Верити отпустила руку Уилла, побежала через лужайку, вверх по ступенькам террасы и упала в объятия отца.

– ПапаK, со мной все хорошо, ничего дурного не случилось, и беспокоиться не о чем, кроме как сохранить эту глупую шутку детей в тайне.

Он крепко обнял ее, потом отстранил, чтобы она могла прочесть по губам:

– Добро пожаловать домой, дорогая.

Он отпустил дочь и принялся говорить на языке жестов.

– Я должен обсудить это дело с герцогом, – перевел мистер Хоскинс. – Ни о чем не волнуйся.

– Я и не волнуюсь, папаK, особенно теперь, когда я убедилась, что ты здоров. И я не выйду за него, папаK, – предупредила она его, слишком поздно заметив большую мужскую фигуру у себя за спиной. – В этом нет никакой нужды, – добавила она, с вызовом посмотрев на Уилла.

– Я не знаю, как извиниться за моих кошмарных братьев и сестер и за то беспокойство, которое они вам причинили, милорд, – сказал Уилл. – Они будут жестоко наказаны. Вы, естественно, захотите обсудить происшествие в личной беседе. Пройдем в дом? Моя экономка проводит мисс Вингейт в отведенные ей покои, дабы она могла освежиться и отдохнуть, а я буду ждать вас в своем кабинете, как только приведу себя в порядок и провожу остальных гостей.

Уилл, поджав губы, посмотрел на шагающих по лужайке священнослужителей.

– Сомневаюсь, что они захотят так скоро уехать, – саркастически заметил мистер Хоскинс. – Они с комфортом устроились в ваших лучших спальнях, из чего я сделал вывод, что они собираются вмешать… – Отец Верити кашлянул. – Помочь, – закончил капеллан.

– Понятно. Мисс Вингейт, вот и миссис Благден, она поможет вам расположиться с комфортом. Епископ, Пиплоу проводит вас и мистера Хоскинса в мой кабинет.

«„Расположиться с комфортом“? Это будет чудо, если ей удастся добиться комфорта. Уилл, похоже, собирается принести нас в жертву респектабельности, папаK расстроен, хоть и скрывает это, епископ и его свора лизоблюдов твердо настроены вмешаться, и даже мистер Хоскинс огрызается».

– Я приказала слугам согреть воды для ванной, как только услышала, что вы нашлись, мисс Вингейт. А мисс Престон, гувернантка, практически одного с вами размера, поэтому она предложила одолжить вам белье и платье в качестве временной замены. Какие закуски вам подать? Может, хотите позавтракать?

Верити постаралась взять себя в руки. Приняв ванну, переодевшись в чистое и выпив чашку шоколада, она будет готова противостоять миру. Ей ни в коем случае нельзя выглядеть жалкой девицей, которую нужно срочно спасать.

– Спасибо вам, миссис Благден. Звучит заманчиво. Чашка шоколада и хлеб с маслом будут весьма кстати.

«А потом меня ждет сражение за мое будущее».


Нотли поднял лезвие бритвы, подал Уиллу полотенце и склонился, чтобы проверить результат своих трудов. Подбородок герцога оказался чисто выбритым, а вот все остальное он явно не одобрял.

– Шляпу, ваша светлость, обработали горячим паром. А сюртук, к моему величайшему сожалению, испорчен бесповоротно. Искупался в трюмной воде, вот как бы я выразился.

Уилл поднялся и взял один из галстуков, представленных на его выбор.

– Хотите сказать, мой брат передал их вам?

– Их нашли вчера вечером в вашей гардеробной аккуратно сложенными на комоде. Скажем так, это не добавило ситуации ясности.

– Подсчитайте стоимость ущерба, Нотли, и я вычту эту сумму из жалованья Бэзила, – велел герцог.

Слуга набросил ему на плечи сюртук, протянул платок и одобрительно кивнул, не найдя изъянов.

– Старый епископ и его капеллан ожидают вас в кабинете, ваша светлость. Я велел подать туда закуски.

– Спасибо. Проследите, чтобы никто нам не мешал.

Уилл прошел в кабинет, сел за массивный стол и кивнул гостям:

– Милорд. Мистер Хоскинс. Я еще не беседовал со своими братьями и сестрами, но, насколько я понимаю, они решились на этот возмутительный поступок, поскольку полюбили мисс Вингейт и придумали таким образом заполучить довольно лояльную невестку. Они, конечно же, извинятся и перед мисс Вингейт, и перед вами, прежде чем понесут заслуженное наказание.

Руки епископа принялись складываться в знаки.

– Они молоды, – перевел капеллан. – И не хотели никому причинить зла.

– Бэзил не так уж и мал и должен понимать, что к чему. Ребята моложе его уже служат мичманами или поддерживают свои семьи честным трудом. Как бы то ни было, я смею вас заверить, что мисс Вингейт не пострадала. Во всех отношениях.

– Милорд принимает это заверение, – произнес мистер Хоскинс, покраснев до корней волос. – Иного ему и в голову не приходило.

– Вы ожидаете от меня предложения руки и сердца, сэр, – продолжил Уилл, не обращая внимания на то, что его оппонент нахмурился. – И я уже сделал это, как можно более убедительно обосновав необходимость данного поступка. Но мисс Вингейт непреклонна в своем отказе. Она настаивает на том, что, поскольку о данном инциденте неизвестно за пределами моего дома, никакого скандала не будет, а значит, и нужды в браке нет.

