Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

Четыре дня подряд после отъезда Верити в столицу Уилл занимался навалившимися на него бумажными делами и, впервые после вступления в наследство, был вынужден обратиться к помощи своего терпеливого секретаря.

Уилл сидел и молча слушал его. Если ему нужно будет что-то сделать лично, Фитчам скажет. Это было очень не похоже на герцога, но, пока совесть потихонечку грызла его, душой он понимал, что все это не так уж и важно, ему есть о чем беспокоиться, кроме бесконечных счетов.

«Зачем она поехала в Лондон? Почему епископ Вингейт не говорит по этому поводу ничего конкретного? Я не смогу защитить ее там. Поползут ужасные слухи…»

Часы пробили три, и вместе с их боем раздался стук в дверь. В кабинет вошли его братья и сестры, все как один чистые, аккуратно одетые и с виноватыми выражениями на лицах. Уилл нарочно оттягивал объявление о наказании, хотел, чтобы дети как следует прочувствовали свою вину.

Он подождал, пока они не выстроятся в ряд перед его письменным столом. Фитчам хотел было выйти, но Уилл остановил его жестом. Публичное вынесение вердикта пойдет сорванцам на пользу.

– Вы повели себя непорядочно по отношению к гостье, к леди. Вы лгали мне. Вы поставили нас обоих в неприятную, постыдную и компрометирующую ситуацию. Мисс Вингейт отказалась выходить за меня замуж, что очень достойно с ее стороны, хотя, возможно, ее решение связано с тем, что она не желает иметь ничего общего с подобным семейством и лично с вами. А если ты, Бэзил, не уберешь эту самодовольную ухмылку, то проведешь лето без пони, удочек, крикета и каких бы то ни было книг, за исключением учебных пособий.

На лице Бэзила наконец-то проступило выражение искреннего испуга – а вдруг его брат не шутит?

– Алтея, Араминта и Бэзил следующие четыре недели не будут получать жалованья. Алисия, Бертран и Бенджамин получат половину суммы. И если я узнаю, что вы поделились со своими сестрами и братом, вы лишитесь и этого. На весь следующий месяц количество учебных часов удваивается. В дополнение к этому мальчики по часу в день будут помогать слугам в огороде, а девочки на кухне. Если в этот период я не увижу никаких улучшений в поведении и искреннего раскаяния за содеянное, наказание будет продлено. Все ясно?

Дети уставились на него с раскрытым ртом. Если бы он не был слишком зол на них, он бы посмеялся над комичностью этой картины.

– Это ведь просто угрозы, да, Уилл? – решилась спросить Алтея. – Ты ведь так не сделаешь? Только не на целых четыре недели!

– Вы серьезно обидели ни в чем не повинную барышню, – произнес Уилл. – Вы скомпрометировали мой титул, сделали и наше семейство, и ее семейство мишенью для злых сплетен и недобрых спекуляций. Если вы не понимаете, как следует вести себя детям вашего сословия, это очень прискорбно.

Сначала Уилл не собирался мучить их дольше двух недель, но теперь вдруг понял: он доведет задуманное до конца. В глазах Верити он увидел столько отчаяния и боли, что не мог пойти на попятную. Она была готова противостоять всему миру, дабы защитить свою независимость. Похоже, эти дети разрушили жизнь единственной женщины в королевстве, которая не мечтала заполучить в мужья самого герцога, и это расстраивало его даже больше, чем опасность, угрожающая его собственным матримониальным планам.

– Кроме того, я до сих пор не вижу, что вы осознали всю серьезность содеянного, и волнует вас исключительно предстоящее наказание, – добавил Уилл. – Можете идти.

Он взял со стола верхний листок и уставился на него невидящим взглядом, пока дети, понурив головы и шаркая ногами, покидали его кабинет.

Так почему же она уехала? Боялась, что он продолжит давить на нее? Или ошибочно полагала, что в Лондоне привлечет к себе меньше внимания? Это могло бы сработать, если бы ее скомпрометировал человек попроще, а не сам герцог. Черт побери, он скучал по ней! По ее ершистому характеру, по тому, как она расхаживает туда-сюда по комнате, рассуждая над какой-нибудь проблемой. По поцелуям с нею. Если Верити когда-нибудь вернется обратно, смогут ли они стать… друзьями?

Но это же просто смешно! Незамужние дамы не дружат с неженатыми мужчинами. Мужчины и женщины слишком разные. Они могут быть увлечены друг другом, связаны сексуально или узами брака, основанного на чувстве долга или на необходимости в создании семьи. Но дружить? Неужели именно это отец нашел в его мачехе? Неужели именно это лежало в основе их очень необычного союза? Раньше он полагал, что отец просто попал в сети сильной и несказанно красивой женщины, но теперь в душе его зашевелилось неприятное подозрение, что он ошибался. Причем в них обоих. Его отец безропотно принял ее безумные идеи, однако их брак все равно сложился удачно.

Может, ему стоит поучиться у Клаудии пониманию? Пересмотреть свою точку зрения на воспитание детей? Возможно, они были счастливы и чувствовали себя защищенными в окружении, показавшемся ему враждебным? Ему не с кем было обсудить этот вопрос, за исключением женщины, которую он прогнал.

– Первая почта, ваша светлость.

Он не заметил, как в кабинет вошел Пиплоу.

– Спасибо.

