Блейк взял ее за руку и помог встать на ноги. Увидев на ней испачканное и обтрепанное платье, он удивленно поднял брови.

— Я попросила его у дочери садовника, — пояснила Виктория. — Не хотела пачкать свое.

— Сегодня утром, когда я вернулся с пожара на складе, у меня был точно такой же вид.

— С пожара? Какого пожара? — быстро заморгала Виктория. Он говорил так, словно она уже знала о случившемся.

— Какого? Тот, что устроили специально, чтобы уничтожить все, что я хранил на складе. Джастин говорит, что ущерб составляет несколько тысяч фунтов.

— Прости, я не знала. — Виктория сорвала горсть мяты и хотела пройти мимо Блейка.

— Конечно, ты знаешь об этом, моя дорогая. Нет смысла продолжать строить из себя невинность.

Блейк отрезал ей путь к отступлению, схватив за руку, и свежая мята посыпалась к ее ногам. Сердце сковал ледяной страх. Виктория повернулась к нему, стараясь сохранять безразличное выражение лица.

— Что ты имеешь в виду?

— Так-так. Думаю, пора бы уже прекратить этот спектакль. Ты дрожишь по-настоящему? — Внешне невозмутимый, он посмотрел на Викторию, потом — на ее руку.

Виктория сразу поняла, что попалась. И все же она держалась непреклонно, она билась за себя, как птица, попавшая в расставленные силки.

— Ага, так тебе нужны доказательства? — Блейк отпустил ее руку и полез в карман. Медленным жестом он достал золотую цепочку. Она была очищена, но кое-где виднелись остатки копоти. А на цепочке висел крупный изумруд. Солнечный луч отражался от ограненного камня, словно указывая на ее вину. — Этот мой подарок тебе был найден в золе. — Блейк полез в другой карман и достал тяжелую связку ключей, ключ под номером «тринадцать» отсутствовал. — Есть еще пропавший ключ. Если попытаться вспомнить, то ты ведь видела, куда я положил эту связку. Мне стыдно, что я был так доверчив и никогда не думал запирать их от тебя.

Теперь в его словах звучала мучительная боль, и Виктория почувствовала: желание бороться за себя пропало. Ее накрыла волна вины, в глазах ее появились непрошеные слезы.

— Мне очень жаль, — выпалила она. — Дело в том, что Джейкоб Хоббс и отец обманули меня. Они просили меня достать ключ, чтобы проникнуть в склад и узнать, какой товар там хранится. Они заявили, что другие их попытки попасть на склад провалились. Они клялись, что, как только узнают, какой товар там хранится, то станут вкладывать деньги в такой же, а прибыль пустят на выплату долгов тебе.

— И ты им поверила?

— Да.

— Почему? Почему ты согласилась им помогать? Я доверял тебе… Верил, ты не предашь меня снова.

Виктория опустила голову, чтобы скрыть подступившие слезы. Настал момент истины, и это было страшнее, чем признаться, что она позволила Джейкобу поджечь склад.

— Я согласилась потому, что поняла, как сильно привязалась к тебе, привязалась, несмотря ни на что: ни на ужасное прошлое наших семей, ни на мой вынужденный приезд в Роузвуд, ни на собственные усилия подавить свои чувства к тебе. Мой отец понял это и, как всегда, в своей обычной манере, воспользовался этим в личных целях. Видишь ли, он понимает: если долги будут выплачены, и я смогу уйти, то это заставит тебя признаться в своих истинных чувствах ко мне. Либо ты позволишь мне уйти, либо попросишь остаться — и не потому, что хочешь кому-то отомстить. — Виктория вытерла слезы тыльной стороной ладони и подняла глаза на Блейка, который пристально смотрел на нее. — Я согласилась помочь им, — Виктория глубоко вздохнула, — потому что влюбилась в тебя.

Блейк удивленно заморгал, и Виктория почувствовала, как он напрягся. Но через несколько секунд хрипло рассмеялся и прищурился:

— Браво, Виктория. Прекрасный спектакль для любого театра. Подумать только, тебе почти удалось убедить меня. Но женщина, которая любит мужчину, не станет предавать его с бывшим женихом, а?

— Я клянусь, что каждое сказанное мной слово — правда! Я никогда не смогу солгать о своих чувствах. — Такая враждебность поразила Викторию в самое сердце.

— Ты никогда не сможешь солгать? — насмешливо переспросил Блейк.

Он не верил ей. Она открыла ему душу, а он считал ее лгуньей. Но разве можно винить его за это? Виктория почувствовала себя совершенно несчастной. Она закрыла глаза, чтобы его гневный взгляд не терзал ее душу.

— Мне, в самом деле, очень жаль. Я покину твой дом немедленно, если ты этого хочешь.

— Покинешь мой дом? — Пальцы Блейка вцепились ей в плечо. — Я купил шлюху на год, такова примерно цена моих потерянных денег.

У Виктории перехватило дыхание. Она стояла перед ним бледная, потрясенная.

— Несмотря ни на что, я по-прежнему хочу тебя, Виктория. — Невысказанная боль плескалась в его голубых глазах. — Я дурак, потому что не могу доверять тебе, но я не позволю тебе отправиться домой, к нему.

