Круги перед глазами не исчезли. Но выражение лица приобрело не свойственную ему мягкость и расслабленность, он улыбался.

— Простите.

— Не надо просить прощения, — сказала Николь, нежно гладя его влажные волосы. — Никогда не просите прощения у меня!

От виски и бессонных ночей он еле держался на ногах. Успокаивающие ласки Николь были непреодолимы. Хэдриан почувствовал, как тяжелый сон сходит на него, и, уже сопротивляясь ему, обнял женщину, лежавшую рядом с ним. Последней мыслью его было полное нежелание сопротивляться чему-либо…

ГЛАВА 19

Хэдриан проснулся в полной темноте. Движение головы вызывало сильную боль в затылке и висках. Тяжелые бордовые гардины — раздвинуты, за окнами — ночь. Вдруг он все вспомнил. Он лежал там же, на полу, где Николь отдалась ему. Сбросив с себя одеяло, он сел. Как никогда раньше, ему отчаянно захотелось, чтобы рядом оказался хоть какой-нибудь человек. Внезапно его охватил страх, но волевым усилием он подавил его. Он вспомнил, как повалил Николь на пол и овладел ею, он вновь чувствовал тепло ее тела и свою неистовость, схожую с грубостью. Потом он почувствовал, что краснеет от стыда, — так мог бы вести себя только юнец, страдающий от переполнившего его вожделения.

Как же это могло случиться? Убитый, потрясенный, Хэдриан поднялся, приводя свою одежду в порядок, и зажег свет. Осветилась сразу вся библиотека: в его имении электричество было проведено давно. Он сел за письменный стол. Что же он наделал!

Обхватив голову руками, он представил себе все так четко, как будто это происходило сейчас. Слишком много ощущений, слишком много эмоций. С трудом он отвлекся от них и стал анализировать факты.

Дело не в том, что она сама пришла сюда. Ему нельзя было принимать ее. Он не прогнал ее и проиграл сражение, которое началось еще с первой встречи. Да, проиграл, свершилось, и нет смысла рассуждать о том, чего нельзя изменить. Для него осталось только одно — жениться на ней.

И это произошло, когда тело Элизабет еще не успело остыть. Он застонал, голова не прекращала болеть. Тем не менее чувство острой мучительной вины прошло. Не хотелось задумываться над этим, хорошо, что источник терзающей его боли исчез.

Его взгляд остановился на двух подушках и одеяле на полу. Если бы он просыпался, то вряд ли бы опять лег на пол. Еще менее вероятно, что он их сам принес сюда. Вудворд никогда бы не решился на такое. Это сделала Николь. Он весь напрягся, представив, как она его накрывает, кладет голову на подушку. Дьявол! Ему не хочется испытывать к ней нежные чувства!

Но она станет его женой, значит, бессмысленно избегать ее, а злиться он должен только на себя. Он почувствовал, что то обстоятельство, что Николь будет его невестой, совсем не огорчает его. Напротив, губы его тронула легкая нежная улыбка.

Хэдриан поднялся и заходил по комнате. Безусловно, в жены он себе ее не выбирал, да и нет здесь никакого выбора. Если бы вопрос стоял о выборе, он бы никогда не предпочел Николь. Это совершенно ясно. Ее даже трудно представить себе настоящей женой, тем более герцогиней.

Но то, что произошло, — дело его рук и причина для колоссального скандала. Выбора нет, и остается только выполнить свой долг. И нечего тут больше рассуждать. В любом случае жена рано или поздно нужна, но в силу сложившихся обстоятельств он получит ее немного раньше, чем хотел. Завтра он с ней поговорит и уладит дело.


Половину ночи Николь не могла уснуть, думала о Хэдриане, о том, что произошло между ними и что теперь будет. Их близость потрясла ее. Ничего нельзя сравнить с тем чувством, которое она испытала, обнимая Хэдриана. Не было злости, не надо было защищаться, его душа открылась ей. Конечно, было больно видеть, как он страдал. Она утешила его и готова утешать всегда, когда это потребуется.

С наступлением глубокой ночи возбужденное состояние стало проходить. Ей захотелось знать, что Хэдриан думает о случившемся, думает ли он о ней. Достаточно зная его, она не тешила себя надеждами. Вернее всего, он злится, и злится на нее. Эйфория сразу прошла. Ей стало стыдно перед умершей Элизабет, одна надежда, что она теперь в раю на небесах и не увидела того, что они натворили… Ну а если бы и увидела, то поняла бы, Элизабет никогда ни на кого не злилась, а в людях стремилась видеть только хорошее. Конечно, она поймет, что горе разрывало сердце Хэдриана и что Николь не могла больше бороться со своей любовью к нему.

Мысли об Элизабет были не только отрезвляющими, но они испортили настроение. Хэдриан страдал, был вне себя от горя. Он же оплакивал женщину, которую любил. Как она могла забыть об этом? Странно, что это смутило ее, ведь она и раньше прекрасно знала о его чувствах к своей невесте. Безусловно, сожалеть о содеянном слишком поздно, но Николь захотелось, чтобы это произошло хотя бы через несколько недель или месяцев. Разумеется, это так. Со временем он будет жить нормальной, полноценной жизнью, а она будет ждать его, надеясь, что он сможет ее любить. Хоть немного. Как только переживания о смерти Элизабет станут не так свежи.

