Симона не стала вызывать Сару, не желая, чтобы девушка видела своего хозяина настолько… настолько погрязшим в беспутстве. К тому же ей не хотелось, чтобы кто-то другой узнал, что Харри провел ночь где-то в другом месте. У нее была своя гордость. Симона нашла утреннее платье, которое смогла застегнуть сама.

Многие из джентльменов, должно быть, засиделись допоздна, потому что лишь несколько из них присутствовали в комнате для завтраков, когда Симона вошла туда. Там оказалась и Клэр, в первый раз с тех пор, как Симона приехала. Должно быть, она тоже думает о скачках, решила Симона, раз встала так рано. Клэр была идеально одета, каждый черный волосок лежал на своем месте, в отличие от наскоро заплетенной косы Симоны. Симона решила, что не останется здесь, не желая наблюдать, как лорд Эллсворт и мистер Энтони лебезят перед хозяйкой дома. Она выбрала сладкую булочку, чтобы взять с собой, когда выйдет из дома и отправится в конюшню поговорить с Джемом.

Клэр опустила свою кофейную чашку перед тем, как она смогла уйти.

— Где Харри?

Симона опустила голову.

— И вам доброе утро.

— Мне нужно поговорить с ним.

Симона не смогла сдержать злобу, прозвучавшую в ее голосе.

— Мне тоже нужно.

— Неприятности? — Клэр казалось восхищенной.

— Конечно же, нет. Он просто долго спит этим утром. Думаю, прошлой ночью он остался с джентльменами.

— Нет, он отправился в деревню. Его кузен Стамфилд — наполовину кузен, полагаю, — свел знакомство с каждой служанкой в гостинице, как я поняла. Муж сестры моей горничной работает там в баре.

Симона знала, что Клэр подразумевает, что Харри отправился на поиски мягкой кровати и податливой женщины, которая будет спать рядом.

— Харри и мистер Стамфилд — очень близкие друзья.

Клэр вонзила зубы в яблоко, когда не смогла вывести Симону из себя.

— Вы готовы к скачкам?

— Я буду готова.

— А как насчет выступления? Вы уже решили, с чем вы выступите?

— Пока нет.

— Возможно, вам следует подумать и отказаться от этого конкурса, если у вас нет уверенности в своих, хм, талантах.

— Пока нет, — повторила Симона, засовывая в карман яблоко, чтобы скормить мерину. — Но о чем вы хотели поговорить с Харри? Возможно, я смогу помочь.

Лицо Клэр стало замкнутым. Она жестом показала, чтобы Симона подошла поближе, так, чтобы никто из джентльменов или слуг не смог подслушать.

— Он рассказал вам?

Рассказал мне что, о том, что едет в деревню? Это вовсе не касалось Клэр.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

Клэр огляделась, чтобы удостовериться в том, что их никто не слышит.

— Ваш любовник рассказал вам о моем прошлом?

Ах, теперь Симона поняла: Клодиния Колтхопфер.

— Да, он упомянул кое о чем, чего большинство людей не знает. Не беспокойтесь. Я не из тех, кто сплетничает.

— Мне нужно знать, кому еще он сказал, и как он обнаружил это.

Симона начала было уверять собеседницу, что Харри так же неохотно раскрывает рот, как моллюск — створки, но затем ей в голову пришла другая идея.

— У нас есть час или больше того, перед тем, как мы будем готовы к скачкам. Я открою вам то, что рассказал мне Харри, если вы научите меня играть в бильярд.

— Мы же соперницы. Зачем мне это делать?

— Потому что вы должны знать, что за час я не смогу научиться играть достаточно хорошо, чтобы выиграть у вас. Я просто не хочу выглядеть дурочкой. Я могу даже сыграть с другими, кто делает это хуже меня. Готова поспорить, что Сандари никогда не играла в бильярд.

— Эта бедная девочка, — произнесла Клэр, и это были первые добрые слова, которые Симона услышала от нее. — Приведите ее. Я покажу вам обоим одновременно.

Симона не могла сказать, саботировала ли Клэр уроки, объясняя им неверные правила или давая плохие советы, но она и Сандари весело провели время, ведь рядом не было мужчин, которые выказывали превосходство, или отпускали двусмысленные замечания, когда они склонялись над столом. Сандари очень естественно держала кий, тогда как Симона лучше рассчитывала углы. Вместе у них был бы шанс выиграть. Клэр на самом деле смеялась вместе с ними.

Перед тем, как они вышли из бильярдной, чтобы переодеться в амазонки, Клэр задержала Симону, не позволив ей последовать за Сандари.

— Сообщи Харри, что если он расскажет кому-нибудь еще о моей дочери, я сделаю так, что все двери в Лондоне закроются перед ним и тобой, и не важно, родственник он Ройсам или нет.

— У вас есть дочь? — охнула Симона. — Харри никогда не говорил мне об этом.

Клэр с такой силой опустила кий, что он сломался.

Симона сделала собственные выводы.

— Полагаю, что Горэм не знает. И я догадываюсь, что именно поэтому вам так отчаянно нужны деньги. Я сочувствую вам; это на самом деле так. У меня есть юный брат, которого нужно содержать, так что я понимаю вас. Я никогда и никому не раскрыла бы ваш секрет. Так же, как и Харри. Он хранит секреты лучше всех, кого я встречала.

