— Мама! Регина! Марта! Как я рада вас видеть!

Все обнялись. Марта окинула взглядом Николь, затем осмотрела комнату.

— Ну-ну, — сказала она улыбаясь. — Тебе идет быть герцогиней.

Николь вспыхнула от удовольствия.

— Я должна соблюдать приличия. — Она указала на свое платье. — Пока что никто не видел моих усилий, кроме прислуги.

— И твоего мужа, — добавила Марта.

— Он встает с восходом солнца и сразу уходит. Возвращается во второй половине дня и запирается в кабинете, где работает до обеда.

Джейн улыбнулась:

— Ты передумала, Николь?

— Какой же я была дурой! — пылко воскликнула молодая женщина.

— Значит, ты счастлива?

Николь закусила губу.

— Очень счастлива. Хоть и пришлось поступиться своей гордостью.

— Ты его любишь? — прошептала Регина.

— Да, — тоже шепотом ответила Николь. — Люблю!

Улыбка расцвела на лице сестры. Когда эмоции улеглись и все наконец уселись, Николь повернулась к матери:

— Мама, как отец?

— Прекрасно. Я ему все расскажу, пусть порадуется.

— Он правильно сделал, что заставил меня выйти за Хейдриана. Родители всегда желают детям только добра.

— Почему бы тебе самой не сказать ему об этом? — спросила Джейн. — Он по тебе скучает, дитя мое. Тревожится, что поступил неправильно.

— Я передам ему с вами письмо, — сказала Николь. — Пусть приедет меня навестить.

Леди заговорили о замужестве Николь и об обязанностях герцогини.

— Я думаю, — сказала Николь, — что со временем он полюбит меня. Но если даже этого не произойдет, мы по крайней мере станем друзьями. Он добр и почтителен. Старается мне угодить.

— Так же как ты стараешься угодить ему, — заметила Марта.

— Да, стараюсь, — согласилась Николь, вспомнив, как старалась угодить ему в постели, выполняя все то, чему он ее научил.

— Я жду не дождусь, когда вы начнете выезжать в свет, — очень довольная, сказала Регина. — Когда общество увидит тебя сейчас! На твоем месте я бы задала жару каждому, кто когда-то тебя обижал!

— Не так, как на свадьбе? — спросила Николь.

Она с отвращением вспоминала о том, как вела себя на торжестве, как третировала Хейдриана на глазах у собравшихся.

— Надеюсь, что нет! — воскликнула Марта. — Бедный герцог стал тогда мишенью для насмешек.

Марта заморгала и глянула на Джейн, любопытствующий взгляд которой явно свидетельствовал о ее неосведомленности, и на Регину, которая явно все знала.

— Ах, милочка, конечно, ты ничего не знаешь. Это не важно, Николь. Важно только то, что вы с ним прекрасно поладили.

— Расскажи. — И Николь упрямо и угрюмо сжала зубы.

Марте не хотелось рассказывать.

— Она должна знать! — сказала Регина.

Марта вздохнула.

— За неделю до вашей свадьбы он был самым очаровательным и вежливым человеком! Нельзя было не заметить в нем перемену, куда девалось его равнодушие к светскому времяпрепровождению. Помнишь, как он пообещал притвориться влюбленным олухом? Он прекрасно справился со своей задачей! Все говорили о том, как безумно влюблен в тебя герцог, что ты изменила его характер. И хотя спешка со свадьбой скандальна, он не может больше терпеть.

— Не может быть, — сказала Николь.

Марта вздохнула:

— К несчастью, твое отношение к герцогу было слишком очевидно во время свадьбы. Все заговорили о том, что герцог действительно любит тебя, но ты ему не отвечаешь взаимностью.

Николь разозлилась — разозлилась на сплетни и еще больше на себя за то, что так унизила Хейдриана. Их свадьба была самым крупным скандалом, какой только можно себе представить. Он сделал все, чтобы прекратить слухи. Он защищал ее, как и обещал, она же своим поведением разрушила все, чего он достиг. И она поклялась себе все исправить. Когда они появятся в обществе в следующий раз, все увидят, как Николь влюблена в своего мужа.

— Я не хотела тебя огорчить, — сказала Марта.

Николь промолчала. Она вспомнила о крови, оказавшейся на простыне после первой брачной ночи, и не могла понять, откуда она взялась. И только сейчас ее осенило. Хейдриан умудрился посадить это пятно, чтобы никто не заподозрил, что в первую брачную ночь она не была девственна. Слуги — ужасные сплетники. Если бы пятна не было, все в Клейборо узнали бы об этом. Горничные стали бы шептаться, и в конце концов этот слух распространился бы по всему городу.

Хейдриан посадил пятно на простыню, чтобы спасти ее. И сердце Николь наполнилось немыслимой любовью к мужу.


Гостьи Николь остались ночевать. Все замечательно провели вечер, смеялись, шутили, даже герцог, которому очень понравились дружеские отношения между женщинами. Графиня, Регина и Марта уехали рано утром. После их отъезда Николь надела брюки и сапоги и поспешно вышла из дома. Теперь никто и глазом не моргнул, видя ее одежды. Но вот когда она поехала кататься верхом в первый раз, совершенно не подумав о своем костюме, каждый, мимо кого она проезжала, глазел на нее в изумлении. Горничные, привратник, Вудворд, конюхи. Но со временем все привыкли и принимали это как должное.

