Элизабет никогда еще не была так рада тому, что рядом с ними сидели Элли и Люси. В темной карете обстановка была слишком интимной. Она не сомневалась в том, что на обратном пути его нога намеренно терлась о ее ногу. Каждый раз, когда она чувствовала его прикосновение, по ее телу пробегала дрожь желания.

Выйдя из кареты, она пошла к дому, отстав от него. Расстояние между ними было ее ответом. Она хотела скрыться у себя прежде, чем он обезоружит ее поцелуем.

— Спокойной ночи, — сказала она, когда они вошли в дом. Потом быстро поднялась по лестнице и направилась в свою комнату. Увидев ожидавшую ее там Сьюзен, с облегчением вздохнула.

— Добрый вечер, леди Элизабет.

— Добрый вечер, Сьюзен.

Пока служанка доставала ночную сорочку, Элизабет вынимала из волос заколки. Она прислушивалась к шагам Уилла. Вот он идет по лестнице, приближается к ее комнате. В конце концов он, по ее предположению, подошел к своей двери. Она надеялась, что он чувствует себя хорошо. После того как Сьюзен уйдет, она это проверит.

Она переоделась, и Сьюзен принялась расчесывать ей волосы. Увидев, что Сьюзен зевнула, Элизабет отослала ее спать, сказав, что сама заплетет волосы на ночь.

Элизабет не отрывала взгляд от двери. Если она войдет к нему, чтобы осведомиться, как он себя чувствует, он может неправильно понять ее. Звук за окном привлек ее внимание. Она подошла к нему, но увидела только прогромыхавший мимо фургон.

Она хотела вернуться к зеркалу, когда дверь быстро открылась.

— Что вы здесь делаете?

Уилл озорно улыбнулся, а потом вошел и закрыл за собой дверь.

— Почему, как вы считаете, я здесь?

— Уилл, я не намерена играть в ваши игры этой ночью. Пожалуйста, оставьте мою комнату. — Когда он сделал шаг к ней, она отступила. — Уилл, вы сказали мне, что заболели!

— Я чувствую себя превосходно. — Он продолжал наступать на нее, пока она не оказалась припертой к столу.

— Уилл, я просила вас уйти!

— Нет.

Она судорожно сглотнула. Ей пришло в голову, что он слишком много выпил в карточной комнате. Он протянул руку и тыльной стороной ладони погладил ее по щеке.

— Уилл, скажите что-нибудь! — умоляла она. Если она заставит его говорить, тогда все будет в порядке.

В ответ он нежно поцеловал ее. Это не был поцелуй пьяного, это был поцелуй мужчины, добивающегося женщины. Он поцеловал ее в подбородок и следом за этим взял в рот мочку ее уха. Она задрожала от возбуждения и заманчивой опасности. Но здравый смысл все же возобладал. Отодвигаясь от него, она пристально вглядывалась в его лицо.

— Мы должны остановиться, — шепнула она.

Он улыбался словно безумный.

— Нет, мы не должны. Я хочу вас прямо здесь, прямо сейчас, и ничто не остановит меня.

— Уилл! — простонала она. — Вы же знаете, что существует вероятность того, что… — Будь проклят тот, кто лишает ее страстного поцелуя. Ей невыносимо хотелось забыть про запреты, но сейчас это невозможно. Надо подождать, пока все не выяснится.

На этот раз он отодвинулся и прошептал ей в ухо:

— Вы мне не сестра.

— Пока это неизвестно.

Он снова поцеловал ее в ушко, отчего по ее спине пробежала дрожь.

— В тот год мой отец шесть месяцев пробыл в России.

Элизабет отпрянула и вонзила в него глаза.

— Откуда вам это известно?

Уилл снова притянул ее к себе.

— Я начинаю высоко оценивать способности Сомертона.

Она бросилась ему на грудь.

— Вы уверены?

— Я ни в чем еще не был настолько уверен. Сроки все доказывают. Мой отец не мог быть с вашей матерью, если только вы не появились на свет на три месяца раньше или натри месяца позже положенного.

Элизабет смотрела на него, жадно ловя желание в его глазах. Им не надо было ждать.

—Я тоже хочу вас, — зашептала она. — Прямо здесь, прямо сейчас.

Уилл издал мягкий горловой звук и крепко прижал ее к себе. Он дернул ее сорочку — она порвалась. Когда сорочка упала на пол, Элизабет вытащила из брюк его льняную рубашку и стянула ее через голову. Она хотела видеть его обнаженным, как она сама. Пока она возилась с пуговицами на брюках, он целовал ей шею, плечо, а потом отодвинул ее руки, чтобы самому быстрее справиться с пуговицами.

Он наклонял ее назад, пока она не оказалась лежащей на столе. Прежде чем она смогла запротестовать, его губы нашли ее сосок. Она изогнулась дугой, сжигаемая желанием. Между ног у нее стало влажно. Он раздвинул ее бедра своими.

Ощутив его член у самого входа, она ждала, когда он наполнит ее. Он рывком потянул ее на себя, а потом глубоко вошел в нее. Она наблюдала, как он остановился, словно пытаясь обрести самообладание. Но она не хотела самообладания, она хотела страсти.

