Появление кошки объяснило, кто такая мисс Уайт[6]. Кошачьи ушки дернулись, когда Симона произнесла эту кличку вслух, и девушке пришлось рассмеяться над своими собственными неправильными предположениями. Мистер Харрис привел домой кошку, а не свою любовницу, а миссис Джадд не одобрила это. Симона не могла винить в этом экономку, учитывая, как быстро ее рука покрылась кошачьей шерстью просто из-за того, что она погладила заросшее животное. Она принесла собственную щетку для волос, гребешок и ножницы для шитья, и начала вычесывать колтуны, запутавшиеся волоски и листья из белой шкурки с длинной шерстью, неприятные мысли Симоны утихомирились от монотонных движений и постоянного кошачьего мурлыканья.

— Кажется, что ты и Салли — мои единственные друзья здесь, — сказала девушка мисс Уайт, — но я больше не знаю, кому или чему можно верить. Не могу доверять даже своим собственным решениям.

Кошка соскочила на пол и убежала, только теперь она стала в два раза меньше, ее шерсть лоснилась и была мокрой от слез Симоны.

Глава 7

Кошка, может быть, и выглядела лучше поутру, но перспективы Симоны были такими же тусклыми, как и старое серое платье, которое она надела сама до того, как вошла Салли с завтраком на подносе. Горячий шоколад, сладкая булочка с джемом, даже букет фиалок угрожали ее решимости, но нет. Ее не прельстить так легко роскошью и беззаботной жизнью. Она продаст голубое платье — майор Харрисон сказал, что Симона может оставить его, что бы не случилось — и поместит объявление в газеты. Девушка могла только надеяться, что миссис Олмстед еще не сдала ее комнату, и что какая-нибудь работа подвернется до конца недели. Вот что она сделает, и именно это она скажет майору. Симона ощущала, что самое меньшее, чем она обязана этому человеку — это личное признание, что она все-таки не из тех, кто ввязывается в опасные авантюры. Ее ноги слишком крепко стоят на утоптанной земле добродетели и респектабельности.

Вместо того чтобы пойти к мистеру Харрису и попросить его назначить встречу с майором Харрисоном, Симона решила отправить Салли, чтобы та поговорила с надутым секретарем за нее. Однако Салли вернулась с сообщением, что мистер Харрис желает видеть девушку в комнате для завтраков, как только ей будет удобно.

Бывший солдат выглядел хорошо отдохнувшим, подумала Симона, слегка разозлившись из-за своей собственной бессонной ночи. В это утро на нем был сюртук цвета воронового крыла, а шейный платок был завязан простым узлом, так что секретарь выглядел в точности тем, кем являлся: джентльменом, обладающим достоинством и средствами, который по воле судьбы зарабатывал себе на жизнь, вместо того, чтобы быть праздным украшением общества. Жаль, что мистер Харрис оказался таким грубым хамом.

Он не заговорил, когда Симона вошла в комнату, но поднялся, а затем уставился через свои очки на тусклое платье гувернантки, которое она надела, на туго заплетенные в косу волосы, закрепленные на затылке, на крепкие поношенные ботинки. Салли почти расплакалась из-за того, что ее подопечная спустилась вниз в таком виде, словно собралась подметать пол, но Симона настояла на своем.

Мистер Харрис не сделал замечания по поводу ее изменившейся внешности; он просто указал жестом на кофейник на столе и предложил девушке вызвать Джереми, если она предпочитает чай или шоколад. На буфете стояли закрытые блюда с яйцами, лососем, почками и беконом. Снова усаживаясь на своем место, секретарь сообщил Симоне, что уже позавтракал, решив пораньше начать день, в течение которого нужно многое успеть сделать.

Неужели этот официозный чурбан думает, что она еще и ленивая, помимо распутницы? Однако он выглядел занятым, обложившись книгами, газетами и блокнотами, рядом с которыми стояла тарелка с тостом, намазанным маслом.

Симона ответила, что ей принесли поднос в комнату, и она не собирается отрывать его от важной работы. Она всего лишь хочет попросить устроить ей встречу с его хозяином.

Если верить мистеру Харрису, это было невозможно. Майор очень занят. Так же, как и мисс Райленд, проинформировал ее секретарь. Модистка прибудет в течение часа, вскоре за ней — парикмахер, а потом — сапожник, чтобы измерить ее ногу для сапожек для верховой езды и туфелек.

Он и в самом деле был занят. И этот назойливый тип еще не закончил.

— Вы можете составить список любых других вещей, которые считаете необходимыми, и я организую их доставку. Но я лично нанесу визит ювелиру. У вас есть какие-то предпочтения в драгоценностях?

— Драгоценности? Мне они не нужны.

Его рот скривился в усмешке под усами.

— Каждой модно одетой женщине нужны драгоценности. Тот стиль, который сейчас на вас, очевидно, не нуждается в них. Но компаньонке майора Харрисона требуются драгоценные камни, чтобы придать вес его положению.

— Это именно то, о чем я хотела поговорить с майором. Я не могу поехать с ним на загородный прием. Видите ли, мы с ним еще не заключили соглашение. Он велел мне подумать об этом, и я подумала. С сожалением я вынуждена отказаться от работы у него. — Она направилась к двери и к своей комнате, чтобы упаковать свои немногочисленные пожитки в сундук.

