Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

– Это почти всегда так, – согласилась Верити. – И все же – да. Я вполне смогу прожить без семьи, и, вероятнее всего, так и поступлю. Но если я все же выйду замуж, я хочу повенчаться с человеком, который хочет именно меня. Меня, а не удобную жену. И делает это не ради выполнения обязательств или потому, что этого требует его честь. Я хочу быть рядом с мужчиной, от вида которого у меня учащается пульс, а голова идет кругом, и не важно, герцог это или извозчик. Я хочу, чтобы мой муж смотрел мне в глаза и понимал меня без слов. Чтобы мир без меня казался ему пустым и ненужным.

Верити почувствовала боль в руке и посмотрела вниз. Оказывается, она с силой ударила кулаком по перилам, когда наконец подобрала верные слова для своей мечты и нашла смелость произнести их.

– Вы поранились. – Уилл взял ее за руку, разжал пальцы и поцеловал в намокшую от крови ладонь. – Вы причинили себе вред и мечтаете о невозможном. В один прекрасный день вы проснетесь и обнаружите, что годы пролетели, а мужчина вашей мечты так и не появился. Годы без поцелуев, без детей.

– Нет, я…

Уилл оторвался от ее ладони, поднял голову и поцеловал Верити в губы. Он не обнял ее, лишь легонько касался губами, но она чувствовала, как напряжено все его тело, как оно вибрирует, словно струна.

«Вот оно», – произнес голос у нее в голове, пока она боролась с желанием поддаться магии его поцелуев. Все его чувства, ощущение правильности его объятий – это чистой воды иллюзия. Но как долго может продлиться их страсть?

«Просто он опытный любовник, – прошептал все тот же циничный голос. – Дело не в тебе и не в том, что ты стала для него особенной. Он умеет целоваться и знает, что должен принудить тебя к браку. Заставить поверить в чудо».

– Послушайте меня, Верити. – Он отстранился от нее, и она не увидела в его голубых глазах ни огня, ни страсти. – Подумайте, как будет чувствовать себя отец, если ваша репутация пострадает, – а это вполне может произойти. Как это отразится на его здоровье?

Уилл был прав. ПапаK расстроится, но она откроет ему свое сердце, и он наверняка поддержит ее. И болезнь не вернется, она будет все время рядом и позаботится об этом.

Когда эффект поцелуя сошел на нет, у нее в груди закипело возмущение от той тактики, которую стоящий перед ней мужчина избрал для ее завоевания.

«Сначала поцелуй глупую девушку, пусть у нее голова кругом пойдет, потом предоставь логические аргументы – ведь она всего лишь бедное, слабое существо, не привыкшее к логике, эти доводы сокрушат ее, и она не сможет ответить отказом».

– Как только разразится скандал, твоим подругам запретят общаться с вами, и они лишатся вашего крошечного запретного рая, – продолжал тем временем Уилл. – Не знаю, почему им так важно собираться под вашим крылышком, но для вас это очень значимо.

Ее эмоции, видимо, отразились на лице, потому что глаза Уилла прищурились, и он стал похож на охотника, понимающего, что добыча слабеет и погоня подходит к концу.

– Наши собрания в башне не могут длиться вечно, я это прекрасно понимаю, и они тоже. Мы надеялись, что с вашим появлением их родители перестанут строить матримониальные планы в надежде привлечь внимание самого герцога. Если я выйду за вас, наш мирок в любом случае исчезнет. Вы ведь не станете закрывать глаза на то, что ваша жена поощряет соседских дочек заниматься вещами, которые их родители не одобряют.

– Конечно нет. Но почему вы уверены, что брак сродни жертвоприношению? Можно подумать, вы Андромеда, прикованная цепями к скале в ожидании морского чудовища, или ранняя христианская дева, которую заставляли выбирать между браком с язычником-римлянином и ареной со львами. – Его раздражение начало проявляться и в голосе, и в развороте плеч, и в поджатых губах.

– Для некоторых женщин это действительно равнозначно гибели в пасти льва, – сказала Верити. – И для любой из нас это лотерея. Даже союз с любимым мужчиной, основанный на взаимном расположении, рискованное дело.

– Вся наша жизнь – это риск, Верити.

– Я выбираю риск, на который готова пойти сама. А вы? Не хотите добавить причин, по которым этот брак был бы важен для вас?

Гордый упрямец лишь покачал головой. Этим оружием он пользоваться не собирался или думал, что она сама понимает его мотивы.

Если Верити не проявит благоразумие, Уилла назовут человеком, который скомпрометировал невинную девушку и не смог поступить правильно. Его честь может быть поставлена под угрозу.

«Я могу взбунтоваться. Я могу быть сильной. Или я просто эгоистичная упрямица? ПапаK, мои подруги, Уилл…»

Верити резко развернулась и пошла по лужайке к розовому кусту.

«Сильная или упрямая? Решительная или эгоистичная?»

Она протянула руку и сорвала едва распустившийся цветок.

Да, нет, да, нет…

Лепестки, кружась, падали на землю один за другим.

Нет.

Верити в сердцах отбросила пустую сердцевину. Уилл стоял неподалеку, не приближаясь, давая ей время подумать, осознать, что ей некуда деваться.

