— Нет, не уходи. — Розамунда усердно намыливала волосы, распространяя аромат розмарина и лимона. — Я рада тебе — теперь у нас есть возможность поговорить до твоего отъезда.

Сильвия поставила картонку на пол. Выражение ее лица было абсолютно бесстрастным.

— Думаю, больше говорить не о чем. Все уже сказано. Я уезжаю с Чарити, чтобы не путаться у всех под ногами. Когда ты захочешь, чтобы я вернулась, пришли записку.

Розамунде был прекрасно знаком этот тон. Сестра была оскорблена, и ее реакция оказалась вполне предсказуемой. Ее следовало назвать Жанной д'Арк, потому что она была одновременно и мученицей, и святой. С неожиданной ясностью Розамунда вспомнила легкомысленную девчонку, которую когда-то знала. В ней не было ничего общего с унылой старой девой, в которую превратилась Сильвия. Когда она лишилась своей радостной живости? Об этом следовало подумать. Но с другой стороны, Розамунда понимала, что сама тоже изменилась.

— Сильвия, когда мы разучились смеяться?

— Что? — опешила Сильвия. — О чем ты говоришь?

— О нас. Неужели ты не помнишь, как мы с тобой часами болтали, хохотали, сплетничали и как нам было хорошо и весело вместе?

— Иногда ты говоришь странные вещи, Роза. Мы оставили наши детские привычки и забавы, когда ты вышла замуж. Именно так и пристало вести себя истинной леди.

— Но ведь нет никакого закона, запрещающего получать удовольствие от жизни. Обещай мне хотя бы попытаться, иначе я совсем согнусь под грузом вины. — Розамунда перестала намыливать волосы и взглянула на сестру. — Много лет я просила тебя вернуться домой, но ты пожелала остаться. А я все время твердила себе, что только эгоизм мешает мне настоять на твоем отъезде. Живя со мной, ты стала несчастной. Почему ты не уехала? — С каждым словом она говорила все медленнее, словно думала вслух.

Сильвия побледнела и опустила глаза.

— Я не могла позволить тебе страдать в одиночестве. Я думала, ты довольна, что я осталась с тобой. Ты моя сестра, и я тебя люблю. И всегда буду любить, что бы ни случилось.

— И я всегда любила тебя, дорогая. — Розамунда сделала паузу. — Ты ведь намерена принять приглашение Чарити и ее брата, разве не так?

— Да… — Сильвия немного расслабилась, и на ее щеки вернулся слабый румянец. — Они очень добры. Но я бы не хотела, — она запнулась, — питать напрасные надежды.

— Ты говоришь о сэре Роули?

— Да. — Сильвия снова отвела глаза.

— Но почему ты считаешь надежды напрасными? Ты должна знать — я больше всего на свете хочу, чтобы ты обрела счастье. А это твой шанс, и вполне реальный, поверь мне.

Сильвия начала рассеянно ковырять небольшую дырочку на своей перчатке.

— Я вовсе не уверена, что сэр Роули собирается сделать мне предложение. Но если даже это произойдет, я все равно не смогу ответить согласием. Викарий не должен жениться на одной из двух скандально известных сестер, и тебе это отлично известно, Роза.

— Именно этот твой аргумент всегда ставил меня в тупик. Есть только одна скандально известная сестра. Это я. А ты всего лишь преданная и любящая, может быть, даже слишком преданная, и все это видят. Почему же ты не можешь устроить свою жизнь? Я уже много раз говорила и еще раз повторю: твоя жертвенность заставляет меня еще больше страдать. Ты должна это понимать!

— Жаль, если я причинила тебе боль, — пробормотала Сильвия, — но я прошу, пожалуйста, перестань меня терзать. Я уже все обдумала. Много раз. Такое замужество будет невыносимым.

— Ты его любишь? — мягко спросила Розамунда. Сильвия глубоко вздохнула.

— Что же, я получила ответ, — понимающе сказала Розамунда.

— Нет! — воскликнула Сильвия. — Ты пока только задала вопрос.

— И твой ответ — «да».

— Только если ты спрашивала, действительно ли мне иногда хочется тебя придушить, — заявила Сильвия, высокомерно подняла идеальную бровь, совсем как в прежние времена, и рассмеялась. Боже правый, она была великолепна! Потрясающая красавица!

— Ах, значит, ты не разучилась шутить, это хорошо, — пробормотала Розамунда.

— Наклонись вперед, — скомандовала ей Сильвия.

Сестра подчинилась, и тут же на ее намыленную голову хлынула ледяная вода. Отдышавшись, Розамунда взвизгнула:

— Ведьма!

— Ты заслужила встряску, — невозмутимо сообщила Сильвия и поставила кувшин, в котором некогда была холодная питьевая вода.

Розамунда расхохоталась.

— Может быть, ты и права. — Вздрогнув, она встала и вылезла из ванны, взяв из рук Сильвии полотенце. — Извини, что так резко разговаривала с тобой в присутствии всех, Я должна была проявить больше сдержанности. — Она натянула чистую сорочку и повернулась к Сильвии, чтобы та помогла ей надеть и зашнуровать корсет.

— Все в порядке. — Сильвия затянула шнуровку Розамунды так сильно, что у той перехватило дыхание.