Она задвигалась под ним, поднимая и опуская бедра, пока он не застонал. Он обхватил ее бедра и быстрыми движениями входил в нее. Каждый его удар возносил ее все выше, она стонала от наслаждения. Вдруг она поняла, что слышит не только стоны. Стол шатался и поскрипывал под силой их желания.

— Уилл, стол… — успела она сказать, и тут ножки стола подломились.

Уилл со смехом подхватил ее прежде, чем стол окончательно развалился, и перенес ее на кровать.

Оказавшись на мягкой кровати, они приникли друг к другу. Желание умножало их усилия, и вскоре они оба взлетели на вершину блаженства. Потом Уилл упал на нее, их сердца бились в унисон, дыхание было учащенным.

Он медленно поднял голову и нежно поцеловал ее. Она смотрела в его карие глаза и знала точно, что любит, его. Но слова не шли с губ.

Уилл первый оторвал взгляд, ему захотелось переменить неудобную позу. И начал смеяться.

Элизабет посмотрела в направлении его взгляда. Ее старый стол, распавшийся на части, лежал на полу. Что- то задержало ее взгляд. В столе она хранила только несколько бумаг, ничего важного. Но среди обломков дубового стола она увидела книгу в кожаном переплете.

— Уилл, что это за книга? — спросила она.

— Наверное, один из ваших сборников стихов, — пожал он плечами. Он медленно передвинулся к краю кровати и дотянулся до полотенца. Приведя себя в порядок, он подошел к остаткам стола и поднял книгу.

Повернувшись к ней, он показал ей свою находку.

— Кажется, это то, что вы искали.

— Дневник моей матери! — Элизабет села, потянув на себя покрывало. — Дайте мне посмотреть.

Он бросил дневник ей на колени и вернулся в постель.

Элизабет бережно провела пальцами по обложке. Это был он. Дневник ее матери.

— Как? — прошептала она.

— В столе был тайник.

Слезы мешали ей видеть.

— Я два раза обыскала комнату и ничего не нашла.

— Так это он?

Она смахнула слезы и открыла тетрадь. На первой странице было написано имя ее матери: «Мэри Камилла Кендал».

Она взглянула на Уилла, он побледнел.

— Что с вами?

— Камилла?

— Да, так называл ее только мой отец. Он считал, что имя Мэри слишком простое для нее.

— Боже праведный, — пробормотал он.

Глава 22

Уилл уставился на тетрадь, не в силах пошевелиться. Ее мать звали Камилла. Он вспомнил запись в дневнике покойного герцога. Пари. Они поспорили, кто первый затащит прислугу в постель. Камилла — его жена, не любовница. Как больно это ударит по Элизабет.

— Что-то не так, Уилл?

— Вы много прочитали из дневника вашего отца? — спросил он, надеясь, что она не узнала правды.

Она пожала плечами:

— Совсем немного. Это было невыносимо.

— Элизабет, возможно, вам не стоит читать дневник вашей матери.

Элизабет нахмурилась.

— Я его, разумеется, прочитаю. Она могла написать в нем, кто мой настоящий отец.

Он вынул дневник из ее пальцев и поцеловал их.

— Дорогая, он может оказаться еще более невыносимым, чем дневник вашего отца — я хотел сказать, покойного герцога. Может быть, стрит вообще отказаться от мысли узнать, кем был ваш отец. Герцог никогда не отрекался от вас. По закону вы — дочь герцога.

Она улыбнулась и провела рукой по его щеке.

— Вы очень добры, если пытаетесь защитить меня от боли. Но мне необходимо знать.

— Элизабет, возможно, то, что вы узнаете, вас не обрадует.

Она закатила глаза.

— Уилл, у моей матери, скорее всего, был роман с другим титулованным джентльменом. Я ни за что не буду искать его и объявлять, что являюсь его дочерью.

— Что, если он не джентльмен?

— Что вы хотите сказать? — спросила она. — Даже если у него нет титула, он наверняка из хорошей семьи. Других мужчин в их кругу не могло быть.

— Но что, если это был слуга или негодяй?

— О, пожалуйста! — со смехом сказала она. — Моя мать никогда бы не совершила такого…

— Что это?

Она дотянулась до дневника ее отца, лежавшего на ночном столике.

— Вы прочитали его?

— Только несколько страниц. И что?

Неужели она наткнулась на страницу с описанием пари?

Она открыла тетрадь и нашла страницу с записью от 12 января.

— Вы читали это?

— Нет, кажется, нет.

Она закрыла дневник, чтобы он не смог прочесть, что там написано.

— Я не могу вам позволить читать это. Я была ужасно смущена.

— Может быть, там есть записи и похуже, — тихо сказал он.

— Дальше еще хуже? — спросила Элизабет.

— Точно не знаю, но в том, что я прочел, не было ничего хорошего. Это было совершенно ужасно.

— Господи, — произнесла она, закрыв лицо ладонями.

Он заключил ее в объятия.

— Вам не надо читать дневник прямо сейчас.

— Нет, надо. Я должна знать. Много лет я, разъезжая по балам, вглядывалась в лица джентльменов, гадая, который из них мог оказаться моим отцом. — Она вытерла слезы, покатившиеся по ее щекам. — Я должна знать.