Сандра Браун - Скандальная история

Она возвращается в Пальметто.

Джейд Сперри раздвинула шторы в своем офисе на двадцатом этаже и выглянула в окно. Далеко внизу, огибая Линкольн-Центр, медленно ползли автомобили. Порывы холодного ветра с силой вырывались из-за углов улиц, бились о городские автобусы, изрыгавшие ядовитый дым в и без того отравленный воздух. Такси, похожие на шустрых желтых жуков, перестраиваясь с одной полосы движения на другую, пытались выбраться из пробки. И ни на миг не прерывался поток пешеходов с портфелями и сумками в руках.

Когда Джейд приехала в Нью-Йорк, ей сначала было трудно заставить себя окунуться в это непрестанное движение. В первое время она ужасно боялась перекрестков. Ей было страшно стоять на переходе какой-нибудь авеню в центре Манхэттена, с замиранием сердца прикидывая в уме, кто первым раздавит тебя — юркое такси, неуклюжий автобус или напирающая сзади толпа людей, раздраженных твоей неспешной провинциальной речью и неуверенной походкой. Каждый раз, словно принимая вызов, Джейд опускала голову и ныряла в этот поток. Она действительно не умела ходить так стремительно, соображать так быстро, говорить так живо, как местные. Но это ее не смущало: просто она была другой, не такой, как они. Джейд была воспитана не на суете. Она выросла там, где самой подвижной особью в летний день была стрекоза, скользящая над гладью болота.

Еще до приезда в Нью-Йорк Джейд привыкла много работать с полной самоотдачей. Она приспособилась и выжила благодаря упорству и гордости, которые, как и неспешная речь, сразу выдают уроженца Южной Каролины.

Теперь все это окупалось. Она вознаграждена. Тысячи часов, потраченных на замыслы и тяжелую работу, дали свои результаты. Никто и не догадается, сколькими годами и слезами пришлось заплатить ей за возвращение в родной город.

И вот она возвращается в Пальметто.

Кое-кому там придется заплатить за все, а уж Джейд постарается за этим проследить. Теперь она в силах восстановить справедливость, о которой так мечтала.

Джейд продолжала смотреть в окно, но почти не замечала происходившего на улицах. Мысленно она была далеко. Она видела высокую траву на прибрежных болотах, вдыхала крепкий соленый воздух океана и аромат цветущих магнолий, ощущала вкус простой тамошней кухни. Небоскребы сменились высокими соснами, широкие авеню превратились в каналы с медленно текущей водой. Джейд вспомнила запах воздуха, такого густого и плотного, что не шевельнутся даже тонкие стебельки серого испанского мха на стволах древних виргинских дубов.

Да, она возвращается в Пальметто.

И когда она туда доберется, там начнется такое…

— Хорош!

— Честное слово!

— Хватит врать, Патчетт!

— Что скажешь, Ламар? Вру я или нет? Может хорошая шлюха надеть тебе резинку только ртом?

Ламар Гриффит насмешливо глядел на своих лучших друзей — Хатча Джолли и Нила Патчетта.

— Я не знаю, Нил. А что, и правда может?

— А, нашел кого спрашивать, — ухмыльнулся Нил. — Ты же никогда не имел дела с проститутками.

— А ты имел? — расхохотался Хатч.

— Да, имел. Много раз.

Три старшеклассника сидели за пластмассовым столиком в отдельной кабинке местного молочного кафе «Дейри Барн». С одной стороны на виниловой скамейке расположились Хатч и Ламар, с другой стороны на такой же скамейке развалился Нил.

— Я не верю ни одному твоему слову, — сказал Хатч.

— Мой старик сводил меня к одной…

Ламар недоверчиво хмыкнул:

— Ты не смущался?

— Черта с два!

Хатч презрительно взглянул на Ламара.

— Он врет, дурачина.

Снова повернувшись к Нилу, Хатч спросил:

— И где же этот публичный дом?

Нил изучал свое отражение в оконном стекле: красивое лицо, густые пряди темно-русых волос, спадавших на брови над зелеными глазами, в которых читался вызов. Бордовая с белым школьная куртка была изрядно потрепанной и сидела на нем с небрежным изяществом.

— Я не говорил, что он сводил меня в публичный дом. Я сказал, что он отвел меня к проститутке.

Хатч Джолли выглядел куда менее привлекательно, чем его друг Нил: большой, неуклюжий малый с широкими костлявыми плечами и ярко-рыжими волосами. К тому же лопоухий. Придвинувшись ближе, он облизал толстые губы. Его голос зазвучал мягко и вкрадчиво:

— Ты хочешь сказать, что в нашем городе есть проститутка? Кто она? Как ее зовут? Где живет?

Нил одарил друзей ленивой улыбкой.

— Вы полагаете, что я выдам вам этот секрет? Я знаю, что вы тут же начнете ломиться к ней как последние придурки. Мне будет стыдно признаться, что я знаком с вами.

Он подозвал официантку и заказал всем еще по порции вишневого коктейля. Когда напиток появился на столе, Нил достал из внутреннего кармана куртки серебряную фляжку с бурбоном и щедро плеснул из нее в свой стакан. Потом предложил приятелям. Хатч тоже подлил себе виски.

