Она жадно глотала наживку.

Голоса в ее комнате стихли. Наверно, она осталась одна и легла в постель. Ему пришло в голову, что Габриэлла могла хватиться своей книги. Уикхэм задумчиво улыбнулся. Ему захотелось доставить роман лично. Конечно, он боролся с собой, твердил, что увлечение «сестрой» – несусветная глупость, но искушение было слишком велико.

Он осторожно поднялся, взял книгу и шагнул к двери, соединявшей их покои. Но тут же застыл как вкопанный, услышав скрежет ключа в замке.

Заинтригованный, Уикхэм напряженно следил за тем, как повернулась ручка. Дверь открылась, и на пороге показалась Габриэлла в розовом халате поверх белой ночной рубашки с низким вырезом. Молодая женщина набросила на плечи ярко-синее стеганое одеяло, полностью скрывавшее фигуру. Видимо, ради этого оно и было использовано. Волосы Габриэллы были зачесаны назад и собраны в небрежный пучок, нисколько ее не украшавший.

При виде Уикхэма ее глаза сначала расширились от удивления, а потом сердито прищурились.

Уикхэм ждал ее слов с нетерпением, которого не испытывал уже давно.

Она не ожидала, что Уикхэм окажется так близко. Застигнутая врасплох, Габби быстро пришла в себя и приготовилась к битве. Решимость, созревшую в ней во время оперы, не должно было поколебать то, что он стоял в трех футах от нее, а не лежал в кровати в беспомощной позе. Она выскажет Уикхэму все, что в ней накипело.

– Добрый вечер, Габриэлла.

Растрепанный, небритый и все же поразительно красивый, Уикхэм возвышался над ней как башня, внушая невольный трепет. Габби нехотя признала, что преимущество не на ее стороне. Она слишком привыкла к зрелищу раненого, беспомощно лежащего в кровати.

Уикхэм приветствовал даму учтивым поклоном, прижав руку к груди, но впечатление портил насмешливый блеск его глаз. Габби нахмурилась. Он явно потешался над ней. Наверно, она допустила ошибку, позволив ему заговорить первым, но делать было нечего. Их злосчастная связь слишком далеко зашла. Нужно было положить этому конец. Ошибка могла дорого стоить им обоим.

– Если этот фарс будет продолжаться, то мы должны кое о чем договориться, – без предисловий сказала Габби, прямо глядя ему в глаза.

– В самом деле? – вежливо поинтересовался Уикхэм, но Габби показалось, что он продолжает смеяться над ней. – О чем же?

– Во-первых, зарубите себе на носу: я во всеуслышание объявлю вас самозванцем, если вы не будете держаться как можно дальше от моих сестер, особенно от Клер. – Заявление было безапелляционное и обсуждению не подлежало.

– Ах, от Клер… – Его губ коснулась легкая мечтательная улыбка. – Редкостная красавица. Бриллиант чистой воды.

Лицо Габби потемнело.

– Не думайте, что я шучу.

– Стало быть, вы объявите на весь мир, что я не ваш брат? Может выйти большая неловкость. Интересно, как вы объясните, почему поначалу признали меня?

– Ради счастья Клер я пойду на любой скандал! – гневно ответила Габби.

– Серьезно? – Уикхэм не сводил с нее глаз. Уголки его рта слегка приподнялись. – Может быть, обсудим этот вопрос сидя? Благодаря вашему неосторожному обращению с пистолетом я теперь устаю быстрее, чем раньше.

Габби кивнула, чувствуя, что он постепенно становится хозяином положения.

– Ладно.

– Кстати говоря, вы оставили у меня свою книгу.

Уикхэм протянул ей последний роман сэра Вальтера Скотта, потом подошел к огню и сел в одно из стоявших у камина кресел.

Габби молча взяла «Деву озера» и двинулась следом. Ей мешало волочившееся по полу одеяло, в которое Габби решила завернуться из соображений скромности. Мысль о том, что Уикхэм увидит ее в ночном одеянии, смущала ее. Особенно после случившегося… «Не сметь вспоминать!» – приказала себе Габби. Воспоминания вызовут в ней стыд, а это ослабит ее и без того шаткую позицию.

Габби села напротив и положила книгу на колени.

– Спасибо. Я не могла вспомнить, где ее оставила. Ну что, мы, надеюсь, поняли друг друга? Если вы хотите продолжать притворство без помех с моей стороны, то должны оставить Клер и Бет в покое.

– Вы кое-что не учли, – задумчиво сказал Уикхэм, откинув голову на спинку плюшевого кресла. Блеск его глаз Габби не понравился. – Теперь, когда весь свет считает меня графом Уикхэмом, вам будет трудно доказать обратное. Кроме того, я вынужден напомнить, что, если вы все же сумеете это сделать, вас объявят соучастницей преступления, поскольку вы в сговоре со мной морочили голову законному графу больше недели.

Габби вспыхнула от негодования.

– Ни в какой сговор я с вами не вступала! Еще чего!

– Не вступали? – Он вежливо улыбнулся. – Поймите, я вас не осуждаю. Из сведений, полученных мною от Клер и Бет – главным образом от очаровательно-непосредственной Бет, – а также из подслушанных Барнетом разговоров слуг следует, что после смерти отца вы оказались в очень трудном положении. Фактически все было оставлено вашему брату. Вам с сестрами не определили никакого содержания. Иными словами, вы целиком и полностью зависите от милости брата. Его наследником должен стать кузен, который относится ко всем вам без особой любви. Я правильно излагаю события?

