Элизабет ответила, не сводя с него глаз. Нанятый ею камердинер подстриг его, но волосы все же оставались длиннее, чем это принято. Может быть, ей следует поговорить о нем с Уильямом. Если мистер Стивенсон не в состоянии выполнять свою работу должным образом, Элизабет обязана заменить его.

Однако в глубине души она надеялась, что Уильям, сам не захотел стричься короче. Ему шли длинные волосы. Он никогда не станет таким, как другие, герцоги. Пока она размышляла, из облаков вынырнуло солнце, и в его волосах засветились рыжие пряди.

Когда послеполуденное солнце добралось до его лица, она заметила легкую щетину на месте бывшей бороды. Ей вдруг захотелось дотронуться до его подбородка. Или поцеловать его в уголок рта. Колючими или мягкими окажутся волоски? Очень хотелось узнать.

— Элизабет…

Она моргнула и увидела замешательство на его лице.

— Да?

Он расхохотался.

— О чем это вы размечтались?

— Ни о чем. — Вот уж этого она ему не скажет! У нее проблема. Некоторые люди начинают много пить или употреблять опиум. Не она — она одержима мужчиной, которого почти не знает.

— Вы уверены?

— Да! Так на чем мы остановились?

— Вы рассказывал и мне о принцессе Шарлотте, — ухмыльнулся он.

— Да, принцесса Шарлотта, — кивнула она. — Принцесса беременна, ребенок должен родиться к концу осени. Пока все идет нормально.

Она продолжала развлекать его рассказами о принцессе, но ее мысли были далеко. Она поняла, что на этот раз совершила ошибку. Он хотел знать, что ему делать с детьми, а она предложила поехать в оперу. Ей оставалось проверить все те же пять комнат, а со всей этой оравой, целыми днями бродившей по дому, у нее не было возможности еще раз обыскать их.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — наконец сказала она и положила книгу на стол.

Уильям взглянул на часы и нахмурился.

— Сейчас всего два часа.

— И прекрасное время для того, чтобы повести детей на прогулку в Гайд-парк. Им наверняка надоело весь день слоняться по дому.

Уильям запрокинул голову и едва заметно кивнул:

— Вероятно, вы правы. Вчера мальчишки чуть не поубивали друг друга.

— Прекрасно. Пойду, скажу им, чтобы они приготовились. — Элизабет поднялась.

— Надеюсь, вы присоединитесь к нам?

Элизабет пришла в замешательство. Ей надо было придумать вескую причину для отказа.

— Я вынуждена отказаться. Мне нужно навестить подругу, которая ждет ребенка и почти не выходит из дома.

— Понимаю.

Прежде чем он смог сказать еще что-то, она вышла из комнаты. Наказав детям, чтобы они приготовились выехать на прогулку, она прошла в свою комнату и стала смотреть в окно. Когда они уедут, она вернется в комнату мальчиков и еще раз обследует ее. Она наконец узнает, кто она на самом деле, кто тот мужчина из общества, с которым была связь у ее матери.

Элизабет надеялась, что ее мать в дневнике назовет причину, по которой она вступила в эту связь. Многие женщины заводят романы и флиртуют с мужчинами, но, может быть, ее мать полюбила его. Она задумалась над тем, не объясняется ли ее непристойное влечение к Уильяму влиянием матери. Может быть, она такая же, как ее мать? Если она не найдет дневник, то никогда этого не узнает.

Элизабет видела, как дети и Уильям расселись по двум каретам. Едва кареты выехали на улицу, как она поспешила в комнату мальчиков. Ей предстояло обследовать стенные панели, проверить, нет ли тайников у камина, а если хватит времени — поискать секретные отделения во всех бюро.

Ей необходимо найти этот дневник и узнать, кто она.

Уилл глубоко вздохнул — он старался вспомнить слова своей мачехи, что-то насчет того, что терпение дружит с мудростью.

— Мальчики, сидите спокойно, или мы немедленно возвращаемся в дом! — прикрикнул он.

Сегодня никакой мудрости не хватит, думал он.

Майкл и Итан, снова принялись хлопать друг друга по ляжкам.

— Мальчики!

Голубые глаза Итана широко распахнулись.

— Извини, Уилл. Это Майкл все время пристает ко мне.

— А ты что скажешь, Майкл? — спросил Уилл.

— Уилл, я все здесь ненавижу. Я хочу обратно домой. Я хочу заниматься…

— Заниматься чем?

Майкл принялся рассматривать свои ноги.

— Я хочу снова заниматься делом. Я хочу ходить с тобой на рыбалку и на охоту.

Джеймс отрицательно покачал головой.

— Мне здесь нравится. Никакой работы, одна учеба.

Уилл вздохнул. Ему следовало бы знать, что мальчики ведут себя так от скуки. Если Джеймс, Люси и Элли рады освободиться от своих ежедневных обязанностей, младшие мальчики в работе давали выход энергии. Ему надо придумать для них такие занятия, чтобы они могли больше двигаться.

— Гляньте, лебеди!

