Сильвия была права — следовало соблюдать крайнюю осторожность. Торопливо шагая по темному коридору восточного крыла Эмберли, Розамунда остановилась у открытого окна, чтобы посмотреть на желтую, будто восковую луну, проглядывающую между облаками. Накрапывал дождь.

Погода менялась. Несколько необычайно жарких летних дней обещали сильную грозу. Розамунда обожала блеск молний в ночном небе и раскаты грома. В стекло ударил внезапно налетевший порыв ветра, и по спине Розамунды прошла волна дрожи. Она нарочно медлила, дабы как можно дольше не попасть в спальню герцогини. Ей необходимо было время, чтобы укрепить свой дух. Иначе она не сумеет успешно противостоять сладкому томлению и греховным желаниям, вспыхивающим в ней, когда рядом находился Люк Сент-Обин. Розамунда начинала бояться его, вернее, того, что он заставлял ее ощущать. Возможно, он был дьяволом, посланным, чтобы ввести ее в искушение.

К Люку она испытывала значительно более сильные чувства, чем некогда к его брату. А ведь она так старалась измениться! Безрассудные стремления могут привести только к неприятностям и сожалениям о содеянном. А она, отлично понимая это, скачет на лошади, карабкается на гору, плавает под парусом и познает нечто еще более опасное — страсть.

Розамунда подошла к двери и прислушалась. Из спальни герцогини доносились негромкие голоса. Розамунда не успела постучать, как дверь распахнулась и на пороге появилась, как всегда безупречно одетая, Грейс Шеффи.

— Ну, наконец-то, — сказала графиня. — Очень рада вашему возвращению. А мы уже беспокоились, что вы тоже почувствовали недомогание.

Взглянув через плечо Грейс на Люка, склонившегося над постелью бабушки, Розамунда заметила, что у него влажные волосы, да и одет он, мягко говоря, неформально. Белая полотняная рубашка в некоторых местах прилипла к мокрой груди. Комната была освещена единственной свечой, и потому заполнена жутковатыми колеблющимися тенями. Дверь в смежную комнату была открыта, и там виднелся край сидячей ванны. На полу в беспорядке стояли кувшины и валялись полотенца.

— Его светлость… — Розамунда с шумом втянула воздух. — …мылся здесь в вашем присутствии?

— Конечно, нет. С чего вы взяли? — ответила графиня, ни минуты не задумываясь. — Лорд отказался покинуть бабушку даже на полчаса и потому приказал приготовить ванну в соседней комнате.

— Как герцогиня?

— Думаю, без изменений. Во сне она все время стонет, как будто ей больно.

— Доктор приходил?

— Да. Он не знает, что случилось, однако не сомневается, что болезнь может быть заразной. Слава Богу, Мэдлин и лорд Лэндри сразу уехали. Люк попросил меня организовать отъезд остальных дам в Хелстон-Хаус в Лондоне. Всех, кроме меня и вас.

Итак, он попросил леди Шеффилд остаться. И возможно, уже обещал Ате жениться на этой прелестной женщине.

— Я приготовлю чай. Постарайтесь уговорить герцога отдохнуть. Он плохо выглядит.

Розамунда молча кивнула и закрыла дверь за красавицей графиней.

Приблизившись к Люку, она обратила внимание на пересеченный глубокими морщинами лоб.

— Ты выглядишь измученным. Может быть, немного отдохнешь? — Розамунда боялась настаивать, поскольку в таких случаях он обычно поступал наоборот.

— Пожалуй, — к ее немалому удивлению, ответил Люк.

Яркая вспышка молнии осветила комнату. В последовавшей затем кромешной тьме они молчали, считая секунды и мили до того, как раздастся гром. Центр грозы оказался примерно в пяти милях. Непогода двигалась со стороны Сент-Ивза.

Розамунда поспешно закрыла окна, задернула шторы и вернулась к постели герцогини, стараясь держаться как можно дальше от ее внука. Старушка металась по кровати и что-то бормотала про арфу.

— Ей что-нибудь нужно?

Герцог был настолько погружен в свои мысли, что не ответил. А за окнами гроза становилась все сильнее. Завывал ветер, шумели деревья. В рамах дребезжали стекла.

— Люцифер, не надо, я прошу тебя! — закричала Ата. Люк моментально схватил ее руку и прижал к груди.

— Я здесь, бабушка, не волнуйся.

— Нет, не трогай меня! Не надо!

Он отпрянул, словно прилетевшая с ночного неба молния обожгла его руки, а когда обернулся к Розамунде, его глаза не выражали ничего, кроме страдания.

— Помоги ей, — простонал Люк, и его лицо исказила судорога.

Ата продолжала говорить. Ее речь была тороплива, сбивчива, но вполне понятна.

— Только не руку, прошу тебя, пожалуйста! Обещаю, я больше никогда не буду играть. Нет, Люцифер, нет!

Розамунда потрясла маленькую герцогиню за плечо.

— Ата, Ата, проснитесь! Посмотрите на меня. Никто не сделает вам ничего плохого!

Ата распахнула глаза, но ее взгляд оставался рассеянным, невидящим.

— Нет, тебе нужно уйти отсюда. Он сделает тебе больно! Но ты не должна никому говорить об этом.

Он наказывает, и мы это заслужили. Никому не говори, слышишь? Никому!

