И пока мы тут разговариваем, он, наверное, уже на Чип-сайде, в игорном притоне. Вот такая болезнь.

Джейкоб захихикал, и Виктория внимательно всмотрелась в его худое лицо.

В ее голове прозвучал тревожный сигнал. Она уже знала, что этой парочке доверять нельзя. Что они задумали на этот раз?

— Зачем присылать записку, которая напугала меня до смерти?

— Конечно, для того, чтобы заставить тебя поскорее покинуть Равенспера. — Чарлз повернулся и раскрыл плюшевые занавески. Викторию ослепило яркое полуденное солнце.

— Я не понимаю, — произнесла она. — Я сделала все, о чем вы просили. Даже помогла Джейкобу попасть на склад. Знай, я, что вы задумали, я бы никогда на это не согласилась.

— Мне жаль, что пришлось обмануть тебя, моя дорогая, — откликнулся Чарлз. — Но дело в том, что мы зашли слишком далеко, пытаясь достать средства, чтобы расплатиться с Равенспером.

— О чем ты говоришь?

— Будучи одним из лордов-уполномоченных, я позволил себе взять казенные деньги, чтобы расплатиться по внушительным займам Равенспера. Потом я бы, конечно, все возместил, но боюсь, о моих действиях стало известно раньше, чем я смог это сделать. К счастью, Роберт Дженкинсон, первый лорд казначейства, сказал мне мельком, что одного из уполномоченных подозревают в краже государственных денег и что власти собираются выдать ордер на его арест. Боюсь, что Дженкинсон знает, что этот преступник — я, и, как коллега, деликатно намекнул мне.

Виктория в ужасе смотрела на отца. Она не могла поверить, что ее отец оказался настолько беспринципным, что обокрал государственную казну.

— Даже после всего, что произошло — после того поджога, — прошептала Виктория, — ты все же умудрился уничтожить себя. Но я все равно не понимаю, что я здесь делаю. Ты пошел на государственную измену. Теперь все кончено: ты всех нас обрек.

— А вот здесь ты ошибаешься, дочь моя. Будь я проклят, если позволю Равенсперу разрушить свою жизнь, лишить меня свободы и власти и не напакостить ему в ответ. — Губы Чарлза скривились в усмешке. — Ты, может быть, и не уверена в чувствах Равенспера к тебе, а я уверен. Когда он не объявил всем, что ты — его любовница, я сразу все понял. Ты — глупая девчонка. Мужчина не станет защищать дочь своего врага, если только он не влюбился в нее. И я намерен использовать эту любовь, чтобы заманить его в ловушку. А как только он попадется, я его убью.

Чарлз брызгал слюной, капли слюны попадали в лицо Виктории. Она съежилась от отвращения и отступала до тех пор, пока не уперлась в кровать.

Отец — сумасшедший. А теперь, ожидая ордера на арест, он превратился в безумца. Для Чарлза Эштона всегда был очень важен его статус, тут он следил за всеми мелочами, но не менее важным было для него накопление богатства. А вот любящим отцом ни для нее, ни для Спенсера он не был никогда, зато строго требовал полного послушания.

Но теперь одержимость превратилась в сумасшествие, ведь только сумасшедший либо доведенный до отчаяния человек пойдет на государственную измену и убийство.

В какой же момент все вышло из-под контроля?

Отец обсуждает, как заманить в ловушку и убить Блейка, будто в этом плане был теперь какой-то смысл. Видимо, он просто забыл, что в любой момент в его дверь могут постучать сыщики с Боу-стрит.

Мысленно Виктория уже слышала шаги у двери. Один, два, три…

Джейкоб, словно читая ее мысли, шагнул вперед и схватил ее за руку.

— На этот раз, Виктория, у тебя ничего не получится. — Он больно сжал ее руку. — Ты сбежала от меня на складе, но я быстро усваиваю уроки. Ты отправляешься с нами. И лучше, если ты сделаешь это по доброй воле. Если нет, я применю силу.

От Джейкоба разило луком, и Виктория сморщила нос.

Его лицо стало мрачным, он вытащил ее из комнаты и повел по коридору. Чарлз шел за ними следом, что-то бормоча себе под нос.

Они миновали угрюмого дворецкого, который напряженно стоял у стены и, вероятнее всего, слышал их разговор. Виктория понимала, за помощью к нему лучше не обращаться. Прислуга должна была закрывать глаза и уши на все, что происходило, — таковы были условия работы в доме отца. Услышав, что его хозяин скоро станет беглецом, дворецкий наверняка думает лишь о том, как спасти собственную шкуру.

Викторию посадили в личный экипаж отца. Джейкоб сел рядом, а Чарлз — напротив, таким образом, Виктория оказалась в западне. Она понимала, что должна сохранять хладнокровие и внешнее равнодушие, если хочет узнать, что они задумали.

Джейкоб ударил кулаком по крыше экипажа и рявкнул на кучера.

Экипаж рванул с места, и Виктория ударилась головой о боковую стенку. Лошади со всей быстротой понеслись по улицам города.

— Куда мы едем? — спросила Виктория.

— Дел Рей, — насмешливо улыбнулся Чарлз Эштон.

— Дел Рей!

Охотничий домик в двух часах езды от Лондона — хижина посередине леса, названная по имени испанца, которому она изначально принадлежала. Чарлз завладел его компанией и захватил домик в счет долгов испанца. Дел Рей стал любимым местом уединения отца, когда Виктория была ребенком. Возвращаясь отсюда домой, он рассказывал о кровавых охотах, которые потом снились Виктории в ночных кошмарах.

