Он обручен с Элизабет, которая приходится ему родственницей, она добрая, милая. Он никогда не причинит ей зла. Никогда не нарушит свой долг и будет хранить ей верность. Зачем же было испытывать судьбу вчера вечером в Драгморе? Если бы их с Николь застали врасплох, ему пришлось бы жениться на ней и разорвать помолвку с Элизабет. И Хейдриан подумал, что на какой-то момент утратил рассудок, когда набросился на Николь в библиотеке.

Николь была бы никудышней женой, дерзкой, строптивой, и ничего, кроме раздражения, не вызывала бы.

И все же Николь хотела выйти за него замуж. А когда он отверг ее, решила отомстить.

Неужели она расставила ему ловушку?

Она была не первая, желавшая женить его на себе. Дебютантки во время очередного сезона буквально одолевали его. Но он не обращал на них никакого внимания.

Перед Николь герцог чувствовал себя виноватым. Сам того не желая, причинил ей боль, приняв за замужнюю женщину. А потом принес извинения. Николь была оскорблена и разгневана. Однако герцог старался не думать об этом.

Накануне вечером герцог был ошеломлен, когда увидел ее в открытом платье с глубоким декольте — она выставила напоказ все свои прелести и вступила с ним в словесную перепалку. А потом, вместо того чтобы удалиться к себе в спальню, отправилась в библиотеку, легла на диван, приняв вызывающую позу. Герцог не устоял, и когда заключил ее в объятия, она не сопротивлялась, забыв обо всем на свете.

Неужели это была ловушка?

Он бросил полотенце на пол и голый прошел в туалетную комнату. Едва сознавая, что делает, он накинул на себя халат. Он был страшно зол. Она пыталась соблазнить его, оторвать от нареченной и оказалась первой, которой он поддался. Теперь он не сомневался, что она хотела соблазнить его, скомпрометировать себя, сделать так, чтобы ее родители застали их врасплох. Иначе зачем ей было ждать его в библиотеке? Зачем, черт побери?


Элизабет и мать герцога пили чай с лепешками, когда принесли записку. Элизабет взяла карточку, поданную дворецким, и сразу же узнала герцогский герб.

— Это от Хейдриана, — тихо произнесла она, и улыбка озарила ее лицо, сделав его почти красивым.

— И что он пишет?

— Он вернулся! — просияла Элизабет. — Вечером придет!

— Пора бы, — сказала Изабель. — Только не волнуйтесь, дорогая, ведь вам нездоровится.

— Как же мне не волноваться? Мы не виделись уже больше месяца. Только не осуждайте его, Изабель. Был бы он повесой, другое дело. Но он трудится с восхода до захода.

— Долг матери — вразумлять сына, — заметила Изабель. — Вы, я смотрю, порозовели. Так что мне пора.

— Но вы только что пришли! А у меня до его прихода еще много времени.

Изабель улыбнулась и поцеловала будущую невестку в щеку.

— Я ухожу, дорогая, идите к себе и переоденьтесь.

Мать Элизабет умерла, когда девочка была совсем маленькой, и она очень привязалась к вдовствующей герцогине.

— Я так рада, что вы наконец-то станете настоящей матерью для меня.

— А вы замените мне дочь, которой у меня никогда не было, — тихо сказала Изабель, обняв девушку.

Девушка просияла, прижав к груди карточку. Элизабет была маленькая, стройная, с кожей цвета слоновой кости и тонкими белокурыми волосами. Ее считали хорошенькой, хотя сама она так не думала. Бледная, слишком худенькая, на носу — веснушки, которые Элизабет пыталась скрыть под легким слоем пудры.

Элизабет быстро поднялась к себе в комнату и позвала горничную. С ее помощью надела платье пастельно-зеленого цвета. Волосы, согласно моде, были подняты наверх. На шее красовалась тройная низка жемчуга с бриллиантовой застежкой — подарок Хейдриана ко дню рождения. Два месяца назад ей исполнилось восемнадцать. Только она закончила одеваться, как прибыл герцог Клейборо. Элизабет выбежала из комнаты.

Едва она появилась в гостиной, герцог встал и поднес ее руку к губам. Она знала его с тех пор, как помнила себя. Он подбрасывал ее на колене, пока она не подросла и не стала для этого слишком большой, а потом ходила за ним по пятам, едва научившись ходить, он же в свои двенадцать был сильным и красивым. Это продолжалось до тех пор, пока она не осознала своей женственности, превратившись в подростка. Однажды он спас ей жизнь, когда она, восьмилетняя, поскользнулась и упала в пруд. Он в это время удил рыбу со своей золотистой гончей, и, как всегда, Элизабет потащилась за ним. Она не испугалась, оказавшись в ледяной воде, потому что знала, что он ее спасет.

— Я так рада, что вы вернулись, — просто сказала она после обмена приветствиями.

Сев рядом с ней на диван, герцог сказал:

— Прошу прощения, что так долго отсутствовал.

— Не нужно просить прощения! Я понимаю, что у вас много дел.

Герцог внимательно изучал ее. У Элизабет была одышка, но она не выглядела больной, глаза ее блестели от счастья, а лицо пылало. Правда, она сильно похудела.