— Если это поможет тебе чувствовать себя лучше, продолжай в том же духе. — Настроение Розамунды резко улучшилось. Сестра, пожалуй, осталась такой же, какой была в юные годы.

Сильвия снова потянула за шнуры.

— Что ты делаешь? — едва дыша, спросила Розамунда.

— Нет, это я хочу узнать, что делала ты?

— Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

— Я не ослаблю шнуровку, пока не скажешь, куда ты исчезла вместе с герцогом. Жених Аги Фелпс перед отъездом говорил всем и каждому, что видел, как ты с его светлостью уехала в карете.

— С тобой хорошо разговаривать, — сказала Розамунда, тщетно пытаясь вздохнуть. Она попыталась сама распустить корсет, но сестра шлепнула ее по рукам. — Может быть, все-таки позволишь мне дышать? Спасибо. А где ты была во время венчания? Ты ведь не виделась ни с отцом, ни с братьями.

Сильвия выпустила из рук шнуры, и Розамунда полной грудью с шумом втянула воздух.

— Наш отец был там? — ошеломленно пробормотала Сильвия.

— Да, он присутствовал на церемонии, но не сказал мне ни слова и сразу уехал. Его приглашали на свадебный завтрак?

— Не знаю, — ответила сестра. — Я его не заметила, да и никто не упоминал в разговорах членов семьи Лэнгдон. Но ты стараешься уйти от ответа. Где твоя одежда?

Розамунда через голову натянула темно-красное платье и застегнула две пуговицы на корсаже. Это было ее первое платье в греческом стиле, и ей казалось, что оно слишком обнажает грудь.

— Я отправилась на морскую прогулку с герцогом… и мистером Брауном.

Она прервала Сильвию, уже открывшую рот, чтобы заговорить.

— Сначала отец выказал мне свое презрение на виду у всех, потом гнусный жених Аги Фелпс решил прижать меня в темном углу и облапить. Его светлость был настолько добр, что избавил меня от необходимости общаться с гостями после всех этих неприятностей. Знаешь, Сильвия, этот день, пожалуй, стал кульминацией всех бед, случившихся за последний месяц, или даже больше. Мне очень жаль, если я тебя расстроила.

Розамунда в душе молилась, чтобы сестре хватило такта не продолжать допрос. Она не любила ей лгать, но хотела сохранить в тайне свою мимолетную близость с Люком Сент-Обином. Розамунде казалось, что, поделившись воспоминаниями об этих кратких мгновениях, определенно самых светлых в ее жизни, она бросит на все случившееся тень грусти и раскаяния. И она ни за что не смогла бы объяснить Сильвии, зачем сделала это. Розамунда ни разу не рассказывала сестре, что ее супружеские обязанности ассоциировались для нее только с болью и унижениями.

— Что ж, — сказала Сильвия, развешивая мокрое полотенце, — мне жаль, что я бросила тебя на произвол судьбы в церкви. Но я бы не смогла вынести всеобщего внимания. К тому же я предчувствовала, что наша семья будет там. И еще приметы — ты же знаешь, я в них верю — тоже были очень плохие. Сначала я услышала твое пение до завтрака, а потом увидела сову средь бела дня.

Как же Розамунде хотелось выкинуть из прелестной головки сестры все глупые суеверия! Это было единственное, что до крайности раздражало ее в Сильвии.

— Ладно. Мне жаль, что я заставляю тебя уехать. Но я не сомневаюсь — так будет лучше для тебя. Ты заслуживаешь небольшой передышки. Проведешь несколько дней с новыми друзьями, развеешься… И не надо на меня так смотреть! Я ничего не скажу о сэре Роули, кроме того, что он, как мне кажется, очень добрый человек.

— Пожалуйста, не продолжай, Роза.

— Не буду. Да, кстати, возьми этот букетик. Я сама собрала вчера эти цветы.

Сильвия приняла букет из жемчужно-белых колосков.

— Белый вереск — это к удаче, — сказала Сильвия и широко улыбнулась.

— Я знаю, дорогая. — Розамунда опустилась на стул перед туалетным столиком, и Сильвия стянула лентой ее волосы на затылке. — Но я сомневаюсь, что она тебе понадобится. Сэр Роули так на тебя смотрит… Если в течение ближайших двух недель он не сделает предложение, я…

Лицо Сильвии, отраженное в зеркале, нахмурилось.

— Ты же обещала больше не заговаривать об этом!

— И не буду, если ты дашь слово, как следует подумать, что тебя больше устраивает: вернуться к отцу и попросить его принять тебя обратно, выйти замуж за сэра Роули, когда он тебя об этом попросит, или найти место, скажем, компаньонки или гувернантки. Грустно, но ни один из этих вариантов не позволит нам и дальше жить вместе, если, конечно, ты не предпочтешь отправиться в Бартон-Коттедж продолжать уворачиваться от потных лап Алджернона. Ну а мне придется принять помощь герцогини и ее внука.

Она вручила Сильвии потертую коробку, обняла ее и прошептала на ухо:

— Пожалуйста, ради меня, постарайся получить удовольствие от пребывания в доме Чарити и ее брата.

Так и не взглянув в глаза сестре, Сильвия направилась к выходу.

— Непременно, если только ты пообещаешь получать меньше удовольствия от своего пребывания с герцогом. Иначе поползут новые слухи.