здесь, в Доме Господнем.

Однако, дойдя до двери, Уилл понял, почему епископа выпустили первым. Он сидел в резном кресле рядом с викарием, который ожидал прихожан на выходе. Мистер Хоскинс стоял сбоку, мисс Вингейт немного поодаль, беседуя с какой-то дамой, скорее всего, миссис Трент, женой викария.

– Милорд. Мистер Хоскинс. Мистер Трент. – Их семейство впервые посещало службу в данном приходе, хотя священник приезжал к ним на первой неделе после их прибытия. – Чудесная проповедь, викарий, поздравляю вас. Позвольте представить мою семью.

Он махнул рукой, подзывая братьев и сестер, и был немало удивлен, когда они послушно выстроились в ряд и принялись почтительно кланяться и делать реверансы. Их учителя явно проделали немалую работу, надо и про них не забыть.

– Однако мы задерживаем остальных прихожан.

Он повел свое маленькое стадо поздороваться с миссис Трент.

– Мадам. Мисс Вингейт.

Лицо миссис Трент осветилось яркой улыбкой, и она засуетилась вокруг детей.

Мисс Вингейт лишь коротко кивнула ему:

– Добрый день, ваша светлость. Миссис Трент, я присмотрю за тем, чтобы садовники прислали цветы к следующему воскресенью.

Она махнула зелеными юбками и исчезла из вида, оставив за собой дразнящий аромат цветущей глицинии.

Поболтав с Бенджамином, миссис Трент выпрямилась, и глаза ее распахнулись от удивления. Уилл проследил за ее взглядом. Поцеловав руку викарию, паства явно не спешила прочь и по-прежнему клубилась у порога. Или, лучше сказать, та ее часть, которая состояла из матрон с дочерями на выданье. Он узнал мисс Ламберт, мисс Ньюнхэм и мисс Тавернер из башни, вон та девушка в голубой шляпке, робко прячущаяся за колонной, скорее всего, неизвестная обнаженная модель.

– О великий боже! – пробормотала миссис Трент. – Боюсь, прихожане проявляют к вам немалый интерес, ваша светлость.

– Вижу. Но так как мы в трауре, я не намерен посещать развлекательные мероприятия, балы и рауты, – сказал Уилл. – Я надеюсь на вас. Донесите, пожалуйста, до них, что в поместье не будут проводиться никакие мероприятия, для этого сейчас неподходящее время.

– Конечно. Уверена, у вас будет масса возможностей встретиться с жителями нашего района, не опасаясь… э-э-э…

– Всколыхнуть ожидания? – криво улыбнулся он.

Ему и в голову не приходило, что на него откроют охоту, а зря. Именно так он себя и чувствовал в настоящий момент в окружении юных девиц в самых лучших нарядах – дичью. Вряд ли он будет искать себе герцогиню в сонном провинциальном Дорсете, но это нисколько не умерит пыл родителей с дочками подходящего возраста. Неженатые герцоги в возрасте меньше шестидесяти лет – это настоящее сокровище на брачном рынке. В каком-то смысле холодность мисс Вингейт – словно глоток свежего воздуха.

– Пока был жив мой отец, я не считался прямым наследником и не испытывал подобных проблем, – проговорил Уилл, понизив голос. – Видимо, титул вызвал гораздо больше интереса, чем я привык.

Миссис Трент лукаво улыбнулась:

– Мой совет вам, ваша светлость: не убегайте, это только распалит охотниц. Подумайте о котенке и клубке шерсти. А теперь прошу извинить меня, пойду посмотрю, что можно сделать, чтобы избавить мужа от безумной толпы.

– Полагаю, стоит мне уйти – и они тоже исчезнут. Доброго дня, мадам. Идемте.

И он повел свое семейство на улицу. Замыкали шествие учитель и гувернантка, строго следившие, чтобы никто не отстал. Уилл кланялся направо и налево, не сбавляя шага и стараясь выкинуть из головы образ клубка шерсти. Не так он представлял себе жизнь герцога. На деле оказалось, что высокопарных выступлений в палате лордов не так много, а забот о дренажных канавах и классических уроках для младших детей хоть отбавляй.

И конечно же, герцоги не должны вышагивать по церковному проходу так, словно их преследуют гончие в юбках. Уилл не мог отделаться от мысли, что его дед справлялся со своими обязанностями не в пример лучше, но он был просто не в состоянии напустить на себя вид пренебрежительной холодности. Как не мог не заметить мисс Вингейт у крытых ворот на кладбище, беседующую с кучером старого епископа.

Она холодно кивнула герцогу, весело помахала проходившим мимо прихожанам и насмешливо посмотрела ему за спину. Очевидно, за ним следовала флотилия матрон в сопровождении дочерей-фрегатов и с мужьями на буксире.

«Хватит уже метафор. Котята, гончие, теперь вот линкоры…»

Уилл не стал оглядываться через плечо. Подобной ошибки он не допустит. Добравшись до кареты, он увидел, что вся эта братия рассаживается по кабриолетам, ландо и легким повозкам.

Когда лакей открыл дверцу, Уилл заметил в отражении стекла своих преследователей.