Наверное, с грустью подумала она, герцогиням полагается ездить в дамском седле и в модных амазонках. Но ведь Хейдриан сказал, что она может поступать так, как ей нравится, а ей нравится ездить в мужском седле на своем чистокровном жеребце.

Главный конюх ждал ее. Николь помахала ему рукой, подъезжая, и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. О'Генри тоже был в бриджах и сапогах.

— Добрый день, ваша светлость, — сказал он, выводя лошадей. — А я было подумал, что вы не захотите проехаться в такой хороший денек.

— Пропустить езду на Зевсе? Ни в коем случае!

И они поскакали. Николь была в прекрасном настроении, потому что ее мир стал почти совершенным. Единственное, чего в нем не хватало, это любви мужа, но любовь придет, Николь с каждым днем в этом все больше убеждалась.

Час спустя они пересекли луговину и зацокали по сельской дороге. Вокруг не было ни души, и мистер О'Генри повернулся к ней с усмешкой:

— Раффиан не прочь пробежаться. Вы не отстанете, ваша светлость?

Николь рассмеялась. Мистер О'Генри уже знал, что Николь — прекрасная наездница, и перестал беспокоиться, как это было во время первой прогулки.

— А вы от меня не отстанете? — с вызовом спросила Николь и, припав к шее гнедого, помчалась вперед.

Жеребцы шли быстрым галопом, ноздря в ноздрю. Так они проскакали милю-другую, пока не заметили трех человек, которые шли им навстречу. Николь и О'Генри одновременно натянули поводья, опасаясь сбить прохожих или обдать их пылью.

Те подошли ближе, и Николь увидела, что все трое молоды и бедно одеты.

«Бродяги, безработные, — подумала она. — Наверное, несут на спинах все свое имущество».

Ей стало жаль молодых людей. Время было тяжелое.

— Если хотите знать, это самый что ни на есть сброд, — фыркнул О'Генри. — Какая-никакая работа завсегда найдется. Не давайте им ничего, ваша светлость.

У Николь не было при себе денег, хотя она с радостью дала бы этим людям пару фунтов. Вдруг один из мужчин встретился глазами с молодой женщиной. Николь взглянула на него с любопытством, но сразу же отвела глаза. Взгляд рыжего был дерзок и груб — слишком пристально он ее разглядывал.

Все трое вдруг замолчали. Николь больше не смотрела на них, ей стало не по себе.

— Объезжайте их, — тихо сказал О'Генри, пустив лошадь рысью.

Вдруг рыжий схватил ее жеребца под уздцы.

— Привет, девочка. Знатная у тебя лошадка.

— Пустите, пожалуйста, — спокойно сказала Николь.

— Не найдется у тебя фунта-другого? — спросил рыжий, оскалив редкие зубы в ухмылке.

— Пусти ее, — сказал О'Генри.

Он уже проехал мимо группы и теперь, повернув свою лошадь вспять, направлялся к Николь. Второй мужчина стал перед ним, загородив дорогу, и О'Генри был вынужден резко натянуть поводья.

— Пожалуйста, — сказала Николь. — У меня нет при себе денег. Как видите, я без сумочки.

— Она не взяла с собой сумочку, ребята, — рассмеялся рыжий.

— Гляди, малый, — предупредил О'Генри того, кто загородил ему дорогу, — сейчас я тебя сшибу. Дай проехать ее светлости!

— Ее светлости? — рассмеялся тот, что напал на Николь. — Если она ее светлость, значит, я герцог! Ладно, если у нее нет монеток, у нее есть конь и пара славных ножек. Я попользуюсь и тем и другим.

Николь ахнула. О'Генри двинулся вперед, готовый осуществить свою угрозу — сшибить стоявшего на дороге. В тот же момент Николь пришпорила своего жеребца. Рыжий, державший ее лошадь, второй рукой схватил молодую женщину за ногу.

Рыжий не пошел дальше. О'Генри наехал на него сзади, вынудив второго отскочить в сторону, и ударил рыжего по спине хлыстом. Тот, отпустив Николь и ее лошадь, с громким воплем повернулся к конюху. В тот же момент двое его дружков бросились к О'Генри и стащили его с лошади.

Увидев, что бродяги принялись его бить, Николь закричала, направила на них жеребца и в ярости принялась хлыстать.

Рыжий вырвал у нее хлыст и отшвырнул в сторону. Сердце у Николь замерло. Рыжий ухмыльнулся, а она поняла, что ее судьба в его руках и что судьба эта будет хуже смерти.

Однако ее жеребец, почуяв запах человеческой крови, заржал и стал на дыбы. Он яростно бил копытами бродягу, напавшего на Николь. Тот закричал, оказавшись под копытами лошади. Николь повернула лошадь, чтобы не затоптать бандита.

Он с трудом поднялся на колени. Николь заметила кровь у него на лице и на разорванной одежде. Бродяга поднялся и вместе со своими дружками пустился наутек.

Мгновение Николь смотрела им вслед, пытаясь обуздать лошадь и тяжело дыша. Потом взглянула на О'Генри, который сидел, покачиваясь. Лицо у него было в крови, он выплюнул зуб.