Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

Это не она должна утешать его. Это он должен оказывать ей поддержку, подставить слабой женщине свое сильное мужское плечо, поддержать и возглавить. А она – признать его лидерство и прекратить разыгрывать шоу независимости.

– Все хорошо. Вам не о чем волноваться. Пойду принесу еще дров, пока дождь не начался.

И он отправился собирать не только сучья, но и мозги, пытаясь решить для себя, что будет более достойно: отказаться жениться на скомпрометированной им девушке, категорически не желающей выходить за него, или сделать все надлежащим образом и вступить-таки с ней в брак, невзирая на их взаимную неприязнь друг к другу.

«Таким образом, я не должна ничем озадачиваться, не так ли? Полагаю, стоит мне притвориться, что голова моя пуста, в ней нет ни разума, ни мыслей о независимости, – и тогда с Уиллом будет легче совладать, конечно, при условии, что он прекратит выдвигать суицидальные, но галантные и храбрые идеи о том, как нам спастись».

Верити осмотрела постель – две подушки, два одеяла – и выглянула за дверь в надежде найти сухой папоротник, но, похоже, он на острове не произрастал. Ничего, поспит на голом полу, не развалится, мстительно подумала она. И усмехнулась, поняв, что нисколечко не жалеет Уилла.

– Чем занимаетесь? – Уилл вошел в хижину и бросил у очага приличную охапку дров.

– Пытаюсь соорудить вам постель. Вы же не думаете, что я разделю с вами ложе? Кровать слишком узка. Вместе мы не сможем сомкнуть на ней глаз.

«Можно было бы подобрать слова и получше, Верити».

Судя по тому, как поднялись брови Уилла, он считал так же. Она отбросила фантазии о том, каково это было бы – свернуться калачиком рядом с этим мускулистым телом – и куда могли завести его поцелуи. Интересно, какой он любовник: нежный и щедрый или требовательный и безапелляционный, уверенный в том, что ей нужно, чего она хочет? Возможно, герцоги считают, что проявление страсти со стороны дамы – дело неслыханное.

– Мне не нужно одеяло. – Он решил просто проигнорировать ее оплошность.

– Как скажете. – «Обсудим это позже». – Посмотрим, что наши похитители приготовили нам на ужин?

Герцоги, судя по всему, придерживались идеальных манер за столом даже на необитаемых островах, поедая немудреную снедь для пикника с дешевых глиняных тарелок. Уилл поддерживал пустую светскую беседу о погоде – гром гремел все ближе и ближе, – о последних придворных сплетнях, о сложном вопросе замены органиста в церкви, учитывая, что вероятных кандидатов два, оба заклятые враги, и о дизайне лабиринта.

Верити держалась как истинная леди и отвечала безобидными комментариями, ловко нарезая говядину, пирог с ветчиной и фруктовый тарт.

– Вы точно хотите посадить лабиринт в Стейн-Холл, а не в замке Оултон?

– Мои братья и сестры будут жить тут, и, раз лабиринт попросили они, здесь ему и расти. Позвольте передать вам масло?

– И хлеб. Спасибо. Вы тоже поселитесь с ними в этом имении?

– Замок Оултон небезопасен для детей, особенно для таких… активных, да. Вы можете представить их среди бастионов, башен, рвов и доспехов с острым оружием, развешанным на каждой стене?

– Очень ярко, – с чувством сказала Верити. – Им бы понравилось.

– Дауэр-Хаус у замка и так уже представляет собой собрание пожилых двоюродных бабушек и кузенов. Здешний Дауэр-Хаус больше подходит для моей мачехи, к тому же она, само собой разумеется, должна проживать неподалеку от своих чад.

«Но не в одном с ними доме».

Однако, учитывая то, что Верити слышала о леди Бромхилл, постоянно находиться с ней под одной крышей было бы сущим наказанием. Она не могла винить герцога за то, что он не желает жить бок о бок с мачехой, хоть и восхищалась независимостью и свободными манерами этой дамы.

– Последней соломинкой в Оултон стало то обстоятельство, что Бэзил захотел поэкспериментировать с кипящим маслом: правда ли, что его можно было вылить со стен на осаждающую сторону. Я решил, что…

Раскат грома чуть не оглушил их. Верити вскочила, уронив стул, Уилл бросился закрывать дверь, и вовремя – дождь полил с такой силой, что мог бы натечь в комнату. Он прислонился спиной к двери, драматично освещенный языками пламени.

– Что опять вас развеселило, мисс Вингейт? Между прочим, если так пойдет дальше, то может и крышу снести.

Верити взяла свечи и принялась зажигать их от очага.

– Вы похожи на иллюстрацию к готическому роману. Герой баррикадирует дверь под напором стихии, а героиня дрожит от страха перед ее свирепостью – и от вашего великолепия.

На мгновение ей показалось, что она перегнула палку, но Уилл лишь хохотнул и внезапно опустился на табурет.

– Вы доведете меня до гроба, Верити.

– Полагаю, я, напротив, как могу, стараюсь отсрочить вашу кончину, – с серьезным видом заявила она, стараясь не улыбнуться. – Если бы не мой здравый смысл, вы бы уже кормили собою рыб или подхватили пневмонию.