Судя по твердому деревянному шару, пролетевшему мимо ее головы и попавшему в портрет одного из предков Горэма, Симона могла догадаться, что Клэр не успокоилась. Клэр воспользовалась бы информацией против конкурента; очевидно, она считала, что Симона поступит точно так же.

— Я вам не враг, — произнесла Симона до того, как Клэр смогла взять еще один бильярдный шар, чтобы бросить его, хотя не возражала против того, чтобы хозяйка приема разгромила комнату с тем, чтобы бильярдный конкурс был отменен. — А Харри заслуживает доверия.

Она повторяла эти слова самой себе на пути в спальню, где все еще спала заслуживающая доверия жаба. Девушка слышала, как Сара что-то делает в гардеробной, а Метлок, должно быть, вывел собаку на улицу. Должно быть, камердинер также стянул с Харри сапоги и накрыл его одеялом, чтобы тот выглядел не таким беспутным. Однако от Харри все еще пахло бренди, и Симона надеялась, что у него будет чертовски болеть голова, когда он наконец-то проснется. Что должно было случиться сейчас, если только он собирался оказать ей какую-то помощь.

— Харри, скачки.

Он сумел приподнять одно веко, с большим усилием.

— Тебе не нужно ехать. Все почти закончилось.

— Нет, скачки не начнутся еще в течение часа.

Он зевнул.

— Не скачки, а другое.

— Какое другое?

— Я не могу тебе сказать, пока нет.

Она наблюдала за тем, как Харри потянулся, рубашка натянулась на его твердых мускулах, а затем вспомнила свои обиды и дочь Клэр.

— Есть много чего, о чем ты не говоришь мне. Но ты можешь рассказать мне о треке Горэма. Ты заявлял, что вчера собирался взглянуть на него. И еще можешь рассказать мне что-нибудь, что мне будет нужно, чтобы мерин бежал быстрее.

Он потер глаза, а затем произнес:

— Ты не сможешь ехать на гнедом. Слишком устал.

— Я понимаю, что ты устал, но в этом ты можешь винить только себя, и ты мог бы попытаться помочь мне, ради меня. Или ради тех пари, что ты заключил, по крайней мере.

Он спустил одну ногу с кровати.

— Не я устал. А вот Полярная звезда выдохся. Мне пришлось ехать на нем прошлой ночью.

— Ты поехал на моей лошади? — Конечно, гнедой мерин принадлежал ему, но Симона не могла сейчас беспокоиться о таких незначительных деталях.

— У Горэма должно быть что-то подходящее. Попроси у него лошадь. Боже, мне нужно принять ванну.

Симона была готова устроить ему ванну — так сильно ей хотелось облить его грязной водой, оставшейся после умывания.

В новой элегантной амазонке Симона должна была чувствовать себя уверенно, с нетерпением ожидая скачек. Вместо этого она боялась ее, и по важной причине. Все гости мужского пола устремились в конюшни вместе с многочисленными щеголями из Лондона, приехавшими на скачки и на бал, плюс местные жители. Симона могла видеть в толпе Дэниела Стамфилда; он был намного крупнее всех остальных.

Женщины, которые собирались состязаться, либо флиртовали с вновь прибывшими, либо слушали своих покровителей, дававших им последние инструкции. Не так много из первоначальных двадцати куртизанок осталось, чтобы участвовать в скачках.

Из женщин, все еще гостивших у Горэма, Мэри Коннорс, актриса, никогда не училась верховой езде, хотя она заявила всем, что может править фаэтоном с высоким сиденьем с точностью до дюйма. Беременная Элис снова страдала от утренней тошноты, а Сандари ездила только на слонах. Мэдлин Харбау, цирковая наездница, собиралась уехать в Лондон, как только найдет достаточно подушек, чтобы подложить под ноющий зад, а компаньонка банкира, мисс Хансон, планировала практиковаться в игре на фортепиано для выступления сегодня вечером. Таким образом, остались только Симона, Мора Дойл, Дейзи, Руби, в амазонке рубинового цвета, конечно же, и балерина сэра Чонси — или Данфорта — которая также собиралась выступать сегодня вечером, но все равно настояла на том, чтобы ехать. И Клэр Хоуп.

Симона еще не видела Клэр, но знала, что скачек не было бы, если бы их хозяйка не была уверена в своей победе.

Джем согласился с тем, что Полярная звезда был вялым этим утром. На гнедом можно было ехать, и мерин отдал бы все свои силы, но у мисс Номы не было бы шансов выиграть, а лошадь могла получить травму. Дэниел согласился и отправился попросить главного конюха Горэма найти Симоне лошадь. Его собственный конь оказался медлительным, неуклюжим животным, которое идеально подходило ему, но никогда не выиграло бы ни одной скачки.

Дэниел и главный конюх вывели красивую темно-рыжую кобылу. Она выглядит здоровой, сообщил Симоне Джем, после того, как изучил ноги, спину и шею лошади. Конюх пояснил, что она легко бежит, и является вторым выбором мисс Хоуп.

Затем Симона увидела, как конюх вывел фаворитку Клэр, и ее мечты обратились в лошадиный помет. Белоснежная, наполовину арабская кобыла, прогарцевала мимо нее, напоминая визит королевской семьи. Со стороны зрителей раздались крики об изменении ставок.