– Но… – начал мистер Хоскинс.

– Я полностью разделяю ваши чувства, господа. Однако, милорд, ваша дочь невзлюбила меня – причем намного раньше данного происшествия – и считает, что этот союз сделает нас несчастными. Я не могу пойти против своей совести и насильно потащить девушку к алтарю.

– Но другие тоже знают, – снова вмешался Хоскинс, не дожидаясь ответа епископа.

– Нынешний епископ и его клирики, да. Но они вряд ли настроены разрушить репутац…

Дверь распахнулась, и Пиплоу влетел в нее, словно получив хорошего пинка.

– Ваша светлость, я не могу заставлять его милость ждать…

– Ваш дворецкий, кажется, не в состоянии понять природу настоящего кризиса, ваша светлость.

Епископ Олдертон ворвался в кабинет, едва не придавив взволнованного Пиплоу. За ним по пятам следовали три младших служителя.

– У нас с епископом Вингейтом конфиденциальный разговор, – объявил Уилл, скопировав ледяную манеру своего деда. Он не встал и не предложил вошедшим сесть, но им, похоже, не требовалось разрешение.

Епископ улыбнулся грустной и покровительственной улыбкой человека, который знает лучше. Уилл почувствовал, как волосы встают у него дыбом, но совладал с собой. Сейчас не время терять лицо перед этой братией, иначе ему не удастся убедить епископа Вингейта, что он человек разумный и желает его дочери только добра.

– Но вы-то осознаете всю серьезность ситуации, ваша светлость, – продолжал гнуть свою линию епископ Олдертон, невзирая на ледяной прием. – Уладить все тайным образом не удастся, учитывая, какое количество народа знает о том, что вы провели ночь с мисс Вингейт.

– Что еще за люди?

– Ну, нам, само собой разумеется, пришлось расширить поиски с приближением темноты. Ваши слуги не хотели проявлять инициативу, поэтому я лично послал в деревню человека с требованием сорганизовать несколько поисковых отрядов.

– Что вы сделали? – Уилл сам не заметил, как вскочил и стоит, упершись кулаками в стол и уставившись на оскорбленного епископа сверкающими глазами.

– Как вы могли, милорд! – Дверь все еще была распахнута, и теперь на пороге появилась разъяренная Верити, в своем коричневом платье и с туго уложенными вокруг головы косами похожая на взъерошенного воробушка. – Если я была с герцогом, то мне по определению ничего не угрожало, даже если… если мы потерялись на время. – Уилл уже видел, как девушка выходит из себя, но она никогда не теряла самообладания. Даже после того поцелуя у пруда ее голос не дрожал.

– Мисс Вингейт, вы явно не в себе, иначе не стали бы выражаться в подобной манере, – произнес епископ тоном, который приберегал для истеричных дамочек.

Вероятно, он насмотрелся немало припадков, подумал Уилл. Любая разумная женщина, которой покровительствует этот помпезный прелат, рано или поздно не выдержит и взорвется.

– Успокойтесь, юная леди. Вдруг вы были похищены лихими людьми, герцога убили или ранили, а вас увели неизвестно куда. Такое нельзя было скидывать со счетов.

– Вздор! – возразила Верити. – Вы говорите об этом человеке? – Она махнула рукой на Уилла. – Вы реально считаете, что на него могут напасть хулиганы?

Весьма неожиданное заявление, хмыкнул про себя Уилл, успокаиваясь.

– Ни один разбойник не сошел бы с ума настолько, чтобы угрожать герцогу Айлшамскому на его собственной территории, – произнесла Верити на одном дыхании.

Ах, значит, это вовсе не комплимент его силе. По крайней мере, он не ошибся в Верити. У нее действительно вместо языка жало скорпиона. Однако епископ был не способен распознать сарказм, даже если слышал его своими ушами. Он просто скорбно покачал головой. Интересно, какое наказание грозит за оскорбление епископа? Отлучение от церкви? Хотел бы Уилл на это посмотреть.

– Вопрос не в том, стоило ли будоражить округу, дело уже сделано, – начал переводить мистер Хоскинс жесты епископа Вингейта. – Вопрос заключается в том, как возместить причиненный ущерб?

– Браком! Иного способа спасти доброе имя дамы просто не существует, – провозгласил епископ Олдертон.

– Только так, – поддакнули ему прислужники, дружно кивая.

– Я готов обвенчать молодых и, конечно, обеспечу лицензию. Учитывая обстоятельства, архиепископ наверняка согласится выдать особое разрешение. Вы согласны со мной, брат Вингейт? Исчезновение его светлости и мисс Вингейт можно представить как результат небрежно спланированной поездки на лодке прямо перед штормом. Нет нужды упоминать проделку молодых людей, приведшую к этому. – Он сел, очень довольный собой.

«Да он просто в восторге от перспективы сочетать браком самого герцога», – понял вдруг Уилл.

– И создать впечатление, будто между мною и мисс Вингейт давно возникло взаимопонимание? И наш брак не имеет никакого отношения к данной ситуации? То бишь солгать? – К своему удивлению, Уилл обнаружил, что его голос звучит уверенно и спокойно, хотя в душе у него бушевала настоящая буря.