– А если и да, то что из этого? – Габби выпрямилась в кресле и посмотрела на Уикхэма с отвращением.

– А то, моя дорогая, что это объясняет, почему вы не разоблачили мой маленький маскарад. Вы нуждаетесь во мне больше, чем я в вас. – Уикхэм очаровательно улыбнулся, и Габби захотелось бросить книгу прямо в его сверкающие белые зубы.

– На вашем месте я бы не была в этом так уверена.

– А я уверен. Так что можете перестать грозить мне разоблачением. Это не поможет. Постарайтесь утешиться тем, что я питаю к Клер и Бет исключительно братские чувства. – Внезапно в его глазах снова вспыхнула насмешливая искорка. – Во всяком случае, к Бет – несомненно.

Молодая женщина резко поднялась на ноги. Одеяло соскользнуло, и Габби ухватила его одной рукой, не давая упасть. В другой руке она держала забытую книгу. Когда их взгляды встретились, глаза Габби метали молнии.

– Кто вы такой? У вас есть имя, надеюсь? Я хочу его знать. Так же, как цель, ради которой вы выдаете себя за моего брата. Если, конечно, это не роскошная жизнь, которой вы явно не заслуживаете.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Наконец Уикхэм небрежно ответил:

– Не вижу причины удовлетворять ваше любопытство.

Эта наглая фраза вывела Габби из себя.

– Сэр, вы нахал!

– Охотно это признаю.

Его спокойный тон заставил Габби задрожать от гнева.

– Вы оставите Клер в покое!

Уикхэм посмотрел на нее с любопытством, засмеялся и покачал головой.

– Зачем же так сердиться, Габриэлла? Вы не можете отпугнуть меня от своей красавицы-сестры, но можете – вполне можете – добиться этого с помощью подкупа.

Габби подозрительно прищурилась.

– Подкупа? – не веря своим ушам, переспросила она.

Уикхэм кивнул. Его глаза смеялись, но голос звучал совершенно серьезно.

– Поцелуй. Такова цена того, что я не буду посягать на вашу сестру.

23

– Что?

– Вы меня слышали.

– Нет!

Габби была вне себя. Ее лицо, выражавшее гнев и смущение, стало такого же цвета, как волосы Бет. Он равнодушно пожал плечами.

– Дело ваше. Раз так, я буду с удовольствием предвкушать продолжение знакомства с Клер. Вы сами понимаете, что положение «брата» дает мне для этого множество возможностей. Это невинное дитя охотно остается наедине со мной в моей спальне и…

– Вы… вы развратник! – с трудом выдавила Габби.

– Можно было выразиться и покрепче.

– Вы не останетесь с ней наедине. Я предупрежу ее…

– И скажете, что я ей не брат? – продолжал насмехаться над ней самозванец. – Сомневаюсь, что она вам поверит. Клер из тех девушек, которые верят во все лучшее… в отличие от ее старшей сестры.

– Можете не сомневаться, я расскажу ей всю правду!

– И при этом будете продолжать надеяться сохранить тайну? Перестаньте, Габриэлла. Вы все прекрасно понимаете. Она непременно проболтается, и мы с вами сядем в лужу.

– Тогда дайте мне слово, что оставите ее в покое, – потребовала Габби без особой надежды на успех.

– Дам. За один поцелуй. Причем в губы. Никаких братских поцелуев в щеку.

Габби придерживала одеяло и смотрела на Уикхэма с беспомощным гневом. От чего ушли, к тому и пришли… При свете камина глаза Уикхэма казались почти черными. Казалось, он чрезвычайно доволен собой.

– Неужели поцеловать меня так трудно? Вспомните о риске, которому вы подвергаете своих сестер. Я бы сказал, что по сравнению с этим один поцелуй – пустяк.

– Нет!

– Как пожелаете.

Ответить было нечего. «У вас такие зовущие губы». Эти слова сами собой вспыхнули в ее мозгу.

Габби отвернулась н закусила нижнюю губу. Поцелуй. Один поцелуй ради спасения Клер. Раз – и все. В конце концов, он сам сказал, что это сущий пустяк. Габби с досадой поняла, что ее беспокоит что-то совсем другое. То, что ей самой хочется поцеловать его. Хочется с той самой минуты, как он произнес эти роковые слова.

Она может это узнать. От нее требуется только одно: заключить еще одну сделку с дьяволом.

Искушение было непреодолимым. Габби ощущала себя Евой, жадно и испуганно взирающей на райское яблоко.

– Один поцелуй, а петом вы дадите мне честное слово, что не подойдете к Клер на пушечный выстрел?

– Даю вам честное слово, что буду обращаться с Клер так, словно она действительно моя сестра, – торжественно пообещал он. – Но не могу обещать, что буду держаться от нее как можно дальше, потому что в обозримом будущем нам всем придется жить под одной крышей.

Габби задумалась. Условие казалось приемлемым, но…

– Откуда я знаю, что вы сдержите обещание? У преступников нет чести.

Он улыбнулся, и эта улыбка не сулила Габби ничего хорошего.

– Вы – соучастница моего преступления. Так что придется поверить.