– Дальняя родственница, – уточнил Дэниел – Очень дальняя и не по прямой линии. Там нет кровной связи.

– Тем не менее подозреваю, что они близки, как сестры. Как, по-твоему, отреагирует леди Корделия, узнав, что мужчина, за которого родители хотят выдать ее замуж…

– О, леди Корделия не собирается выходить за меня замуж.

– Не собирается?

– Она не выйдет за меня замуж, если я ей не понравлюсь.

– А почему ты ей не понравишься? – с расстановкой спросил Уоррен. – Она ведь никогда тебя не видела.

– В этом вся прелесть. – Дэниел встал со стола и прошелся по комнате. – Эта мысль пришла мне в голову, когда я возвращался из книжного магазина.

– Я уже боюсь спрашивать. – Уоррен застонал. – Что это за мысль?

– Как избежать женитьбы. Я не могу просто нарушить соглашение, заключенное отцом, хотя никоим образом к нему не причастен. Это было бы недостойно. – Он замолчал, встретившись взглядом с Уорреном. – Несмотря на веский аргумент, что слово давал отец, а не я, у меня есть чувство фамильной чести. Слово человека – это его обязательство как в личной жизни, так и в бизнесе. Мы оба уверены в этом, как и остальные. Мое слово ничего не стоило бы, если бы я не выполнял обещания, данные отцом.

– Тогда как же ты собираешься избежать женитьбы на леди Корделии?

– На самом деле все в ее руках. Мисс Палмер уверила меня, что леди Корделия не выйдет замуж за того, кто ей не нравится.

– Ты намерен ухаживать за мисс Палмер в надежде не понравиться леди Корделии? – Уоррен ошеломленно смотрел на друга.

– Нет, конечно, нет, – поспешно ответил Дэниел. – Это было бы нечестно.

– Тебе повезет, если леди Корделия, вернее, ее отец, тебя не убьет.

– Я же сказал, это нечестно. Дало бы хороший результат, – тихо добавил Дэниел, – но было бы непорядочно. Кроме всего прочего, я не собираюсь позволить мисс Палмер узнать, кто я на самом деле. Она принимает меня за тебя.

– Превосходно, – огрызнулся Уоррен, – значит, они убьют меня.

– Успокойся, никто никого не собирается убивать. В этом я уверен.

– Представляешь, насколько мне стало легче?

– Уоррен, тебе совершенно ни к чему так волноваться. Все должно получиться великолепно. – Обойдя стол, Дэниел сел, взял письмо леди Корделии и помахал им. – Благодаря этому.

– Письму от леди Корделии? Смею ли надеяться, что это письмо ты прочитал внимательно? – сухо поинтересовался Уоррен.

– Дважды, – усмехнулся Дэниел. – И уже ответил, что для меня это просто унижение.

– Ты хочешь использовать переписку, чтобы убедить леди Корделию, что ты не тот тип мужчины, за которого она хочет выйти замуж?

– Я собираюсь быть исключительно утонченным, – быстро отозвался Дэниел.

– Разумеется.

– И буду избегать откровенной лжи, – добавил Дэниел.

– Конечно. – Кивнув, Уоррен молча смотрел на друга. Дэниел затаил дыхание, ожидая, что Уоррен не одобрит его затею. Но, черт побери, Уоррен же не собирается настаивать на его браке с одетой в твид амазонкой, которую джентльмены считают симпатичной!

– Ну?

– Вынужден отдать тебе должное, Дэниел – Уоррен неторопливо улыбнулся. – Это почти настоящий бриллиант.

– Настоящий бриллиант, – усмехнулся Дэниел, откинувшись на стуле. – Особенно учитывая, что я собираюсь убедить мисс Палмер, играя твою роль, что мистер Синклер совершенно не подойдет леди Корделии.

– Понимаю. Значит, это не настоящее ухаживание за мисс Палмер, а просто способ удержать леди Корделию от брака.

– Нет, это было бы нечестно.

– Но ты же собираешься убедить мисс Палмер, что не подходишь леди Корделии. И именно для этого ты едешь за этой мисс в Брайтон.

– Совершенно верно.

– Сдается мне, ты идешь по скользкой дорожке.

– По той, по которой нужно идти. В данный момент у меня нет желания жениться, – с твердой решимостью объявил Дэниел, – а когда оно появится, сам выберу невесту.

– Кого-нибудь похожего на… Ну, не знаю. – Уоррен сделал паузу. – На мисс Палмер?

– Кого-нибудь в точности похожего на мисс Палмер. Она умная и честная; слишком гордая, чтобы принять милостыню, но не слишком гордая, чтобы самой зарабатывать себе на жизнь. К тому же хорошенькая. – Он барабанил пальцами по письму леди Корделии. – В общем, она была бы великолепной женой для человека моего положения.

– А ты действительно не хочешь жениться?

– Не хочу.

– И ты не ухаживаешь за мисс Палмер, а просто продолжаешь знакомство? Это только дружеские отношения?

– Ничего более.

– А как отреагирует мисс Палмер, когда узнает, что ты ее обманывал?

– Она этого не узнает, – покачал головой Дэниел. – Если повезет, все это дело закончится еще до того, как меня заставят познакомиться с леди Корделией. А если мне не придется встречаться с леди Корделией, то и не придется ничего рассказывать мисс Палмер.