Перебирая письма и передавая некоторые из них Фитчаму, он наткнулся на послание от Криса Банкрофта, маркиза Дейлсфорда, его старинного друга, спортсмена и отчаянного повесы.

«Какого черта у вас творится, Уилл? По клубам ходят слухи, что ты соблазнил дочь епископа на каком-то острове или что она похитила тебя и позабавилась с тобой – вот везунчик! – и еще дюжина совершенно невероятных историй, кончающихся… ничем! Определенно не флердоранжем с церковными колоколами.

Шутка в том, что данная девица прибыла в Лондон, – вот ведь дерзкая бестия, скажу я вам! Старые курицы затачивают свои шпильки, а лоботрясы делают ставки, кто возьмет ее первым.

Хотелось бы знать, что там действительно произошло, темная ты лошадка!»

Уилл отодвинул кресло и сжал листок в руке.

– Я еду в Лондон. Завтра же утром. – Он позвонил в колокольчик. – Пиплоу, пусть мой камердинер собирает вещи, а в конюшне готовят дорожную карету.

Чего бы она ни хотела, кем бы ни являлась для него, будь он проклят, если отдаст Верити Вингейт на съедение волкам!

– Полагаю, все прошло идеально, – сказала тетя Каролина. Их карета только что отъехала от королевского дома и катила через Грин-парк в сторону Брутон-стрит.

– Ее величество очень великодушны. – Верити никак не могла прийти в себя, ей до сих пор не верилось, что она побывала в личных покоях самой королевы!

Она, конечно же, была представлена ее величеству в свой первый сезон, но это было во дворце Святого Джеймса в компании дюжины других девушек. К тому же тогда ее сезон внезапно прервался из-за болезни отца.

Встреча с королевой за чашкой чая совсем другое дело.

– Она поможет мне? Вмешивается ли она когда-нибудь в подобные дела? – тревожилась Верити.

– Ты будешь приглашена на прием. Это будет сигналом одобрения, и весть о том, что мы были приняты, разлетится по городу, словно пожар. Это, конечно, еще не окончательный вердикт для патронесс. Кстати, нам надо заручиться для тебя рекомендательными письмами.

– Чем я могу помочь? – Перспектива заняться чем-то полезным придавала Верити бодрости.

– Нам срочно нужен раут, на котором будут присутствовать влиятельные дамы. Просмотрим приглашения, как только вернемся домой.

По прибытии они направились прямиком в гостиную.

– Итак, что мы имеем? – Тетя Каролина взяла с чайного столика стопку пригласительных. – Не бал, у тебя еще нет подходящего платья. Не маскарад, слишком много театральности, нам этого сейчас не надо. Ага, вот именно то, что нужно, – музыкальный вечер у леди Ноттинг. Хорошая еда, приятная музыка и лучшая компания – она приглашает к себе только самых интересных людей.

– Звучит идеально, – мечтательно вздохнула Верити. – Шанс принарядиться и завести новые знакомства – этого нам так не хватает в деревне!

– Айлшамский! Какая встреча, я не знала, что вы в городе.

Уилл склонился над ручкой леди Ноттинг, потом поцеловал ее в щечку.

– Тетя Джулия! Полагаю, вы пригласили бы меня, если бы вам стало известно о моем приезде, а сейчас мне остается только надеяться на прощение моей любимой крестной матери и почетной тетушки. Вы же не выгоните за порог незваного гостя?

– Если я правильно помню, у вас шесть крестных, и вы всех их зовете тетушками, так что не думайте поймать меня на вашу лесть, молодой человек. – Она игриво стукнула его веером по руке. – Однако я рада видеть вас. Это просто ужас: сначала ваш отец, потом дед – есть от чего впасть в уныние. Но сегодня вы можете насладиться обществом, даже если вы, как и старый герцог, ярый приверженец формализма. Это очень достойно и требует уважения. Ни танцев, ни легкой музыки – вполне допустимо для мужчины в глубоком трауре.

– Вы очень великодушны, мадам, но я задерживаю очередь. Поговорим позже.

Его продвижение вглубь здания в поисках Верити заняло довольно много времени – прежде, когда он был простым лордом Калторпом, ему было достаточно кивнуть в знак приветствия, теперь же приходилось постоянно останавливаться и буквально с каждым присутствующим перекидываться хотя бы парой слов.

В конце концов он достиг второго зала, поздравляя себя с тем, что выбрался живым, и взял с предложенного подноса бокал шампанского со стойким ощущением, что заслужил его. Дед всегда держался с людьми холодно и отстраненно, припомнил он. И, видимо, это была не гордыня, а простая самооборона.

Уилл огляделся, потягивая шипучий напиток. Компания в этой комнате казалась более оживленной, возможно, потому, что здесь было гораздо больше лакеев с вином, или потому, что звуки струнного квартета проникали сюда сильнее, что заставляло всех разговаривать громче.

Через некоторое время герцог привык к шуму и начал вступать в разговоры. Верити и ее тети пока нигде не наблюдалось, сплетен о них он тоже не услышал. Потом он приметил, как леди Марчмонт обернулась, оторвавшись от беседы с группой матрон, увидела его, приподняла одновременно лорнет и брови и одарила его кивком головы. Уилл поклонился ей в ответ. Дамочка вспыхнула и опять повернулась к своим кумушкам. Те разом поглядели в его сторону. Уилл снова поклонился.