Мередит Дьюран - Скандальное лето

— Воспари для меня, Лиза.

И она повиновалась с отчаянным, страстным криком, который не смогла бы сдержать, даже если б от этого зависела ее жизнь.

«Никогда, — сказала она себе, и мир вокруг поблек, погрузившись в темноту, словно спустилась ночь, принеся с собой горькое чувство потери. — Никогда больше».

В дверь спальни тихо постучали. Элизабет перекатилась на другой бок, натянув одеяло на плечи. Полоска света, пробивавшегося из-под темных штор, уже достигла бахромы ковра. Должно быть, время перевалило за полдень. Когда-то Лиза могла проспать весь день. Но теперь ей с трудом удавалось ненадолго забыться сном.

Слишком многое давалось ей теперь тяжело. Кокетничать. Смеяться. Предавать себя, намеренно не замечая собственных желаний. Разве она не овладела этим искусством в совершенстве за годы замужества? И не преуспела в нем еще больше, терпя дурное обращение Нелло? Почему же теперь она забыла все, чему так долго училась?

«Он никогда не будет твоим!»

Дверь со скрипом распахнулась. Лиза вскочила на постели, вне себя от гнева.

— Что…

— Виконт Санберн, — с несчастным видом объявила горничная и, отступив в сторону, пропустила Джеймса.

Держа руки в карманах, он пружинящей походкой вошел в комнату.

— Так вот где ты прячешься весь день. — Он улыбнулся краешком рта.

Лиза отбросила одеяло.

— Убирайся! У меня болит голова!

Но Джеймс и не думал уходить. Он медленно направился к кровати, потом внезапно остановился и, насмешливо выгнув бровь, критически оглядел спальню.

— Очаровательно, — протянул он. — Неудивительно, что ты о нас забыла.

Проследив за его взглядом, Элизабет невольно покраснела, отчего настроение ее испортилось еще больше. На ковре валялись брошенные переплетом вверх две раскрытые книги, рядом на столике стоял нетронутый поднос с чаем и пустая винная бутылка, там же лежал холодный компресс, от которого натекла лужица воды. Если бы какому-нибудь театральному режиссеру понадобилось изобразить сцену жалости к себе, лучших декораций и желать было нельзя.

Лиза набрала в грудь побольше воздуху, готовясь дать Джеймсу резкий и язвительный отпор, но не смогла придумать достойный ответ. Казалось, в голове у нее вязкая каша, раскисшая, как ее компресс. Минувшей ночью, вырвавшись из объятий Майкла, она ушла не оглядываясь. Он не стал ее останавливать, поскольку хорошо знал, какая мысль билась в ее глупой голове: «Этот мужчина никогда не будет твоим».

Элизабет и раньше приходилось принимать жестокие решения. Но на этот раз все было иначе. Уходя от Майкла, она будто ступала по острым ножам, словно вонзала в сердце осколок стекла. Ей и прежде случалось увлечься не теми мужчинами, она столько раз ошибалась. Но никогда еще она намеренно, хорошо сознавая, что делает, не предавала саму себя.

Покинуть Майкла — значило предать себя.

Какой вздор! Ведь у нее не было выбора!

Лиза снова упала на матрас, разбросав пуховые подушки.

— Уходи, — проворчала она. — У меня ужасное настроение. Я не гожусь в собеседницы. — Матрас прогнулся: Джеймс уселся на край кровати. Упрямый осел! — А Лидия знает, что ты врываешься в спальни к другим женщинам?

— О, это была ее идея, — рассеянно обронил Санберн. — Я не так глуп, чтобы атаковать львицу в ее логове.

Элизабет прикрыла глаза рукой.

— Я и впрямь так несносна? — «Пожалуй, да», — мысленно признала Лиза. Как ее только угораздило соблазнить мужчину, который никогда не будет принадлежать ей? Она ведь понимала это с самого начала. Какая вздорная, нелепая затея! Кем бы он ни был — простым деревенским доктором, братом герцога или нищим принцем, — этот человек не для нее. Как она могла помыслить, что подобная история закончится хорошо?

Джеймс укоризненно поцокал языком.

— Хватит, Лиззи. — Он ласково потрепал Лизу по руке, но при виде ее слез нахмурился. Улыбка сошла с его лица. — Что случилось?

Искренняя тревога в его серых глазах расстроила Лизу еще больше.

— Ничего. — Она не вправе любить Майкла. Любовь не выдержала бы испытания бедностью. Вернее, не выдержали бы они сами. Брат герцога и «профессиональная красавица» — много ли счастья удастся им наскрести, перебиваясь кое-как на жалкие крохи, видя, как Лизины владения приходят в упадок, а арендаторы проклинают ее?

Но нищета, разделенная с Майклом, казалась ей счастьем.

Элизабет подавила стон. Какая безумная мысль! У нее явно помутилось в голове. Вот еще одно доказательство: это просто наваждение, безрассудная страсть, дурманящая, опьяняющая, но мимолетная. Увлечение пройдет.

— О да, — кивнул Джеймс. — Ты выглядишь просто превосходно. В самом деле, Лиззи, вспомни, с кем ты говоришь.

Лиза тяжело вздохнула. Джеймс действительно знал ее лучше многих других. В детстве они были дружны, как брат с сестрой. Родители Джеймса часто проводили лето в поместье Ситби, расположенном в часе езды к северу от Босбри, и всегда приглашали родителей Лизы погостить у них, на берегу океана.

