Виктория Александер - Скандальная страсть

– В моей стране уверены: любой может достигнуть успеха благодаря прилежному труду и собственным способностям.

– Здесь мы в широком смысле погрязли в прошлом. Все осталось так, как было испокон веков. Это и сейчас устраивает, во всяком случае, высшие классы, так что, очевидно, нет необходимости ничего менять. – Она наморщила нос. – Но для женщин, подобных леди Корделии, такая жизнь ужасна: такие женщины лишены права самим строить свое будущее. Оно определяется только тем, насколько удачный у них брак.

– Каким хочет видеть мужа леди Корделия?

– Таким же, как, полагаю, любая другая женщина. – Корделия ненадолго задумалась. – Желательно, чтобы он уважал ее, принимал такой, какая она есть, должен считаться с ее независимым характером, иметь добрую и щедрую душу. Разумеется, быть честным, ну и все такое прочее.

– Итак, – усмехнулся он, – мы возвращаемся к любви, которую вы не упомянули.

– Вот и опять проявляется романтичность вашей натуры. Вы забываете, что это не брак по любви.

– Но все же, если кто-то ищет любовь, о ней нельзя забывать.

– Конечно, а если нет… – Она пожала плечами.

– А как вы, мисс Палмер? – Он встретился с ней взглядом. – Чего вы ищете в браке?

– Я ничем не отличаюсь от леди Корделии, за исключением того, что у нее есть ответственность перед семьей, а у меня нет. Отсутствие семьи оставляет мне свободу выйти замуж, не считаясь ни с чем, кроме собственного желания. И я тоже хочу, чтобы муж ценил мое мнение, уважал меня и вел себя честно. Вот так, мистер Льюис. – Корделия взглянула ему в глаза. – Я надеюсь найти любовь.

Они долго смотрели друг на друга. Неожиданно шум толпившегося вокруг них народа затих, стал глухим и далеким. Странный момент, интимный – это слово пришло Корделии в голову, – словно они остались совершенно одни. Ее сердце забилось чаще, она с испугом подумала, не попытается ли Уоррен ее поцеловать. Ей вдруг стало совершенно ясно, что она вполне могла бы это позволить. На самом деле ей ничего так не хотелось, как того, чтобы этот в общем-то незнакомый человек, этот пират заключил ее в объятия, крепко поцеловал прямо здесь, на прогулочной дорожке, послав к черту все последствия.

– Да. – Он кашлянул, волшебство мгновенно исчезло, вокруг снова шумела толпа, волны снова разбивались о берег, чайки кричали над головами, все осталось точно таким, как прежде, – и совсем не таким.

– Да, – пробормотала Корделия, не обращая внимания на трепет сердца. – Я должна…

– Мы должны… – одновременно с ней заговорил он.

– …вернуться домой, – странно высоким голосом закончила она и указала в сторону дома. – Я слишком надолго отлучилась.

– Да, конечно. – Он кивнул, и они, повернув, пошли обратно. – Мне будет крайне неприятно, если вы получите выговор за свое долгое отсутствие.

– По этому поводу я нисколько не беспокоюсь. – В доме такой беспорядок, что даже если мальчики и гувернантки уже вернулись, вряд ли ее отсутствие заметили.

Несколько минут они шли в относительной тишине.

– Вы только что говорили о честности, – отрывисто сказал Уоррен. – В связи с тем, что хотела бы леди Корделия видеть в муже.

– Да?

– Она должна понимать, когда дело касается бизнеса, сообразительность и практичность случайно могут быть ошибочно приняты за нечестность.

– А сообразительность мистера Синклера принята за нечестность?

– Всегда существуют разные слухи, – неохотно ответил Уоррен. – Они вызваны больше завистью, чем фактами.

– Понимаю, – протянула Корделия. Странно, что мистер Льюис навел ее на мысль о нечестности – если, конечно, он не стремился помешать ее браку с мистером Синклером. Но в этом не было никакого смысла. Зачем ему это?

Спустя минуту он перевел разговор к обсуждению погоды, и на обратном пути они говорили о всяких ничего не значащих вещах. Оказалось, что оба любят Диккенса и страшные истории Эдгара Аллана По. Корделия упомянула о знаменитых картинах в европейских музеях. Он сказал, что увлечен становящейся все более популярной фотографией, которая, вполне возможно, в будущем станет настоящим искусством. Разговор продолжался совсем не в таком игривом тоне, как раньше. Рассуждения Уоррена позволили Корделии лучше разобраться в его характере. Прежде она просто не знала, что сказать или что хотела сделать, и это совершенно сбивало ее с толку, приводило в волнение. Теперь она больше знала об этом мужчине, и то, что она узнала, ей нравилось.

Вскоре они дошли до того места, где встретились.

– Здесь я вас оставлю, мистер Льюис. Дом через дорогу всего в нескольких шагах отсюда, я прекрасно дойду одна.

Некоторое время он раздумывал, как будто собирался возразить ей, но потом кивнул:

– Как пожелаете.