Уилл посмотрел в сторону второй кареты. Сидевшая в ней Сара показывала на воду, где плавали утки и лебеди. Он чувствовал ее возбуждение даже на расстоянии. Несколько всадников кивнули им, проезжая мимо. Уилл сомневался, что кто-нибудь из них знал, кому они кивали и махали руками, но он отвечал им тем же. Ему придется играть в эти игры еще несколько месяцев, а потом он вернется домой.

И если ему повезет, Эбигейл дождется его.

Эбигейл.

Он не думал о ней несколько дней. Неужели он забывает ее? Эта мысль была как ушат холодной воды на голову. А ведь считается, что во время разлуки чувства становятся сильнее.

Но не у него.

Считалось, что она станет его женой. Навеки, и все же чем больше времени он проводил вдали от нее, тем больше он задумывался о ее недостатках.

— Уилл!

Он повернулся к Элли:

— Да?

— Скоро стемнеет. По-моему, нам лучше вернуться домой до того, как хлынет дождь.

Он посмотрел на небо и понял, что сестра права. Он велел кучеру поворачивать домой, а сам снова погрузился в мысли об Эбигейл. Все дело в том, что сейчас их разделяет расстояние. Вернувшись в Виргинию, он сразу же поедет к ней и не отступит, пока она не согласится выйти за него замуж.

Когда они вернутся в дом, он напишет ей длинное письмо. Пусть на таком расстоянии трудно понимать друг друга, письмо по крайней мере удержит его в ее сердце.

Едва они подъехали к дому, как на их головы упали тяжелые капли дождя. Мальчики ликующе вопили, Сара смеялась, а Люси и Элли щебетали. Они побежали к дверям, которые дворецкий широко распахнул для них.

Наверху хлопнула дверь, и Элизабет бросилась к лестнице.

— Вы уже дома?

Уилл хмыкнул, глядя на рыжие локоны, выбившиеся из ее модной прически. Было ясно, что она не ездила к подруге.

— Что с вами случилось?

— Что вы имеете в виду?

— Я думал, вы собирались навестить подругу, пока мы будем в парке.

— Я… я… я пыталась, но ее не оказалось дома.

Странно, он мог бы поклясться, что она сказала — подруга не выезжает, потому что ждет ребенка.

— Если у вас найдется время, я хотел бы поговорить с вами в моем кабинете.

Опустив глаза на свое платье, она возразила:

— Мне необходимо переодеться к обеду.

— Очень хорошо. Но мне бы хотелось поговорить с вами до обеда.

— Я недолго, — сказала она и поспешила в свою комнату.

Он повернулся, чтобы идти в кабинет, но дворецкий остановил его.

— Ваша светлость, я оставил почту на вашем столе. Ее сегодня много. Полагаю, весть о вашем прибытии распространилась в обществе.

— Спасибо, Джефферс. — Просмотр почты, по крайней мере, позволит ему скоротать время, пока не подойдет Элизабет.

Он вошел в кабинет, и у него отвалилась челюсть. Его прежде пустой стол был завален письмами и приглашениями. Никогда еще в свои двадцать восемь лет он не видел столько чепухи. Он вскрыл одно приглашение и пожал плечами. Оно было от вдовствующей графини Кантуэлл. Ее бал, видимо, был важным событием, но он не был уверен в том, что они готовы на нем появиться.

Отложив приглашение в стопку просмотренного, он взял следующее. Еще один бал, на этот раз в доме графа Херешира и его жены. Это приглашение отправилось туда же, что и предыдущее. Следующая бумажка была билетом в «Олмак».

В комнату вошла Элизабет, взглянула на билет и рассмеялась.

— Леди Джерси не теряла времени.

— Простите?

— Я об «Олмаке». Вам и вашим сестрам нужны билеты на посещение «Олмака» по средам.

— Это что-то вроде клуба? — смущенно спросил он.

— Ну, леди никогда не скажут, что это так, но на самом деле это недалеко от истины. Патронессы решают, кого допускать в «Олмак», руководствуясь социальным положением и титулом. Но даже герцог может утратить право на его посещение, если одна из патронесс найдет его поведение неподобающим.

Уилл повращал глазами.

— Еще одно доказательство, что эта страна гибнет.

Элизабет подбоченилась и сердито набросилась на него:

— Со страной все в порядке. Мне кажется, что мы очень хорошо доказали это под Ватерлоо.

— Элизабет, сядьте, — сказал он, указывая ей на кресло напротив. — Я просил вас прийти не для того, чтобы спорить о судьбах вашей страны.

— Нашей страны, — поправила она.

Уилл едва не зарычал. Он не желал и дальше объяснять ей, что никогда эта страна не станет его страной.

— Так почему вы позвали меня в свой кабинет? — спросила она, усаживаясь в кресло.

— Меня беспокоят мальчики. Я знаю, что в пятницу с ними начнет заниматься учитель, но они слишком мало двигаются.

— Вы можете каждое утро выезжать с ними на прогулку, — сказала Элизабет.

— Да, но этого недостаточно. Мне пришло в голову, что нам стоило бы некоторое время пожить в одном из поместий. Там у них будет много места, где потратить свою энергию, а мы с девочками могли бы ежедневно брать уроки этикета.