Но Джеймса так долго не было в Англии… а вернувшись, он показался Лизе почти незнакомцем. Когда-то он был беспутным красавцем, немного жестоким. Теперь же на лице его читалось сочувствие, которого прежде он ни за что не показал бы. Лидия научила его быть счастливым. А по-настоящему счастливые люди… стремятся понять несчастье других. Но поскольку их жизнь так приятна и легка, им это редко удается.

Лиза знала, что родилась под несчастливой звездой. Ей не везет в любви. На мгновение ее охватил страх: вдруг это заразно? Она желала Джеймсу только добра.

Поэтому она сказала лишь:

— Должно быть, все ломают голову, где я.

Джеймс откинулся назад, опираясь ладонью на край кровати, и внимательно оглядел Лизу.

— Ну, я сказал бы, что ты не дала им скучать. Твой секретарь вошла сегодня утром в столовую во время завтрака со списком длиной в две мили, в котором значились всевозможные развлечения. Однако Хоторны уже несколько раз осведомлялись, сколько может длиться головная боль, и при этом обменивались многозначительными взглядами.

Элизабет раздраженно закатила глаза.

— Я бы столкнула лбами этих самодовольных индюков, пускай узнают на собственном опыте, что такое головная боль.

— Прекрасная мысль, — отозвался Джеймс. — Но не думаю, что ты и вправду мучаешься мигренью. Я спрошу тебя еще раз, а потом просто начну строить догадки и пересказывать слухи: что происходит?

Лиза отвернулась к окну.

— Тебя так долго не было. — Лишь проговорив вслух эти слова, Лиза осознала, как сильно ей недоставало Джеймса, как ее обижало и возмущало его отсутствие. Он был так нужен ей.

Санберн вздохнул.

— Да, Канада… — протянул он, будто само название страны все объясняло. — Чертовски трудно туда добраться и еще труднее оттуда выбраться. Порты скованы льдами, дороги занесены снегом, сугробы выше головы. Я даже немного испугался, что придется прокапывать путь обратно в Англию. Копать пришлось бы долго, только представь, мы выбрались бы на свет божий лишь в Китае, а оттуда поплыли бы морем.

Лиза не смогла сдержать улыбки.

— Но путешествие тебе понравилось. — Она угадала это по голосу Джеймса.

— Мне вряд ли понравилось бы, будь я один. Но видеть все глазами Лид… было так необычно, так ново. Это совсем другое дело.

Лиза с усилием сглотнула. Едва ли Джеймс способен был ее развеселить. Как и следовало ожидать, он совсем ошалел от любви и мог говорить лишь о своей жене, расхваливая ее на все лады.

«Как же ты ожесточилась, где твоя былая доброта?»

Элизабет закусила губу. Ох, мама. Мама пришла в восторг, узнав, что Джеймс женился. «Наконец-то он встретил достойную женщину. Я всегда знала, что так случится. И к тебе придет любовь, моя дорогая. Нужно лишь подождать».

— Послушай, — заговорил Джеймс, — жаль я не поехал домой. Мы два дня как покинули Монреаль, когда я получил твою телеграмму. Мне следовало бросить все и…

— Нет. — Украдкой вытерев нос, Лиза заставила себя повернуться к Санберну. — То есть я хотела сказать… это очень мило с твоей стороны, Джеймс. Но к тому времени мамы уже не стало. А потом… — Потом Лизе не хотелось заботливого внимания друзей и знакомых. Она пыталась забыть, заглушить боль безрассудными выходками и безудержными страстями. Какое-то время Нелло неплохо ей в этом помогал. — Я не была одна, — с трудом проговорила она.

Джеймс смотрел на нее с искренним сочувствием и пониманием.

— Этот негодяй тебя предал. Лучше б ему не появляться в твоей жизни.

Санберн так хорошо знал Лизу, что с легкостью читал ее мысли.

— Ты меня предупреждал. Мне следовало тебя послушать.

Джеймс склонил голову набок, рыжеватая прядь упала ему на глаза.

— Но ты плакала не из-за него, верно?

— Да. — Лиза нерешительно замолчала, борясь с желанием довериться Джеймсу. Но если он узнает о ее стесненных обстоятельствах, то попытается помочь. Заплатить ее долги ценой своего собственного благополучия. Лиза не могла этого допустить. Только не теперь. Отношения Санберна с отцом оставались натянутыми, его доход зависел от прибылей, приносимых заводами на севере страны. Пока Джеймс не унаследует отцовское состояние, он не вправе разыгрывать из себя героя.

Вдобавок, как бы он ни геройствовал, желая помочь, его жена едва ли одобрила бы подобную самоотверженность во имя дружбы с Лизой. Пожалуй, за время знакомства с Лидией Лиза нередко показывала себя не с лучшей стороны. Лидия всегда казалась ей невыносимо буржуазной. У нее такие строгие представления о приличиях!

— Это глупо, — произнесла наконец Лиза. В ее ровном голосе не слышалось и намека на боль, которая ее терзала. — Я просто… очень обеспокоена. Вначале женился ты. Потом Фин. — Фин, лорд Эшмор, тоже некогда был товарищем их детских игр, он часто гостил летом у Джеймса в Ситби. При мысли о молодой жене Фина Лиза скорчила недовольную гримаску. — И выбрал американку, подумать только! Да еще такую странную девицу. Конечно, она красива, не стану спорить, но когда мы виделись с ней в последний раз, она пыталась уговорить меня скатиться с холма ради забавы. На мне тогда было платье от Уорта[12], и, представь себе, на ней тоже!