– Благодарю вас, мистер Льюис. – Она подала ему руку. – Наша беседа доставила мне истинное удовольствие. Она…

– Незабываема. – Он поднес ее руку к губам, и Корделия могла поклясться – жар обжег ее сквозь перчатки, докатился до пальцев ног. Быть может, это жар его взгляда – обещающего, угрожающего и опасного. – Вы же понимаете, что мне необходимо еще раз увидеть вас.

– Боюсь, это будет ужасная ошибка. – Она глубоко втянула в себя воздух. – Когда?

– Сегодня вечером? Завтра? – Он стиснул ее руку. – Поскорее.

– Сегодня вечером не могу. – Голос разума громко кричал, что она делает роковую ошибку, нельзя снова встречаться с этим мужчиной, крайне опасным для ее благополучия, для ее будущего, вероятно, для ее сердца. Но она не стала внимать этому предупреждению. – На Чейн-Пир каждый вечер играет музыка, устраивают танцы и фейерверки, всегда многолюдно. Приложу все силы быть там завтра вечером.

– А я приложу все силы найти вас. Не сомневайтесь, – он заглянул ей в глаза, – я вас найду. – Потом выпустил ее руку и улыбнулся. – До свидания, мисс Палмер.

– До свидания, мистер Льюис. – Она повернулась и, справившись с желанием побежать, пошла быстрым, но спокойным шагом, совсем не соответствовавшим отчаянному биению ее сердца, внутренней дрожи и комку в горле. Даже переходя дорогу и приближаясь к дому, Корделия чувствовала на себе взгляд мистера Льюиса.

О чем она думает? Вернее, почему она ни о чем не думает? Такое поведение вполне может привести к самым ужасным последствиям. Если как следует подумать и отнестись к этому серьезно, единственный разумный выход – не встречаться на следующий день с этим мужчиной. Самым естественным тоном Корделия приветствовала сестер и поинтересовалась, вернулись ли мальчики. Потом поднялась по лестнице к себе в комнату, сняла шляпу и стала вырабатывать для себя план действий. Самое мудрое решение – напрочь выбросить из головы все это безрассудство вместе с Уорреном.

Корделия считала себя сообразительной, но мудрость никогда не была ее сильной чертой. Конечно, было бы разумно точно выяснить, почему все-таки Уоррен вызывает у нее странное предчувствие: еще до того, как она выйдет замуж за другого мужчину, случится нечто удивительное и захватывающее. Понимая, что поступает глупо, Корделия не хотела отказываться от встреч с ним. Она никогда не отказывала себе ни в чем, чего ей очень хотелось. Уоррен Льюис своего рода приключение; кто знает, сколько их осталось в ее жизни.

Дорогой мистер Синклер!

С сожалением узнала, что Вы приболели. Надеюсь, морской воздух Брайтона поможет Вам быстро выздороветь. Возможно, Вам будет интересно знать, что Брайтон, основанный в шестом веке как саксонское поселение, стал популярным только спустя столетие, когда начали понимать, что морские купания помогают восстановить здоровье. Сейчас, когда сюда ежедневно поездом приезжают сотни туристов, он известен как Лондон у моря...

Дэниел сидел на выходившей к морю террасе отеля «Альбион», смотрел на воду, не обращая внимания на солнечный закат, и радовался почти полному одиночеству. Ранний вечер или слишком поздний день неподходящее время на морском курорте, чтобы сидеть на открытом воздухе со стаканом виски в руке и с сомнениями в душе, но великолепное шотландское виски было почти готово разрешить его сомнения – но не совсем.

Потягивая напиток, он невидящим взором смотрел на пролив. Дэниел не привык предаваться сомнениям, особенно сомнениям по поводу того, правильно или неправильно он поступает. Безусловно, бывали случаи, когда он оказывался не прав, и они дорого ему обходились. Но те ошибки обычно касались бизнеса и исправлялись быстро, хотя и не всегда легко. Нет, Дэниел Синклер привык быть правым и тем более не сомневаться в своих решениях.

Дверь отеля открылась, послышался звук приближающихся шагов. «Хорошо», – подумал он, потому что его стакан был почти пуст.

– Ты был прав, Дэниел. – Уоррен придвинул стул и сел. – Брайтон не Балтимор, но он приятно отличается от Лондона. И воздух здесь… – он глубоко вдохнул, – неплохой, совсем неплохой.

– Целительный, – тихо уточнил Дэниел. – Я рад, что он тебе нравится.

– В конечном счете он, вероятно, полезен нам обоим. – Уоррен кивком поблагодарил официанта, который принес стакан виски. – Неплохая идея, на несколько дней отвлечься от бизнеса. Мы оба усердно потрудились. – Он отсалютовал стаканом другу. – Спасибо, что тебе пришло это в голову.

– Мы не остаемся здесь. – Дэниел взглянул на Уоррена. – Я осознал свою ошибку.

– Правда? И так скоро. – Уоррен отхлебнул виски. – Я этого не ожидал.

– Я умею признавать свои ошибки.

Уоррен иронически поднял бровь.

– Умею, – убежденно повторил Дэниел. – Я знаю, что иногда могу быть упрямым. – Он попытался не выглядеть защищающимся, но ему это не удалось.