А теперь он возвращает ей ожерелье. Она потянулась, было за ним, но замерла в нерешительности.

— Что ты хочешь взамен?

— Только чтобы с твоего лица исчезло это печальное выражение. И чтобы ты могла крепко спать в моем доме.

Виктория онемела, пораженная искренностью его слов.

— Можно? — спросил Блейк.

И, не дожидаясь ответа, он взял ее за плечи, повернул к себе спиной и откинул в сторону темную массу волос. Его пальцы коснулись ее шеи, и Виктория почувствовала неожиданное непрошеное волнение. Разгоряченную кожу обожгло холодное прикосновение бриллианта. Блейк не опускал руки, поглаживая ей шею.

Виктория замерла, чувствуя, как внутри пробуждаются новые ощущения.

— Равенспер, — едва слышно прошептала она, — так не может продолжаться.

— Почему нет? — прошептал он ей на ухо и тихонько прикусил мочку уха. — Ты такая красивая.

У Виктории подогнулись колени, когда Блейк провел пальцем по ее щеке, коснулся подбородка.

— Мы должны остановиться. — Виктория закрыла глаза.

— Кто бы мог подумать, — засмеялся Блейк, — что это — та самая особа, которая в детстве преследовала меня и умоляла поиграть с ней.

— Это было очень давно, милорд. — Виктория повернулась к нему лицом и взглянула ему в глаза. — С тех пор многое произошло, и мои чувства изменились.

— Неужели? Я верю только в то, что из детской привязанности они переросли в женское желание.

— Ты ошибаешься… Я не думаю…

Блейк наклонил голову и смотрел на губы Виктории. А она пыталась собраться с мыслями под его обжигающим взглядом.

— Ш-ш-ш, моя дорогая Виктория. — С этими словами он завладел ее губами. — Ты так чутко реагируешь на мои прикосновения…

Теперь его губы стали более требовательными. Он слегка коснулся сначала ее нижней губы, потом верхней, потом стал нежно ласкать языком ее рот.

Виктория вцепилась в его рубашку, ощутив сквозь тонкий материал крепкие мышцы руки. Она не знала, то ли отталкивала Блейка, то ли, наоборот, еще ближе прижимала к себе.

— Ты борешься с неизбежностью, любовь моя, — хрипло произнес Блейк. — Не борись с собой, уступи тому, что тебе нужно, чего ты страстно желаешь.

Его слова будто освободили Викторию. Она позволила ему обнять ее и крепко прижать к себе, и все ее тело занялось жаром, соски напряглись и отвердели. Виктория закрыла глаза и полностью отдалась во власть своих ощущений.

— Вот так… — прошептал ей на ухо Блейк. — Твое тело просто умоляет, чтобы я прикоснулся к нему, и требует еще большего.

Блейк снова поцеловал ее, на этот раз осторожно исследуя языком потайные глубины ее рта.

Виктория застонала и выгнулась в его объятиях.

— Да, — охрипшим голосом произнес Блейк, — ты быстро учишься, моя прелесть. Позволь мне показать тебе кое-что еще.

С этими словами Блейк распахнул ее халат. Шелковая ткань соскользнула с плеч и легким облачком упала к ногам. Виктория почувствовала, как его рука провела по шелку ночной рубашки и накрыла ее грудь. Большим пальцем он стал ласкать напряженный сосок, и волна несказанного удовольствия прокатилась по ее телу. Виктория глухо застонала.

— Да-а, — прошептал Блейк, как будто зная, насколько чувствительна к ласкам ее грудь.

Большой палец Блейка скользнул под шелк ночной рубашки и дотронулся до затвердевшего соска. Жаркая волна удовольствия опять заливала ее, и из горла вырвался тихий, приглушенный звук.

— Тебе понравится… ты полюбишь это… — Голова Блейка склонилась к ее груди, и она почувствовала, как его горячее дыхание увлажнило прозрачную ткань, прикрывавшую грудь. Он медленно обхватил губами сосок и, стягивая ткань вниз, обнажил розовый бутон и коснулся его языком.

Виктория запрокинула голову и задохнулась в сладком обжигающем пламени.

Губы Блейка тем временем завладели вторым соском, жадно и ненасытно лаская его. Наслаждение пронзало Викторию сладкой болью, она задыхалась, чувствуя, как бурлит в жилах кровь, тяжелеют бедра и сладкая истома разливается по всему телу.

Его возбужденная плоть уперлась ей между ног, и она охотно раздвинула их. Блейк вплотную подтянул ее к своим бедрам, и Виктория застонала от наслаждения и выгнулась ему навстречу, вцепившись в рукава рубашки.

— Пожалуйста… — прошептала она, совсем потеряв голову от бушующего в ней желания.

Блейк внезапно замер и отступил, унося с собой тепло своего тела.

— Прости, Виктория. — Он стоял, сжав кулаки и тяжело дыша. — Я не собирался ни к чему принуждать тебя, просто хотел отдать ожерелье.

Виктория подняла на него затуманенный взгляд, пытаясь понять, о чем он говорит. Она просила не выпускать ее из объятий, а он истолковал ее страстный отклик как мольбу остановиться.

Виктория пришла в себя, и на смену безрассудному желанию подступило ощущение униженности.