Внезапно воздух покинул ее легкие, стало трудно дышать. Она повернулась к нему и стряхнула с юбки розовые лепестки, выигрывая время.

А потом произнесла, спокойно и твердо:

– Я не выйду за вас, ваша светлость. Ни завтра.

Ни на этой неделе, ни на следующей. Никогда.

– Весьма неразумное решение, – произнес Уилл. Нет, герцог. Мужчина, стоящий перед нею, не был тем человеком, над которым она посмеивалась в хижине во время грозы, или тем, в чьих глазах внезапно загорались задорные огоньки, и не тем, кто целовал ее на тайной полянке в воскресный день.

«„Неразумное“? И это все, что вы можете сказать? Без единой эмоции?»

Именно этому человеку она отказывала.

– Если я соглашусь, у меня будет титул и богатство и я сохраню свое доброе имя. Но по пути я потеряю себя, – таким же бесчувственным тоном проговорила она.

Уилл шагнул к ней и взял ее за руку.

– Мисс Вингейт, я молю вас подумать еще раз, пока не стало слишком поздно.

«Как странно, он говорит это так, будто действительно хочет жениться на мне. Видимо, хорошие манеры не подводят герцога ни при каких обстоятельствах».

А как он планирует превращать ее в идеальную герцогиню? Верити поежилась. Это тот самый человек, которого забрал у отца и вышколил практически до совершенства старик, чье единственное желание заключалось в том, чтобы возродиться во внуке, раз не вышло с сыном.

– Вы должны радоваться.

Он и сам знал это, должен был знать, но ей хотелось встряхнуть его, выбить из него безупречность, добиться хоть каких-то чувств. Увидеть эмоции. Скрытые страсти. Но нет, он выказывал одну лишь гордость. Уилл три раза дарил ей поцелуи. Теперь же, когда он пытался уговорить ее стать его женой, он не проявлял ни малейшего желания повторять их.

– Я уверен, что из вас выйдет прекрасная герцогиня, стоит только немного приспособиться. – Между его бровями залегла небольшая морщинка. – У вас все получится, Верити, не беспокойтесь. Я помогу вам.

– Я и не беспокоюсь. Я же говорю вам: я не желаю, чтобы меня засунули в форму и выпекли заново, будто пряничного человечка, согласно вашим желаниям, титулу и респектабельности.

– Из вас бы получилось очень хрустящее и пряное печенье, – усмехнулся он, проявив чувство юмора впервые с того самого момента, как Верити незваной вошла в кабинет, где все эти мужчины решали ее судьбу. Он склонил голову набок и внимательно изучал ее, словно был уверен: еще чуть-чуть – и он сумеет прочесть все ее потаенные мысли и мечты.

– Вас это очень расстраивает?

«„Расстраивает“. Какое милое и удобное слово. Так легко утешиться, когда ты расстроен, пригладить взъерошенные перышки, вытереть пролитое молоко».

– Я не знаю, какие чувства испытываю к вам, – призналась Верити. Возможно, она могла полюбить мужчину за маской герцога, но броня, в которую он себя заковал, была слишком крепка. – В одном я уверена: идти с вами в церковь я не желаю, это было бы катастрофой для нас обоих. Но мне не хочется ранить вас своим отказом.

– «Ранить». – Он пробовал это слово на вкус, словно странный экзотический фрукт. – Понятно. Тогда давайте расстанемся друзьями. Я целовал вас прежде, когда не должен был делать этого. И еще раз, только что, дабы развеять вашу настороженность относительно моих мотивов. Но теперь я хочу снова поцеловать вас. – Он подошел к ней и встал рядом, близко, слишком близко. – А вы этого хотите?

– Разве от этого станет лучше?

Внутри ее родилось унизительное ощущение того, что да, станет. Что она хочет его, пусть не мужем, но любовником. Поймет ли он это или просто сочтет ее нескромной особой, которая готова целоваться с кем попало? Если она выйдет за него и ляжет с ним в постель, узнает ли он, что она не девственница, каковой он ее считает? Нет, лучше все оставить как есть.

– Очень на это надеюсь. Поцелуи считаются приятным времяпрепровождением. – Он положил ей руки на плечи и развернул ее. – Конечно, если вы против, только скажите. Мы пожмем руки, подтвердив соглашение о несогласии, и точка. Мне кажется, вы не должны стесняться подобных вопросов.

«Да он смеется надо мной!»

– Вы прекрасно знаете, что я не стесняюсь. Успели уже убедиться, – насупилась Верити, но при этом позволила Уиллу притянуть ее к себе.

Они стояли так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза, так близко, что она чувствовала его бедра сквозь пышные юбки платья.

Верити подалась вперед, отвечая на молчаливое послание его рук.

Уилл прищурился. Неужели его шокировала ответная реакция Верити, даже учитывая ее отказ? Есть ли в браке герцогов и герцогинь место спонтанности? Может, они назначают друг другу свидание через секретаря? Или пишут записки.

«Ее светлость герцогиня Айлшамская предлагает встретиться для взаимного увеселения в шесть пополудни в оранжерее…»