— Надеюсь, ты не думаешь, что Равенспер поедет в Дел Рей, — сказала Виктория.

— Поедет, — отозвался Чарлз. — И у него это займет меньше времени, чем у нас.

Виктория мысленно взмолилась, чтобы этого не случилось. Она подумала об утреннем противостоянии с Блейком в саду. Он смотрел на нее с презрением, а еще с плохо скрываемым желанием и явно злился на себя за то, что даже после очередного предательства она вызывает в нем страсть. Утром в саду Виктория чувствовала себя обиженной, но теперь была благодарна судьбе. Возможно, если Блейк действительно ненавидит ее после всего случившегося, он не поедет за ней и не станет подвергать себя опасности.

Виктория украдкой взглянула на отца — у него был перекошенный рот и неподвижный взгляд.

— Значит, это правда. Все, что говорил Равенспер о том, что ты сделал с его семьей, — правда.

Чарлз задумчиво поджал губы, затем скривил их в ухмылке.

— Старик Равенспер был глупцом. Мне нужны были деньги, чтобы сделать несколько инвестиций, но он посчитал эти инвестиции слишком рискованными и отказал мне. Мне пришлось экспортировать оружие и боеприпасы во Францию, несмотря на эмбарго, введенное в нашей стране. Понимаешь, я был в отчаянии. Когда напряженность в отношениях с Францией возросла, торговля между нашими странами почти прекратилась, а мне нужны были деньги. Когда наша компания попала под подозрение, я прикинулся, что ничего не знаю, и обвинил во всем отца Блейка. У меня не было выбора. Либо моя шея, либо — его. То, что произошло с юным Блейком, его матерью и сестрой, всего лишь неудачное стечение обстоятельств.

— Неудачное стечение обстоятельств! — возмущенно воскликнула Виктория. Она выпрямилась и ухватилась за край сиденья, чтобы не ударить отца по ухмыляющейся физиономии. — Из-за тебя граф покончил жизнь самоубийством, а его семья оказалась в работном доме. Мать Блейка не выдержала жестоких условий и умерла, а его сестра… Ты знаешь, что с ней стало?

— Она стала шлюхой.

— У тебя совсем нет совести? — задохнулась Виктория. Чарлз закатил глаза, как будто объяснялся с глупым ребенком.

— Старик Равенспер имел титул, а я — нет. В нашем партнерстве я был мозговым центром, я сделал его богатым. С него причиталось, а когда в один прекрасный момент мне понадобились деньги, он повернулся ко мне спиной. Они все получили то, что заслужили.

Глаза отца вспыхнули лихорадочным огнем, его взгляд бродил где-то за головой Виктории. Он снова пережил тот момент, наслаждаясь гибелью врага. В его глазах читалось явное сумасшествие, и когда он вновь переключил свое внимание на Викторию, она призвала всю свою силу воли, чтобы не задрожать от страха.

— Ты с самого начала знал правду и отправил меня, наивную и ничего не подозревающую, в дом Равенспера.

— Мне пришлось пойти на это, чтобы отсрочить выплаты по займам, — равнодушно пожал плечами ее отец.

Виктория вздрогнула, словно ее ударили. Несмотря ни на что, в ней все время жила надежда, что отец любит ее. Но теперь она убедилась: его любовь к деньгам и власти была превыше всего.

Виктория проглотила комок, подступивший к горлу. И тут у ног отца она заметила сумку. Можно было не сомневаться: сумка полна денег. Он воспользуется ими, чтобы покинуть страну, а их со Спенсером оставит здесь — перед лицом оглушительных скандалов.

— А что будет с мамой?

— Я отправил ее во Францию к твоей тетке. Если все пойдет, как намечено, я присоединюсь к ней там. Я не собираюсь возвращаться в Англию. — Чарлз наклонился, приоткрыл сумку и достал пистолет.

Виктория уставилась на смертоносное оружие. Пистолет был из частной коллекции отца. Виктория живо вспомнила, как блестели глаза отца, когда он объяснял, что оружие это изобретено Грибовалем, оружейным мастером Наполеона, и изготовлено позднее, в тысяча восемьсот шестом году в Сент-Этьене во Франции. И хотя прошло более шести лет, пистолет по-прежнему было трудно купить на рынке, а два ствола давал и его владельцу явное преимущество перед противником, имевшем одноствольное оружие.

— А, я вижу, ты узнала пистолет, — заметил ее интерес Чарлз.

— Мне кажется, это уж слишком.

— Нет, моя дорогая. Один выстрел Равенсперу между глаз, и один — в его черное сердце. — Чарлз любовно погладил два спусковых крючка, по одному на каждый ствол, и передал пистолет Джейкобу. — Пусть будет у тебя, Хоббс, пока Равенспер не появится.

Джейкоб положил пистолет на колени, и на его тонких губах заиграла сатанинская улыбка.

Их планы разрывали сердце Виктории, но она заставила себя хранить молчание весь остаток пути. Она понимала, ее беспокойство только повеселит их и сделает ее положение уязвимым. К тому времени, когда лошади остановились перед Дел Рей, Виктория окончательно поняла: ей нельзя терять головы, необходимо искать любую возможность, чтобы сбежать.