Она дрожала от прохладного ночного воздуха. Опустив глаза, Виктория с ужасом увидела влажную ткань ночной рубашки и набухшие соски, которые, ей показалось, вот-вот прорвут тонкую ткань.

Она подняла упавший к ногам халат и мысленно поблагодарила лунный свет, который скрыл ее замешательство.

— Спасибо за ожерелье. Доброй ночи, милорд. Не поднимая глаз, Виктория выскользнула из комнаты раньше, чем Блейк успел остановить ее.


Глава 12


Блейк видел, как стремительно Виктория покинула комнату.

Он тихо выругался и взволнованно провел рукой по волосам. В нем разгоралась битва: сексуальные потребности и жажда мести безжалостно боролись с желанием приласкать и защитить ее.

Сегодня вечером соблазнение не входило в его планы. Блейку не хотелось признаваться, но печальное лицо Виктории, когда она проиграла в вист, и то, как она пожелала доброй ночи леди Саманте с Джастином и рано ушла к себе, сильно встревожили его. Поэтому он искал ее с единственной целью — вернуть ожерелье.

Но когда он увидел ее перед окном в музыкальной комнате в лунном свете, ему захотелось прикоснуться к ней.

Всего лишь прикоснуться.

Но ее нетерпеливый отклик, горящий желанием взгляд, сладкие губы разожгли в нем страсть.

«Проклятие».

Блейк ругал себя за то, что позволил дочери своего врага так взволновать его. Она перевернула его душу. Всякий раз, когда она была рядом, сердце начинало глупо колотиться в груди и сосало под ложечкой.

Куда делась его холодная безжалостная логика, его непоколебимая решительность? Мысли Блейка вернулись к горькой участи его семьи. Отец убил себя выстрелом в голову, и семье пришлось столкнуться с ужасами долговой тюрьмы. В работном доме свирепствовала чахотка, и мать Блейка подхватила эту болезнь практически сразу, как только оказалась в тюрьме. А его сестра, красивая, добрая Джудит, пострадала больше всех, тщетно пытаясь облегчить страдания Блейка с матерью.

Что касается Виктории, то это — всего лишь тактический ход, и ничего больше. Он должен придерживаться плана мести, или все потеряно. Девчонка независимо от того, насколько она красива или умна, не должна мешать его плану. Возмездие должно свершиться, даже если цена его будет велика, даже если на пути к нему он потеряет часть своей души.

— Он настаивает, чтобы ты проводила с ним все свое время? — недоверчиво спросила леди Саманта. Виктория решительно кивнула.

— Даже когда он работает за столом в библиотеке, я должна сидеть там и читать, — добавила Виктория. — Только когда мистеру Вудуарду необходимо поговорить с Равенспером, меня отпускают.

— Подумать только. — Саманта откинулась на подушки, удобнее устраиваясь на диванчике. — Ситуация намного серьезнее, чем я думала. Судя по тому, что ты рассказываешь, Блейк ведет себя довольно странно. Я не знала, что он относится к женщине с таким собственническим инстинктом.

Виктория налила чай, передала леди Девон чашку и села, напротив, в кресло с подголовником.

— Я счастлива, что каждый день на некоторое время он лишает меня своего присутствия и позволяет выпить с тобой чашку чая.

В течение последней недели Виктория ежедневно приглашала Саманту на чай. Для нее это была единственная возможность пообщаться с женщиной, кроме прислуги, с тех пор, как она месяц назад приехала в Роузвуд.

К растущему раздражению Виктории, прислуга боготворила своего хозяина и никогда не говорила о нем ни одного плохого слова.

Виктории, необходимо было знать, каким мужчиной стал Блейк, и она понимала, что дружба с баронессой поможет ей в этом.

— Мне показалось, что Блейк насторожился, когда я сказала ему первый раз, что пригласила тебя в Роузвуд. — Виктория смотрела на новую подругу поверх поднятой к губам чашки.

— Это потому, что Равенспер знает меня, — тихо рассмеялась Саманта, — и обеспокоен тем, что я могу рассказать тебе.

Виктория с громким стуком поставила чашку с блюдцем на стол, подалась вперед и выжидающе посмотрела на Саманту.

— Тогда, после ужина, прежде чем мужчины прервали нашу беседу в гостиной, ты говорила, что умная женщина может превратить желание мужчины в нечто большее. В свою пользу…

— Ага, — улыбнулась Саманта, — значит, ты признаешь, что Равенспер желает тебя.

— Желание — не любовь.

— Ты права. Мужчине не обязательно любить женщину, чтобы испытывать к ней влечение. Но данная ситуация необычна. Он привозит тебя в собственный дом и настаивает, чтобы вы все время проводили вместе. Его чувства намного глубже простого желания.

— Единственная причина, по которой он заставил меня жить в Роузвуде, это возмездие.

Саманта наклонилась к Виктории и взяла ее за руку.

— Я уже говорила, что у такого состоятельного человека, как Равенспер, есть множество способов, чтобы отомстить. — Взгляд ее голубых глаз упал на ожерелье Виктории. — Я заметила, что это очаровательное ожерелье снова у тебя. Он сам вернул его тебе после твоего необдуманного проигрыша или тебе пришлось выкрасть его у Блейка?