– Но если она обо всем узнает, то возненавидит тебя за твою ложь.

– Еще одна причина позаботиться, чтобы она ничего не узнала.

Уоррен долго смотрел на него, ничего не говоря, затем прошел к столу и сел.

– Что ты думаешь? – спросил Дэниел, внимательно глядя на друга.

– Ничего существенного, – коротко ответил Уоррен, перелистывая лежавшую перед ним на столе тетрадь и не отрывая глаз от страниц.

– И все же?

– Совершенно ничего.

– Черт возьми, Уоррен, скажи, чем вызвано такое высокомерное выражение у тебя на лице?

– Хорошо, – снисходительно ответил Уоррен, продолжая внимательно изучать тетрадь. – В твоем блистательном плане есть огромный изъян.

– Не вижу изъяна, – упрямо возразил Дэниел.

– Я так и думал, что не видишь, – хмыкнул Уоррен. – Часто от блистательности до глупости всего один шаг, ты же знаешь.

– И что же это за предполагаемый изъян?

– Нет, не желаю иметь к этому никакого отношения. Это от начала до конца твой план. Скажу лишь одно. – Подняв голову, Уоррен встретился взглядом с Дэниелом и широко улыбнулся. – Не могу дождаться, когда попаду в Брайтон.


Целительное средство – вот что это такое. Корделия стояла на балконе небольшой гостиной, которую делила с Сарой, и глубоко дышала. На свете нет ничего лучше запаха моря и звука накатывающихся волн. Огромный дом в Брайтоне, который семья снимала каждое лето, сколько Корделия себя помнила, стоял в плотном ряду других домов на Кингс-роуд. Из него открывался вид на море. Толпы туристов сидели на скамейках на набережной, прогуливались по дорожкам.

Когда Корделия была ребенком, поездка экипажем в Брайтон занимала около пяти часов. Сейчас благодаря поездам время путешествия из Лондона сократилось всего до двух часов. Визит сюда на один день стал не только возможен, но и неутомителен. Но даже без этого Брайтон всегда казался Корделии похожим на бесконечный, непрекращающийся праздник, наполненный развлечениями и весельем, что объяснялось благотворным влиянием самого воздуха.

Июнь не был частью официального светского сезона в Брайтоне. Это не имело значения для толпы, заполнявшей прогулочные дорожки. Когда родители Корделии только поженились, все летние месяцы считались сезоном. Но это было во времена принца-регента, превратившего обычную виллу в Королевский павильон, созданный по образцу причудливых индийских дворцов, когда грандиозные празднества и приемы были в порядке вещей. Ее мать часто вспоминала о тех оставшихся в далеком прошлом днях. Виктория, став королевой, передала Брайтону павильон для более спокойного времяпрепровождения. Конечно, это королевская прерогатива, но Корделия никогда не могла понять, что кто-то может не любить Брайтон и павильон. Она всегда считала павильон волшебным местом, а рассказы матери только подкрепляли это впечатление.

Официальный светский сезон переместился на осень и зиму, но благодаря мягкому климату Брайтона мать Корделии осталась верна традициям. Лето стало сезоном, когда она с семьей приезжала в Брайтон, и так будет всегда, заявляла она при каждом удобном случае, если сестры Корделии ей возражали. Правда, ее пугало огромное количество простолюдинов, нахлынувших в Брайтон. Но отец считал это одинаково полезным и для городских торговцев, и для туристов, выезжавших хотя бы на день за пределы Лондона. Это создавало в прибрежном курорте атмосферу праздничного образа жизни, который он находил крайне привлекательным. Если уж где-то и проводить отпуск, уверенно заявлял отец, то он предпочел бы провести его в обстановке беззаботности, легкости и неиссякаемого веселья.

Это один из немногих вопросов, по которому у родителей Корделии не было полного согласия. Несмотря на то что мать активно участвовала в благотворительных делах, Корделия всегда считала отца в большей степени поборником равноправия, принимая во внимание его взгляды, касающиеся положения социальных классов. Если задуматься, это могло показаться чем-то не совсем обычным. Ее отец происходил из древней аристократической британской семьи, и можно было бы предположить, что скорее он будет снобом, а не мать. Ее семья, хотя и титулованная, была не столь знаменитой, как отцовская. Возможно, демократические взгляды отца на окружавший его мир объяснялись его постоянным вращением в деловых кругах. Складом его характера объяснялось и то, что отцу не хотелось выдавать младшую дочь за американца, хотя, как говорили, американец – подходящий жених и с точки зрения богатства, и по характеру.

Корделия смотрела на море, но мыслями была далеко от искрящейся голубой воды. Она получила первое письмо от мистера Синклера – но теперь, учитывая сложившуюся обстановку, она, вероятно, могла бы думать о нем как о Дэниеле – два дня назад, когда они уезжали из Лондона. Письмо оказалось довольно приятным и содержало много информации. Именно этого она и ожидала, поскольку мистер Льюис был помощником и другом мистера Синклера. Однако Корделия совершенно не представляла себе, что напишет в следующем своем письме. Оно должно быть личным и в то же время неопределенным. Не написать ли ему в том же стиле, в каком она пишет статьи о путешествиях, не забывая все же, что пишет не для леди? Быть может, написать о красотах Брайтона и благотворном воздействии морского воздуха?