— Матушка сказала, что вы были нездоровы.

Улыбка Элизабет померкла.

— Я вполне здорова. Только устала. Оно и неудивительно. Каждый день возвращаюсь домой лишь к утру. Вы же знаете, что такое сезон!

— Тогда возвращайтесь домой пораньше.

— Обещаю, — сказала она, и герцог знал, что так и будет, она сделает все, о чем бы он ее ни попросил.


Николь с матерью приехали в Лондон после полуночи. Регины с леди Хендерсон еще не было дома. По словам экономки, длиннолицей миссис Дойл, они поехали на бал к Баррингтонам. Николь и Джейн разошлись по своим комнатам.

Николь, как обычно, проснулась с восходом солнца. К тому же ей не терпелось увидеть сестру. За окном распевали птицы, и Николь почувствовала себя счастливой. Впервые за многие годы она радовалась, что приехала в Лондон, и с нетерпением ждала развлечений, предстоящих ей в этот день.

И еще ей было интересно, увидит ли она его.

Девушка совершила верховую прогулку, приличия ради взяв с собой грума. Риджент-парк в этот час был пустынен. Не было еще восьми, когда Николь распахнула дверь в комнату сестры. Регина крепко спала. Николь на цыпочках подкралась к кровати и стащила с сестры одеяло.

Регина что-то пробормотала, закрыв глаза рукой.

— Проснись, соня! — крикнула Николь, вытащила из-под сестры подушку и швырнула в нее.

— Николь?!

Николь села на кровать.

Регина сбросила подушку на пол, окончательно проснулась и глазам своим не поверила. Потом, радостно вскрикнув, обняла сестру.

— Что ты здесь делаешь? Просто невероятно!

— Мне стало скучно, — ответила Николь, усмехаясь. — Вид у тебя ужасный. Когда ты вчера вернулась домой?

Говоря откровенно, в восемнадцать лет нельзя выглядеть ужасно.

— На рассвете. Баррингтоны устроили потрясающий бал. Там были все, кто хоть что-то собой представляет! Жаль, ты не приехала немного раньше!

— Ты говоришь, там были все? А кто именно?

— Хочешь, чтобы я перечислила всех поименно? Сегодня Уиллоуби устраивают большой прием. Ты пойдешь?

— Не хотелось бы пропустить, — ответила Николь.

Регина села в постели, испытующе глядя на сестру.

— Николь, в чем дело? Ведь ты терпеть не можешь Лондон. А теперь вдруг решила выезжать в свет?

Николь молчала. Ей очень хотелось излить душу сестре, однако она не знала, стоит ли. Да и о чем, собственно, рассказывать? Что герцог вел себя по отношению к ней безнравственно? Что она знала о его возвращении в Лондон и последовала за ним? Что ей хотелось его увидеть?

— Мне надоело общество овец и коров, — произнесла она наконец, хотя очень не хотелось лгать сестре.

— Ну и правильно сделала, что приехала! — пылко вскричала Регина. — Я так рада видеть тебя! — Она порывисто обняла сестру. — Я сделаю все, чтобы ты прекрасно провела время.

Глава 8

Большая гостиная в доме Уиллоуби уже была полна гостей, когда приехали Николь и Регина с матерью. Слуги разносили шампанское и другие вина, предлагали экзотический набор кулинарных шедевров. На возвышении, устроенном ради этого случая, играло трио, но звуки фортепьяно, арфы и скрипки тонули в гуле голосов.

Появление Николь было замечено сразу. Стоявшие неподалеку от входа улыбнулись ее сестре и матери и с удивлением уставились на Николь.

Одеваясь, девушка очень нервничала. Она предполагала, что на приеме будет самая верхушка высшего лондонского общества, поскольку лорд Уиллоуби был не только маркизом Хантом, но также и близким другом премьер-министра. Поэтому герцог Клейборо, хоть и не любит светских раутов, вполне мог оказаться здесь. А уж его невеста — наверняка. Она принадлежала к семье Уорренов, а патриарх семейства граф Нортумберленд являлся одним из могущественнейших людей в королевстве.

Одного из них Николь, конечно же, увидит. Этого было достаточно, чтобы Николь охватила тревога. Когда она вышла из дома на Тэвисток-сквер, ее била нервная дрожь. Уже прошло больше года с тех пор, как разыгрался тот знаменитый скандал и она нигде не появлялась. Если бы на костюмированном балу у Аддерли герцог не обратил на нее своего благосклонного внимания, мог разыграться еще один скандал. Может, зря она приехала в Лондон, мелькнула мысль.

Неподалеку от входа стояла группа гостей, устремивших взгляды на Николь.

— Послушайте, неужели это старшая дочь Драгмора? — громко осведомился один из щеголей.

— Она самая, — отозвалась одна из светских матрон. — Слышали, в каком костюме она явилась к Аддерли? — Матрона перешла почти на шепот и повернулась спиной к Николь и ее спутницам.

— Настоящие ведьмы! — воскликнула Регина.

Николь схватила сестру за локоть.

— Не огорчайся, Рей. Я была к этому готова.

— Кстати, что за костюм ты надела к Аддерли? — спросила Регина. — И когда это было?