— Ш-ш-ш, тише, — успокоила ее Розамунда. — Я не скажу.

А потом взгляд герцогини неожиданно остановился на лице Розамунды.

— Нельзя. Нельзя рассказывать Люку. Он так похож на него. — Ата застонала, ее глаза закатились и веки опустились. По щеке поползла слезинка. Сухонькие пальцы вцепились в простыню.

Боже! Когда-то ей сломали руку! Само собой, Розамунда ни мгновения не сомневалась, что это сделал не Люк. Такое было попросту невозможно!

— Кто такой Люцифер? — спросила она, не глядя на герцога.

— Я, — ответил тот таким странным тоном, что ей сразу же захотелось запротестовать.

Крупные капли дождя стучали в стекло, вода с шумом стекала по покрытым плющом стенам.

— Не говори глупостей! Как звали твоего отца?

— Барбас Генри Сент-Обин.

— А деда?

— Попробуй угадать, и я буду считать тебя дурочкой, если ошибешься, — невесело усмехнулся Люк с непонятным блеском в глазах.

Розамунду охватил гнев.

— Ты знал? Знал, что он вытворял с ней?

— Генри и я поняли все, но не были настолько глупы, чтобы обсуждать это с кем-нибудь. В любом случае мы все равно ничего не могли изменить, поскольку наш дражайший дед, вероятно, все же обладая некоторой долей здравого смысла, умер еще до нашего рождения.

— Но почему… — Она старалась понять.

— Тебе еще не ясно? Поколения варваров — моих предков Сент-Обинов убивали соседей, чтобы завладеть собственностью, грабили земли, издевались над женщинами в основном потому, что те не возражали. Не без причины им дали титул Хелстон.

Теперь гроза грохотала совсем рядом. Создавалось впечатление, что Господь предупреждает Розамунду, требует, чтобы она обратила самое серьезное внимание на слова человека, носящего имя падшего ангела.

— Ты стараешься меня испугать?

— Ты просто ненормальная, если еще не испугалась. Я стараюсь предупредить тебя. Хелстон — печально известный камень, закрывающий ворота в подземный мир здесь, в Корнуолле. Хотя, если хочешь знать мое мнение, мы всегда были среди приближенных дьявола.

— Ты полагаешься боюсь? — Розамунда покачала головой. — Я никогда не была суеверной. Это Сильвия придает значение всем приметам. Кроме того, я всегда притягивала неприятности независимо от того, сколько в моей жизни случалось удач. Так что твои рассказы не вызывают у меня страха. Единственное, что я хотела бы знать, — это почему ты посчитал необходимым предупредить меня о дурном прошлом Хелстонов.

— Потому что прошлое имеет обыкновение влиять на будущее. С этим ты не можешь не согласиться.

— Пожалуй.

— И кроме того, человек обычно не слишком умен, чтобы отклониться от курса, который считает для себя предначертанным.

— А вот в этом ты не прав!

Люк скрестил руки на груди и взглянул на нее с самым мрачным выражением лица.

— А я-то думал, что жизнь с братьями Берд навсегда избавила твое восприятие мира от романтического флера.

— Ты самый циничный человек в моем окружении, но одновременно и самый лучший.

Розамунда бросилась вперед, увидев, что Люк покачнулся. Даже в тусклом свете одинокой свечи было заметно, что он побледнел, несмотря на бронзовый загар.

— Что с тобой? — Не дожидаясь ответа, она заставила Люка сесть на кровать герцогини.

— Подожди, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — сейчас все пройдет.

В комнату на мягких кошачьих лапах вползла паника и стиснула горло Розамунды.

— Люк, должна сразу предупредить, я не слишком хорошая сиделка.

— И ты говоришь об этом только сейчас? — усмехнулся он. — Не очень порядочно с твоей стороны. Ведь всех остальных я уже отослал.

— Правила дьявола. — Розамунда нервно облизнула пересохшие губы. — Ты сам говорил мне о них. Так что тебе нельзя сдаваться. Уверена, ты просто устал. — При этом Розамунда постаралась вложить в свой голос значительно больше уверенности, чем в действительности испытывала.

Люк повернул ладонь тыльной стороной вверх, и они оба с ужасом уставились на яркую сыпь, появившуюся на его руках. Сент-Обин вздрогнул и поморщился. Похоже, ему было больно.

— Меня всегда удивляло, как много неприятностей может произойти за кратчайший промежуток времени. Но сейчас все как раз понятно. Свадьба всегда влечет за собой катастрофы.

Люк встал и снова пошатнулся.

— Думаю, тебе лучше лечь.

— Совет плохой сиделки?

— Совет того, кто определенно не сможет тебя поднять, если ты лишишься чувств и рухнешь на пол.

Люк стиснул руками голову.

— Ата…

— О герцогине есть кому позаботиться, — перебила Розамунда. — Я с ней побуду.

— Или Грейс. Она умеет ухаживать за больными. Розамунда постаралась не обращать внимание на столь очевидный намек.

Розамунда обхватила Люка поперек туловища, приняв на себя большую часть его веса, и у нее ослабели колени. Может быть, в доме остались лакеи? Но тут она вспомнила, как миссис Симмс, пыхтя, втаскивала в ее комнату ванну и на чем свет стоит кляла трусливых корнуоллских слуг, испугавшихся обычной простуды. Значит, надеяться не на кого.