Бренда Джойс - Скандальная любовь

— Кажется, я вас понимаю.

— Ты его любишь? Потому что именно это я чувствовала к твоему отцу с того момента, когда впервые его увидела.

Николь отвернулась и долго смотрела на огонь. Потом наконец сказала:

— Он меня не любит. Он любит Элизабет, она добрая и славная. И она мне нравится, хотя поначалу я ее возненавидела. Он просто… хочет меня.

— Любовь — редкий и бесценный дар, Николь. Редкий и бесценный. Если бы он на самом деле любил Элизабет, не хотел бы тебя. Но это к делу не относится. Герцог — человек чести и никогда не разорвет помолвку. Уверена, ты это понимаешь. Ты молодая, сильная и со временем забудешь его.

Николь повернулась к матери. В глазах ее стояли слезы.

— Я никогда его не забуду, мама, никогда. Но это не имеет значения.

Джейн встала и обняла дочь, успокаивая ее, как делала много раз, когда та была маленькой.

— Как бы мне хотелось помочь тебе справиться с этим.

— Я сама справлюсь.

— Все это к лучшему, Николь. Поверь мне. После того, что герцог сделал в субботу на пикнике, все знают, что он принял тебя, и последуют его примеру. Тебе не следует уезжать из Лондона.

— Марта тоже так считает.

— Это твой единственный шанс снова быть принятой в обществе и встретить того, кто полюбит тебя так, как ты любишь герцога. Не качай головой! Если же ты уедешь в Драгмор, то останешься старой девой. Мы с отцом просим тебя остаться.

Родители редко о чем-нибудь просили Николь, и она не могла им отказать. Да и не хотела.

— Значит, вы полагаете, что я могу вернуться в общество и пользоваться успехом? — Она попыталась представить себе свое будущее, о котором говорила мать, толпы поклонников, которые будут увиваться вокруг нее, пока она не встретит прекрасного принца. Но такая жизнь никогда не прельщала ее, а место герцога в ее сердце никто не займет.

— Уверена в этом, — сказала графиня.

— В таком случае я остаюсь.

Графиня радостно улыбнулась:

— Кстати, мы с тобой получили приглашение на охоту от вдовствующей герцогини Клейборо. Охота состоится в воскресенье.

Николь сразу подумала о том, что наверняка встретит там герцога. Элизабет, конечно, охотиться не будет.

— Я не очень хорошо знаю вдовствующую герцогиню, но несколько раз мы с ней разговаривали, я восхищена ею. Она тоже питает ко мне добрые чувства. Всего тридцать семейств приглашены на этот праздник, тридцать самых могущественных семейств королевства. В этих семействах много неженатых мужчин. Вдовствующая герцогиня поступила в высшей степени великодушно, включив тебя в список приглашенных. Так же, как герцог, она взяла тебя под свое покровительство. И это еще только начало, дитя мое.

Ей будет больно видеть герцога рядом с Элизабет, но при мысли о том, что она опять его увидит, душа ее воспарила. В то же время она понимала, что означает быть приглашенной на прием в дом вдовствующей герцогини Клейборо; от такого приглашения отказываться нельзя.

— Зачем она это сделала? — удивилась Николь.

— Возможно, потому, что ей, как и ее сыну, претит несправедливость, — просто сказала Джейн. — Я знаю, что положение, в котором ты находишься, весьма непростое, и, если тебе не хочется ехать, отнесусь к твоему решению с уважением, и мы скажем, что ты нездорова.

— Нет, я непременно поеду, — заявила Николь.

Она уверяла себя, что начнет новую жизнь, заведет кучу поклонников, хотя в глубине души знала, что ничего этого не будет, что все это самообман.

Только к вечеру понедельника после субботнего пикника Элизабет почувствовала себя лучше. В субботу вечером герцог отвез ее в театр, но им пришлось уйти со спектакля рано, у Элизабет не было сил досидеть до конца. После этого она два дня не вставала с постели. Врач высказал предположение, что у Элизабет слабое сердце и именно это является причиной ее недомогания. Ей необходимо избегать переутомления.

— Но она жалуется, что у нее все болит, — сказал герцог, раздраженный неспособностью врача определить болезнь и методы ее лечения.

— Этого я не знаю, но, возможно, она перенесла грипп. Вы сказали, что она впервые так плохо себя чувствует?

— Да, впервые, — ответил герцог.

Врач велел давать ей для успокоения лауданум.

Вечером в понедельник Элизабет почувствовала себя гораздо лучше и села в постели. Во вторник ненадолго выходила в сопровождении горничной за покупками. Возможно, врач прав, у Элизабет был грипп. А устает она потому, что у нее слабое сердце. Герцог вздохнул с облегчением.

Состояние Элизабет не только огорчало его — оно его пугало. Герцог привык владеть собой. У него была железная воля. Он может без устали работать столько времени, сколько понадобится. Уже много лет он управляет герцогской империей и справляется с этим нелегким делом. Но состояние невесты было не в его власти. К счастью, ей стало лучше, почему, герцог не мог понять, так же как не мог понять, почему недавно ее состояние ухудшилось.