— Вы не могли найти другого покровителя за прошедшую ночь.

Симона должна была ожидать оскорблений, но это все равно было больно. У двери она обернулась и ответила:

— Я решила искать работу в другой сфере. Я смогу обеспечивать себя, не в таком роскошном стиле, конечно же, но с высоко поднятой головой.

Если она задерет подбородок еще выше, то упадет на спину. Мистер Харрис оттолкнул блокнот в сторону и в раздумье погладил подбородок. Он раздумывал о том, что не хочет, чтобы мисс Райленд уходила. Ему хотелось увидеть ее разодетой в атлас и кружева, с драгоценными камнями, украшающими ее руки, уши и шею. Нет, секретарь мечтал увидеть девушку без всякой одежды, кроме одного-единственного красного рубина между ее грудей, грудей, которых у нее словно и не было, если судить по тому свободному мешку, который она надела. Он всю ночь боролся с совестью и решил, что не может разрушить репутацию порядочной женщины, даже для того, чтобы спасти свою жизнь или улучшить ее. Но сейчас, когда она пришла к такому же решению, когда поняла, что ее честь слишком драгоценна, чтобы продавать ее, Харрис передумал. Теперь ему придется изменить ее решение. Или он может запереть ее в комнате и привязать к стулу, как одного из тех шпионов, что он допрашивал. Это может сработать гораздо лучше.

— Нет, — произнес секретарь. — Вы пока не можете уйти. Полагаю, что вы согласились подумать об этой должности в течение нескольких дней. Во всяком случае, майор не сможет увидеться с вами до тех пор.

Несколько дней? Чем дольше Симона остается в этом холостяцком доме, тем больше она будет скомпрометирована и тем труднее ей будет объяснить потенциальным работодателям, где она проживала. Она вернулась обратно к столу и ударила по нему кулачком.

— Это неприемлемо.

— Думаю, что вы могли бы подождать некоторое время, учитывая, что этим утром я отослал банковский чек майора Харрисона в школу вашего брата. — Он знал, что недостойно использовать ее любовь к брату как оружие, но под рукой не было ни веревки, ни наручников.

Симона тяжело опустилась на стул.

— Вы послали чек? Но… откуда вы узнали, куда его посылать?

Прочитав письма брата, конечно же.

— Салли принесла вниз письмо, которое вы написали, чтобы отправить. Я адресовал свое послание директору местной школы.

— Я напишу ему, чтобы он отправил чек обратно. Святые небеса, о чем этот человек подумает?

Харрис поправил очки.

— Я так понимаю, что майор пообещал вам средства независимо от того, чем закончится ваше пребывание здесь.

— Но я не собираюсь оставаться.

— Обещание есть обещание. Если не ваше, так майора Харрисона. Более того, дело сделано. Почта уже отправлена. А теперь, по поводу портних. Есть ли у вас модистка, которую вы предпочитаете?

— Вы должны догадываться, что я не разбираюсь в таких вещах. Леди Селдон покровительствовала мадам Женевьеве, но я…

— Нет, у этой леди отвратительный вкус. Как в одежде, так и в мужьях. Я взял на себя труд навести справки относительно того, кто одевает тех, кто производит фурор в обществе.

— Но я не принадлежу к тем, кто производит фурор, и я не останусь здесь. Я не собираюсь ехать на загородный прием, следовательно, мне не нужны новые платья. Я не могу сказать об этом более простыми словами.

— Это следует обсудить вам и майору, мисс Райленд. Тем временем женщина, которую я выбрал, направляется сюда с книгой выкроек и образцами тканей. Ей заплатили наперед, чтобы она отложила заказы других клиентов.

— Неужели вы не слушаете меня? Я не останусь!

Секретарь поднес кофейную чашку к губам и улыбнулся, словно знал что-то, чего не знала Симона, или ощутил вкус чего-то сладкого.

— Кто знает? Вы можете передумать. Вы уже сделали это однажды. И не лучше ли будет начать готовить новый гардероб, чем поступить необдуманно, разве вы не согласны?

— Нет, я не согласна с тем, как вы все высокомерно организовали. Я подожду, чтобы поговорить с майором, из любезности и благодарности за брата, но до тех пор я не приму от него ничего, кроме гостеприимства. — Она разделит с ним дом, но не постель.

— Полагаю, майор должен был сообщить вам о срочности подготовки к загородному приему.

— Он объяснил, если можно считать объяснением такие высокопарные речи, что ему требуется неизвестная женщина с капелькой интеллекта, чтобы сопровождать его. Несомненно, он сможет найти кого-то еще, кто с большим желанием отправится туда.

— Но я пообещал — то есть я поклялся, что выполню его желания. Майор настоит на том, что он в любом случае обещал вам новый гардероб, вдобавок к плате за обучение вашего брата. — Харрис снова упомянул ее брата, что было весьма коварно, но в шпионских делах беспринципность всегда сокрушала вежливость. Он использовал вину, долг, даже симпатию, любой порт подходил во время шторма.