Ламар отказался.

— Нет, спасибо. С меня хватит.

— Сопляк, — сказал Хатч, тыкнув его локтем в живот. Нил спрятал фляжку в карман.

— Мой старик говорит, что есть две вещи, которых мужику всегда мало: виски и бабы.

— Аминь. — Хатч всегда соглашался со всем, что изрекал Нил.

— Ты согласен, Ламар? — насмешливо спросил Нил. Темноволосый парень пожал плечами.

— Конечно…

Недовольно насупившись, Нил откинулся на спинку скамьи.

— Ты становишься слишком серьезным для нас, Ламар. Бели ты не будешь поддерживать нас, мы обойдемся без тебя.

В темных глазах Ламара мелькнуло беспокойство.

— Что ты имеешь в виду, говоря «поддерживать»?

— Я имею в виду отрываться. Я имею в виду трахаться. Я имею в виду напиваться.

— Мамочке не нравится, когда он себя плохо ведет. — Хатч по-женски сложил свои большие руки под подбородком и заморгал часто-часто. Слова он произнес фальцетом, нарочито издевательски, поэтому вышло очень смешно.

Но Ламар принял насмешку серьезно.

— В пятницу вечером я вывернул свои кишки, как все, — сказал он. — Разве я не воровал арбузы прошлым летом, как ты велел, Нил? И разве не я покупал баллончики с краской, которой мы расписали стены почты?

Хатч и Нил расхохотались в ответ на эту страстную тираду. Нил перегнулся через стол и потрепал Ламара по щеке.

— Ты все делал правильно, Ламар. Нормально.

Не в силах дальше сохранять серьезное лицо, он рассмеялся.

Костлявые плечи Хатча тоже содрогались от смеха.

— Ты наблевал больше, чем мы вдвоем, Ламар. А что твоя мамочка сказала о твоем похмелье вчера утром?

— Она не знала, что мне было плохо. Я весь день провалялся в постели.

Им было скучно. Воскресные вечера всегда были скучными. «Плохие» девочки приходили в себя после субботних вечерних вакханалий и не желали, чтобы их беспокоили. Хорошие девочки отправлялись в церковь. Спортивные соревнования по воскресеньям не проводились. Сегодня ребятам не хотелось ни рыбачить, ни ловить крабов.

Потому-то Нил, всегдашний лидер и стратег, и запихнул двоих приятелей в свой спортивный автомобиль. Они долго кружили по улицам Пальметто, выискивая, чем бы занять себя. Проехав по центру несколько раз, они так и не нашли ничего подходящего.

— Может, махнем в Вальмарт и посмотрим там? — предложил Ламар. Приятели хором ответили:

— Нет!

— Придумал, — заявил Нил в порыве вдохновения. — Завалимся в одну из церквей для ниггеров, там всегда можно повеселиться.

— Ха. — Хатч мотнул своей огненной шевелюрой. — Папочка сказал, что сдерет с меня шкуру, если мы еще раз так сделаем. Когда мы повеселились у них в последний раз, там чуть не начались расовые волнения.

Отец Хатча, Фриц, был шерифом графства. Его именем ребятам не раз приходилось прикрываться, чтобы выйти из трудного положения.

Последним прибежищем, где они надеялись разрядиться, было молочное кафе. Пока они вели себя здесь пристойно и не нарушали порядка, никто не мог прогнать их отсюда. Разумеется, им бы крепко досталось, если бы Нила застукали с флягой виски в кармане.

Когда Нил выходил из дома, его отец Айвен запретил ему брать с собой пиво.

— Почему? — спросил Нил.

— Потому что вчера утром мне звонил Фриц. Он был просто вне себя. Сказал, что в пятницу вечером Хатч вернулся домой вонючим и пьяным и что это ты принес пиво. Он сказал, что сын шерифа не должен разъезжать по городу в пьяном виде и хулиганить. Дора Джолли тоже была в таком бешенстве, что ее чуть не связали. Я сказал ему, что разберусь.

— И что?

— А то… Я и разобрался, — загремел Айвен. — Сегодня никакого пива!

— Господи! — Нил вылетел из дома как пробка. Уже в машине он ухмыльнулся и похлопал ладонью по карману куртки, где была спрятана серебряная фляжка с дорогим бурбоном. Айвен не хватится ее.

Но теперь удовольствие от того, что он опять обвел отца вокруг пальца, как-то увяло. Хатч пожирал свой второй гамбургер. Его манера есть вызывала у Нила отвращение. Хатч не ел, а жрал, словно это было в последний раз в жизни. Он отхватывал огромные куски, чавкал и, пока ел, не утруждал себя разговором.

Ламар же был нудный, как больной зуб: от него всегда шло что-то нервное. Нил терпел его компанию только из-за беззащитности: приятно иметь при себе сосунка, над которым можно зло подшутить или просто подколоть. Ламар был приветлив и довольно привлекателен, но для Нила он был всего лишь мальчиком для битья.

Сегодня вечером Ламар как всегда выглядел угрюмым и нервным. Всякий раз, когда к нему кто-нибудь обращался, он вздрагивал. Нил считал, что его постоянное нервное возбуждение из-за матери: эта старая стерва могла заставить вздрагивать кого угодно.