– Бэзил, иди на козлы. Мисс Престон, мистер Кэтфорд, садитесь в карету, если желаете. Я пройдусь пешком.

И он пошел прочь, не обратив внимания на радостные вопли брата, которому разрешили сесть рядом с кучером. Впереди виднелся перелаз, по другую сторону ограды паслись коровы. Ни одна порядочная дама не последует за ним этим путем, только не в своих лучших выходных туфлях. Не побег, а стратегическое отступление – вот что это такое, заверил он сам себя. Джентльмен вполне может позволить себе прогулку в воскресное утро после службы. В следующий раз, когда они поедут в церковь, нужно сказать кучеру, чтобы держал экипаж наготове.

Уилл пересек луг по диагонали, размышляя над тем, чьи это владения, его или епископа? Или, быть может, викария. Нет, церковные земли лежали к югу от храма. На дальнем конце пастбища он заметил ворота, прошел через них и решительно захлопнул прямо перед носом у коров, которые следовали за ним по пятам из присущего этим животным любопытства. Бегущая вперед извилистая тропинка завела его в лесок, вид сочной зелени и свежий запах влажной земли успокоили его разыгравшиеся нервы. Раздражение улетучилось. Посмотрев на пробивающееся сквозь листья солнце, Уилл решил, что идет в правильном направлении, хоть и не мог припомнить этот участок леса.

Минут через десять, однако, он вышел не на очередное поле, как рассчитывал, но на широкую полянку с прудиком. Уилл увидел упавшее дерево и присел на него, наслаждаясь шуршанием камыша и наблюдая за полетом стрекоз над водяными лилиями. Место было просто очаровательным, сюда так и напрашивался летний домик для пикников. Если это его полянка, он непременно построит его. Ничего замысловатого, никаких классических храмов, лишь простенькое укрытие, размышлял он, откинувшись на стоявшее позади дерево.

Солнышко начало припекать, а может, он просто разгорячился после импульсивного побега из церкви.

«Как глупо нестись сломя голову от толпы женщин. Нужно научиться осаживать их ледяным взглядом», – сказал он себе.

Он прикрыл глаза, спасаясь от блестящей ряби на воде.

«И эта улыбка мисс Вингейт… Как она, должно быть, веселилась, бесовка… А на щечке у нее появляется ямочка… Интересно, позирует ли она когда-нибудь для подруги-художницы. Она…»


Грешно было смеяться над герцогом, укоряла себя Верити, ожидая, пока карета епископа подъедет к воротам. Ее отец заговорил на языке жестов, привлекая внимание дочери, и она сосредоточилась на том, что он хочет ей сказать.

– Чему улыбаешься, моя дорогая? – медленно прожестикулировал он. – Что тебя позабавило?

– Ничего особенного, папаK. – «Лгать тоже нехорошо, да еще в воскресенье». – Отличный денек, не правда ли? Не хочешь отобедать в саду?

– Думаю, да. Но прежде я немного отдохну.

– А я прогуляюсь.

Ей хотелось оказаться подальше от старого дворца и от души посмеяться над охотой на герцога. Но он, по крайней мере, не нагрубил никому. Аристократ его ранга вполне мог бы отделаться от претензий местных джентри несколькими хорошо подобранными фразами или даже взглядом. Надо отдать ему должное, он не поддался искушению, не нанес ответный удар. И даже не намекнул на то, что знаком с ее подругами.


Поистине герцог Айлшамский был бы весьма приятным джентльменом, если бы не его педантичность и стремление к безупречности, пришла она к выводу минут десять спустя, выходя из сада на заливные луга.

Он являл собой настоящий эталон мужественности, и на него было приятно посмотреть, однако это вовсе не та тема, о которой положено размышлять в воскресенье.

«Вот видите, Уильям Калторп, вы вводите меня во искушение. Ложь и жаркие образы, и это в святой день!»

Она решила, что вполне может называть его про себя Уильямом. Постоянное повторение титула придаст ему важности, коей он не заслуживает. Прошло немало времени с тех пор, как она интересовалась мужчиной, и это ощущение, к ее удивлению, было очень приятным.

Почва под ее ногами опасно захлюпала, напоминая ей о недавних ливнях, но лесная тропинка наверняка осталась сухой, к тому же есть надежда увидеть сокола, которых она строго-настрого запретила лесничим убивать.

В этот час полянка залита солнцем, а ее любимое бревно никуда не должно подеваться. Если постоять неподвижно, то какая-нибудь зверушка непременно выйдет к пруду напиться. Верити тихонько шагнула на поляну, чтобы не спугнуть животных.

Вот оно. Она заметила среди кустов какое-то движение, и на прогалину вышла косуля. Не сводя с нее взгляда, Верити боком подошла к своему излюбленному месту и уже краем глаза видела упавшее дерево. Продолжая наблюдать за косулей, Верити осторожно опустилась на бревно.

– Пфф! – Она явно присела не на дерево, а на ткань, с живым теплым телом внутри!

Тело выпрямилось, сбросив ее на траву. Косуля метнулась обратно в лес, и Верити подняла голову, заглянув прямо в глаза разъяренного герцога Айлшамского. Уильяма. Она чуть не назвала его так вслух. Видимо, он прилег и задремал.