Николь обняла подушку. Как же она могла забыть, что была всего лишь предметом страсти, а не любви? Но разве она не сможет любить за двоих? Неужели ничего не изменится и он не сможет когда-нибудь полюбить ее?

Николь не представляла себе, как ей дальше жить, не видя Хэдриана, не зная, что он думает о ней. Но в одном она была уверена: первая к нему не придет, подождет, пока он навестит ее. Ужас охватывал ее при мысли, что он никогда не придет к ним.

На следующий день, ближе к обеду, когда Николь переодевалась после верховой прогулки, в ее комнату вихрем влетела Регина. Николь с интересом посмотрела на сестру. От возбуждения глаза Регины округлились.

— Что случилось? — спросила Николь.

— К тебе гость. Ты не поверишь, если я скажу кто.

— У меня нет настроения отгадывать.

— Это герцог Клейборо.

— Хэдриан? Я хотела сказать… герцог? Но… что ему нужно?

От удивления Николь приоткрыла рот:

— Не знаю. Поразительно… сразу же после смерти Элизабет и вообще… Сейчас с ним мама, отец еще не вернулся. Что ему могло понадобиться?

Николь затрясло. После того, что случилось вчера, в его визите ничего особенного не было. Только слепая ярость могла привести его сюда. Хоть бы немного больше прошло времени, чтобы он успел успокоиться!

Николь вся извертелась, пока Регина и Ани укладывали ей волосы. Затем, поблагодарив их, сбежала по лестнице вниз. Успокоив дыхание, она грациозно вошла в гостиную.

Герцог сидел рядом с матерью, держа в руках чашку с чаем. Повернув голову, он внимательно посмотрел на нее и встал. Она ожидала увидеть в его глазах возмущение, негодование, но они ничего не выражали, ровным счетом ничего. Николь покраснела и неуверенно сделала реверанс:

— Добрый день, ваше сиятельство.

Он небрежно поприветствовал ее в ответ. Она села рядом с ними на стул с прямой спинкой. Ее руки так дрожали, что она не решалась взять свою чашку.

— Это так неожиданно, — сказала она, покраснев.

Выглядел он значительно лучше, чем вчера. Круги под глазами исчезли, хотя белки были еще красными. Лицо было чисто выбрито, складки вокруг рта разгладились. Одет он был безупречно. Рыжевато-коричневый костюм сидел свободно, на шее завязан коричневый шелковый платок.

— Разве? — спросил он с издевкой.

Николь покраснела еще гуще. Она поняла, на что он намекает, и ей захотелось исчезнуть из гостиной. Наступило неловкое молчание, так как фраза им не была закончена. Джейн, глядя то на дочь, то на герцога, сделала попытку снять напряжение:

— Теперь, когда вы стали выезжать, не поедете ли вы на бал Фэарфэкс, который состоится на этой неделе?

— Я не планировал это посещение, — сказал герцог, переключая свое внимание на графиню, — я еще не совсем в настроении танцевать и развлекаться.

— Да, да, конечно, — поспешно согласилась с ним Джейн. — Меня, признаться, очень удивило, что вы к нам пришли, ваше сиятельство.

— Если вы позволите мне переговорить наедине с вашей дочерью, то, может быть, все обретет смысл, — ответил он серьезно, не улыбаясь.

Перед тем как уйти, Джейн задумчиво посмотрела на дочь:

— Мне необходимо написать письмо, на это уйдет минут пятнадцать — двадцать.

Она ушла, плотно закрыв за собой дверь.

Николь заерзала под его долгим и пронзительным взглядом. Ей стало удивительно неловко.

Она сцепила руки и ждала, когда он заговорит. Казалось, его вполне устраивает сидеть и смотреть на нее. Герцог выглядел совсем не так, как накануне. А может быть, у нее вчера разыгралось воображение? Нельзя сказать, что он стал спокойнее и трезвее. На его лице появилась маска.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она тихим, нетвердым голосом. Ей захотелось дотронуться до его руки.

— Этот вопрос мне следует задать вам.

Она вспыхнула:

— Я — хорошо.

Теперь он почувствовал себя неловко.

— Мой визит в самом деле удивил вас?

Она сидела выпрямившись и не отрываясь смотрела на него. Что он хотел этим сказать? Может быть, он тоже очень захотел видеть ее? Она неуверенно улыбнулась.

— Я пришел, чтобы исправить положение, Николь.

— Ис… Исправить положение?

— Вначале я хотел бы поговорить с вами лично, — сказал герцог. Он решительно подошел к двери, открыл ее и, громко хлопнув, закрыл. Затем повернулся к ней, скрестив на груди руки.

— Во-первых, что касается меня, то я живу по законам чести или… стараюсь так жить. Вчера я нарушил этот закон.

Все надежды Николь рухнули.

— Вы сердитесь на меня?

— Злиться нет смысла. Вас винить нельзя. Во всем виноват только я. Мои действия сами за себя говорят.

— Я вас не виню, — еле слышно произнесла она, чуть не плача. «Он сожалеет о том, что мы сделали».

— Не имеет значения, вините вы меня или нет. Важны последствия вашего визита.