Вдруг оказалось, что вся его жизнь ненадежна. Обычный распорядок, к которому он привык, всегда занятый делом, полностью нарушен. И не только из-за болезни Элизабет. Его интерес к Николь Шелтон тоже не поддавался объяснению. И он ничего не мог с этим поделать.

Несмотря на множество неотложных дел, герцог дважды в день являлся в Стаффорд справиться о здоровье Элизабет. И тут помимо своей воли, понимая, как это дурно по отношению к его невесте, сравнивал Элизабет с Николь Шелтон, пышущей здоровьем, крепкой, полной жизни. Однажды, когда Элизабет уснула, сидя рядом с ним, он подумал, что она не вызывает в нем никакого желания. Он никогда не хотел ее. Ни разу не поцеловал, только в день ее восемнадцатилетия, и то лишь потому, что знал — она ждет этого. И поцелуй был целомудренным.

Николь Шелтон он целовал страстно, прикасался к ней, прижимал ее к себе и всегда хотел.

Элизабет будет образцовой женой, в этом Хейдриан не сомневался. Он, правда, не представлял, как поведет себя с ней в постели, но пока не задумывался над этим, решил, что, когда придет время, сделает все как надо.

Он смотрел на нее, спящую в кресле в гостиной, и впервые его одолели сомнения в правильности помолвки с кузиной в то время, когда она была младенцем, а он ребенком. И произошло это из-за Николь Шелтон.

Она ворвалась в его жизнь, и это было опасно.

Он был одержим ею. И эта одержимость росла с каждым днем.

Он уже жалел, что на пикнике пришел ей на выручку. Пусть бы это был кто-нибудь другой. И тут же понял, что лжет самому себе.

Если бы только…

Он отбросил прочь мысли, пришедшие ему в голову. Жизнь — вещь конкретная. Одни события порождают другие. Фантазировать о том, что могло бы быть, — это для слабых, глупых и романтичных, а он не такой.

Хорошо, что Николь уехала из Лондона. Его страсть к ней неуправляема. А он привык управлять собой с тех самых пор, когда был совсем еще маленьким, и очень гордился этим.

Вечером во вторник Элизабет чувствовала себя настолько хорошо, что отправилась с ним на прием к графу Рейвенсфорду. Там собрался узкий круг близких знакомых. Герцогу стало не по себе, когда он увидел графа и графиню Драгмор. Ему меньше всего хотелось бы беседовать с этими людьми, но избегать их было бы крайне невежливо. Набравшись решимости, он подошел к ним перед ужином.

Он представил им Элизабет и дружески поболтал с графом и графиней. У него создалось впечатление, что ей известно больше, чем следует, о его отношениях с ее дочерью, однако он подумал, что ему просто показалось.

После ужина Элизабет побледнела. Прежде чем мужчины удалились к своему портвейну и сигарам, Хейдриан спокойно отвел ее в сторонку.

— Как вы себя чувствуете, Элизабет?

Она улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой.

— Вы слишком беспокоитесь обо мне, Хейдриан. Как наседка о своих цыплятах.

Он через силу улыбнулся:

— Может быть, вернемся домой? У вас усталый вид.

— Мне бы не хотелось портить такой приятный вечер.

— Я все объясню хозяину, — успокоил ее герцог.

Элизабет извинилась, сказав, что ей нужно в дамскую комнату. Герцог ждал ее в вестибюле один, если не считать слуги, который держал плащ Элизабет, подбитый мехом. В вестибюле появилась графиня и направилась прямо к нему.

— Ваша светлость, — сказала она, подойдя ближе. — Я понимаю, это не принято, но можно вас на два слова?

Это было нарушением приличий, однако герцог кивнул. Графиня старше его лет на десять и все еще поразительно хороша собой. Слуга, тот, что держал плащ Элизабет, притворился, будто ничего не видит, но непременно начнет сплетничать насчет герцога Клейборо и графини Драгмор. Но если графиню это не беспокоит, то герцогу и вовсе наплевать. Он подумал о том, что презрение к условностям Николь, видимо, унаследовала от матери, которая, как он знал, некогда была актрисой. Герцог посмотрел на дворецкого.

— Оставьте нас на минуту, пожалуйста, — обратился герцог к дворецкому. Тот исчез.

— Благодарю вас, — тихо проговорила Джейн. — Мы с мужем хотели выразить вам свою признательность за ваш поступок на пикнике.

Лицо герцога осталось непроницаемым.

— Вы не только спасли нашу дочь от неловкого положения, в котором она оказалась, — благодаря вам Николь снова принята в обществе.

— Элизабет относится к ней с большой симпатией. Я не мог поступить иначе.

Но тут герцог задумался: как может Николь Шелтон быть принята в обществе, если уехала из Лондона?

— Николь тоже ей очень симпатизирует. Слава Богу, что вашей невесте лучше.

В Лондоне ничего нельзя скрыть.

— Благодарю вас, — сказал герцог, уверенный в том, что Николь Шелтон вовсе не испытывает симпатии к его невесте. Не может испытывать.