«Вот сейчас мне снова прочитают лекцию о значимости благопристойного поведения», – подумала она, но Уилл взял свечу и начал исследовать потолок на предмет протечки. Его способность виртуозно менять тему разговора впечатляла, если не сказать – выводила Верити из себя.

– Вроде бы сухо, – констатировал он. – Предлагаю закончить ужин, развести огонь поярче и лечь спать. Никто не приедет за нами в такую погоду.

– Разумно, – согласилась Верити и в ответ получила весьма красноречивый взгляд – его светлость раздавал приказы, а не приглашал к дискуссии. Она сладко улыбнулась ему и принялась убирать оставшуюся еду, чтобы ее не погрызли мыши, если таковые тут водятся. – Мыши умеют плавать?

– Не думаю. Не так далеко. Но они способны преодолеть водную преграду по упавшим в озеро веткам. Вы боитесь не только пауков, но и мышей?

– Это не я тогда кричала. – Верити возмущенно хлопнула крышкой корзинки для пикника. – И нет, я не боюсь их, просто не хочу, чтобы они попортили нашу провизию.

Уилл подкинул в очаг толстые бревна, чтобы они могли тлеть всю ночь.

– Скажите, а родители в курсе, что вы вытворяете в башне?

– Мы ничего не вытворяем. Просто занимаемся творчеством. И наши родители знают, где мы находимся.

– Я не об этом спрашивал. – Он бросил последний сучок в огонь и выпрямил спину, оставшись сидеть на корточках. – Они знают, что вы делаете?

– Нет, – пришлось признаться Верити. – Считаете своим долгом сообщить им?

– Определенно нет. Ничему опасному, незаконному или бесстыдному вы не предаетесь, пусть ваши хобби и не слишком подходят для настоящих леди, а значит, это не мое дело. Вы постоянно намекаете на то, что я унылый зануда, мисс Вингейт. Я не монах, знаете ли. Я пью вино, играю в карты, охочусь, езжу верхом и делаю ставки. Мне нравится театр, опера и компания моих друзей.

– Но вы не одобряете меня и моих подруг, так?

– Неодобрение тут ни при чем. Ваши подруги не моя забота, чему я несказанно рад. – В его голос вернулась холодность, в осанку – горделивость. Он снова стал надменным герцогом.

– Превосходно, потому что я тоже не ваша забота. И не надо думать, будто вы обязаны сделать мне предложение, – я все равно откажу вам.

«Молчание означает согласие или он чувствует себя оскорбленным?»

Верити принялась обыскивать домик в поисках того, что ей точно понадобится, прежде чем она отойдет ко сну. Обнаружилась лишь большая квадратная доска, когда-то бывшая ставней.

– Что вы делаете? – Уилл качнулся и в мгновение ока вскочил на ноги.

«Бедра наездника».

Верити поморгала, стараясь не отвлекаться. Миранда была не права: животная страсть, даже если ею управлять, не приводит ни к чему хорошему. Она заставляет тебя отвлекаться. А сердце – биться.

– Ищу зонт. В отсутствие оного сойдет и это.

– Зачем вам наружу? – Огромный, сильный и ничего не понимающий, он стоял прямо перед дверью.

– Может, вы удивитесь, но барышни не сказочные создания, и их тела функционируют так же, как ваши. А мы выпили несколько кружек чаю.

– Я должен был подумать об этом! Давайте! – Уилл забрал у нее доску, вручил девушке стоявшую у выхода старую миску и выскользнул во тьму, держа деревяшку над головой.

Верити воспользовалась импровизированным горшком и задвинула его за разбитый ящик в углу. Да, Уиллу не откажешь в находчивости!

– Входите! – ответила она на стук в дверь. – Спасибо.

Уилл бросил на пол доску, отряхнулся, словно огромный пес, и отбросил с лица мокрую челку.

– Не утихает.

– Тогда я ложусь. – Верити сбросила туфельки, взбила соломенный матрас и комковатую подушку и забралась под одеяло. – Что вы делаете?

Уилл отошел в дальний угол хижины – не сказать, чтобы очень далеко, учитывая размеры хибарки. Он лишь скрипнул зубами в ответ.

– Ради всего святого, ложитесь у огня! Близость к мужчине точно не поставит под угрозу мою добродетель, а так я хотя бы смогу докинуть до вас подушку, если вы будете сильно храпеть.

– Я не храплю. – Он поднялся и передвинул подушку с одеялом к очагу. – Я хотел, чтобы вам было комфортно.

Его желание защищать, холить и лелеять было весьма привлекательным, хоть и бесило Верити.

– По-моему, мы уже сошлись на том, что я не склонна к бурным девичьим фантазиям. – «О, еще как склонна!» – Или к черным подозрениям на ваш счет.

Уилл хмыкнул, соглашаясь с ней, ударил пару раз по подушке, набросил на плечи одеяло и лег на бок спиной к Верити.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Уилл.

«Хороших тебе снов на твердом сыром полу…»

Уилл не думал, что заснет. Пол был ледяным, отовсюду сквозило, влажная одежда липла к телу, подушка неудобная, к тому же совсем рядом в уютной кроватке спала прелестная девушка. Его воображение решило сыграть с ним злую шутку.

«По крайней мере, я разогрелся от диких фантазий», – подумал Уилл, слушая, как за стенами хлипкого домика бушует непогода.