Блейк прижал ее к себе и завладел ее ртом. Щетина небритого подбородка царапала ее чувствительную кожу. Виктория, сопротивляясь, уперлась ладоням и в его грудь.

В этом поцелуе не было ни любви, ни нежности — в нем были боль и наказание. Подавив ее сопротивление, Блейк заставил ее раскрыть губы и проник языком внутрь. Виктория взвизгнула от возмущения. Блейк резко отпустил ее и оттолкнул от себя, словно прокаженную.

— Вот так мне надо было обращаться с тобой с самого начала, — напряженным голосом проговорил он.

— Ты хочешь сказать, что это возмездие за твою сестру?

— Ты говорила с Джастином. — Блейк окаменел, сжав кулаки. — Это от него ты узнала о Джудит.

— Я бы и без него со временем все узнала, — возразила Виктория. — Теперь у тебя есть причина обращаться со мной так, как обращались с Джудит. Ты наверняка давно все спланировал, только совесть не позволяла тебе использовать невинную женщину таким образом. Но теперь, когда я не такая уж невинная, тебя не будет мучить чувство вины.

— Поскольку ты сама все поняла, мне больше нечего сказать. Жду тебя сегодня в своей постели, Виктория, хочешь ты того или нет.

Блейк повернулся и ушел.

Виктория стояла ошеломленная, наблюдая, как его широкая спина исчезла за углом дома. Потом она стала медленно возвращаться в реальный мир: услышала чириканье птиц, почувствовала, как греет полуденное солнце. Но ей по-прежнему было трудно двигаться. Ощущение потери, горечь поражения вызвали у нее слезы на глазах.

Блейк презирает ее. Как же так все получилось, когда она всего лишь хотела доказать ему, что он любит ее? Ах да, он хочет ее. Но любовь и страсть — две разные веши. Его крепкое объятие только что продемонстрировало это. Поцелуй был полон ненависти и горечи, он служил наказанием.

Она могла жить с ним в качестве любовницы, которую хотят и о которой заботятся. Но сможет ли она вынести такую жизнь — жизнь шлюхи, которую презирают и которой не доверяют? Никогда.

— Мисс Эштон? С вами все в порядке? Задумчивое состояние Виктории нарушил приход мистера Кента. На обычно бесстрастном лице дворецкого читалась тревога. Виктория поняла, что, должно быть, в этом старом потрепанном платье она похожа на чучело.

— Все в порядке, мистер Кент. Вы искали меня?

— Я доставил вашу записку в дом вашего брата, как вы и просили сегодня утром. Посыльный вернулся с письмом для вас, — ответил мистер Кент, протягивая ей запечатанный конверт. — Мне подумалось, что вы захотите как можно скорее прочесть его.

— Да, спасибо. — Виктория взяла у него конверт и нахмурилась, увидев незнакомый почерк. Почему его написал не Спенсер?

Когда дворецкий скрылся из виду, Виктория поспешно вскрыла конверт. Прочитав письмо, она оцепенела.


Моя дорогая Виктория,

с сожалением сообщаю, что твой брат серьезно болен и просит тебя прийти. У врачей нет надежды. Пожалуйста, возвращайся в дом отца немедленно, чтобы посидеть у постели Спенсера.

Преданно твой, Джейкоб Хоббс.


Спенсер смертельно болен? О каком таинственном заболевании говорит Джейкоб?

Неужели Спенсер опять попался в сети Слаера?

Надо спешить. Подобрав юбки, Виктория помчалась к черному входу. Хорошо, что она уже упаковала большую часть своих вещей.

Пришло время возвращаться домой.


Глава 32


Виктория постучала. У нее больше не было ключа от этого дома. Когда несколько месяцев назад она уезжала в экипаже Блейка, ключ ей был не нужен.

Дверь распахнулась, и показалось суровое лицо дворецкого. Виктория не удивилась, что слуга не узнал ее. Прислуга никогда не задерживалась надолго в отцовском доме.

Она прошла мимо нового дворецкого и поднялась уже до половины лестницы, когда он окликнул ее:

— Мисс, подождите!

Но она помчалась прямо к спальне Спенсера, не постучав, распахнула дверь и ворвалась внутрь. Ее взгляд немедленно метнулся к кровати, она ожидала увидеть там лежащего при смерти брата. Но уже через секунду она осознала, что кровать пуста и аккуратно убрана.

Ее внимание привлекло какое-то движение в углу комнаты. Она всмотрелась, но не поняла, что там такое, поскольку тяжелые плюшевые занавеси не пропускали в комнату дневной свет.

— Спенсер? — позвала она.

Из тени появилась коренастая фигура Чарлза Эштона. Рядом с ним Виктория рассмотрела невысокую фигуру Джейкоба Хоббса. Он напоминал цирковую обезьянку, сидящую на плече отца и всегда готовую порадовать своего хозяина.

— До чего же ты преданная сестра. Словно на крыльях прилетела, — заметил Чарлз Эштон. — Джейкоб отправил тебе письмо всего час назад.

Викторию озадачило и взволновало присутствие в спальне брата отца и Джейкоба.

— Где Спенсер? Мне написали, что он болен.

— О, твой брат и вправду нездоров, — с холодной иронией в голосе проговорил Чарлз. — Только не в том смысле, в каком ты подумала. Я дал мальчику двадцать фунтов.