– Стало быть, карикатуру тебе могла прислать именно она, – резонно заметил Перриман.

– О нет! – Джорджия вновь едва не плакала. – Она далеко не во всем виновата, Перри. Ведь ее тоже заточили в Эрне, и если мне посчастливилось избежать общества Меллисент, то ей повезло куда меньше. А Меллисент пребывает в святой уверенности, что я навлекла позор на весь свой род и должна быть сурово наказана за это.

– А как тебе такая версия: Меллисент присылает карикатуру сестре с припиской: «Используй по своему разумению»? Вполне в духе моей дражайшей золовки – хранить эту пакость в течение года в надежде использовать при удобном случае! – сказал Перриман.

– О господи! Элоиза строчит слезные жалобы Меллисент, замалчивая собственную злобу, но живописуя мое бесстыдство и жестокость. А Меллисент присылает ей оружие. Но вовсе не затем, чтобы вновь раздуть скандал, о нет, ведь она от чистого сердца полагает, что он позорит семью. Нет, просто для того, чтобы меня ранить!

– Прелестная семейка эти Перриманы, – подмигнул Перри, искоса взглянув на Дрессера. – Все еще хотите с нами породниться?

– Да, – ответил Дрессер, ни мгновения не раздумывая, и взглянул на Джорджию: – Обещаю не быть похожим на Селлерби. Кстати, о нем: нанеся один удар, он может повторить попытку. Как мы можем остановить его?

– Погодите, – прервала его Джорджия. – А не могла ли Меллисент прислать Элоизе то самое письмо?

Дрессер призадумался, однако Перриман покачал головой:

– Не сходится. Она не смогла бы найти того, кто состряпал бы качественную подделку – особенно не выезжая из Эрне. И потом, если бы она вознамерилась послать письмо Элоизе, то вынуждена была бы прибегнуть к услугам почты, а Элоиза утверждает, что письмо попало к ней в руки на балу. Тебе, моя дорогая сестренка, хочется, чтобы злодейкой оказалась она, а вовсе не Селлерби.

– Да, – грустно кивнула Джорджия. – Я уже привыкла к тому, что Меллисент терпеть меня не может, но вот Селлерби… Я искренне полагала, что мы с ним друзья – по крайней мере были ими…

Перриман потрепал ее по руке и поднялся:

– Итак, я отправляюсь на поиски фальсификатора. Мы не намерены никого призывать к ответу, поэтому мне скорее всего удастся поговорить с нужным человеком. А на очной ставке со свидетелем Селлерби придется признать свою вину, и он сделает все, лишь бы не угодить в эпицентр скандала. – Он чмокнул сестру в щеку: – Наберись терпения, дорогая!

Глава 29

Джорджия сквозь слезы улыбнулась вслед брату. Как же хорошо, что Перри вернулся, – он поможет. И все же то, что она только что услышала, глубоко ее потрясло. А слова брата звучали в ушах: «Прелестная семейка эти Перриманы. Все еще хотите с нами породниться?» И в ответ – непоколебимое «да» Дрессера.

Она знала: Дрессер никогда не стал бы докучать ей подобно Селлерби, но мысль о его разбитом сердце была для нее невыносима. Ах, зачем она позволила случиться тому, что произошло ночью!..

– Еще чаю? – спросила она.

– Нет, спасибо. Мы могли бы прогуляться по городу, если у вас нет неотложных дел.

Джорджия взглянула на Дрессера. В душе ее странным образом смешались раздражение и нежность. Разумеется, он не Селлерби.

– Я совершенно свободна. За исключением груза вины. Я виновна в том, что Селлерби потерял рассудок.

– Полная чушь. Отчего-то все прочее мужское население Англии ухитрилось не сойти с ума от ваших прелестей.

– Включая вас? – помимо воли улыбнулась Джорджия.

– Ну, о присутствующих мы не станем говорить, – улыбнулся в ответ Дрессер, но так беспечно и искренне, что Джорджия тотчас успокоилась. – Так куда направимся? Может, посетим зверинец при Тауэре?

За его беспечным тоном ощущалась такая железная сила, что Джорджии вновь захотелось ему довериться. Однако даже Дрессер не сможет защитить от всего, что ей угрожает, – и ради собственного благополучия даже пытаться не должен. Увидев отвратительную карикатуру, она испытала единственное желание – спрятаться от всех. Но Перри прав: это была новость лишь для нее. И сегодня люди на улицах будут ничуть не враждебнее к ней, чем вчера, а ведь ей предстоит ходить по лондонским улицам до конца своих дней.

– Отлично, – сказала она, – но мне надобно переодеться.

– На вас платье, в котором вы были вчера, и оно вполне…

– Это просто ветошь, – сказала Джорджия и прибавила, вздохнув: – А леди Мей обязана ослеплять своими нарядами. – Она вдруг схватилась за голову: – О-о-о, ведь я нынче отпустила Джейн!

– Уверен, в доме довольно и других горничных, – резонно заметил Дрессер. – Или, если вам угодно, я вполне способен затянуть шнуровку дамского корсета.

Джорджия уставилась на Дрессера. Она вдруг подумала, что если бы они сейчас оказались в ее спальне, то предались бы вчерашним безумствам, ко взаимному удовлетворению, при свете дня.

– Пожалуй, пойду как есть, возьму только шляпку и перчатки, – торопливо сказала она. – Не думаю, что мы встретим по пути знакомых.

Они на самом деле никого из знакомых не повстречали, зато всласть налюбовались древней крепостью и с детским любопытством развлеклись в зверинце, где были собраны экзотические животные, в разное время подаренные английским королям.

– Жаль только, что они тут словно в тюрьме, – сказала Джорджия, когда они, покинув зверинец, шли по лужайке.

– Поверьте, многие из них родились уже в неволе и, возможно, не желали бы никаких перемен. Вы же сами утверждаете, что Фэнси Фри не по нраву пришелся бы переезд в Дрессер.

– Но в Дрессере условия куда хуже, нежели в Эрне, – парировала Джорджия. – Сейчас мне кажется, что те скачки были так давно. Кстати, как идут переговоры с моим отцом о замене вашего выигрыша? По-моему, вы это уже не обсуждаете.

– Мы с ним ждем естественного развития событий, – ответил Дрессер, и Джорджия почувствовала, что он чего-то недоговаривает.

– Он ведет нечестную игру? Я могу поговорить с ним.

– О нет! То, что он предложил мне взамен, более чем драгоценно.

– Так почему бы вам это не принять?

Губы Дрессера скривились:

– Возможно, потому, что это положило бы конец вашему участию в этой сделке.

– Что? – рассмеялась Джорджия. – Да я уже целую вечность об этом не думала.

– Вот и хорошо. – Дрессер посмотрел на огромную деревянную колоду, середина которой была изрядно потемневшей. – Вот она, плаха, на которой было отрублено множество голов.

– Недавно я как раз думала об участи Анны Болейн…

– Почему?

– Она была осуждена несправедливо – возможно, отчасти потому, что завораживала и пугала мужчин и огорчала женщин. Сын ее родился мертвым. Я знаю, что причуды судьбы могут повлечь за собой ужасные последствия, но по крайней мере из-за собственных неприятностей не теряю голову.

– Но можете проститься с жизнью.

Джорджия поняла, на что он намекает. Он говорит о привычной ей жизни в высшем свете. Ведь если Перри все же не удастся отстоять ее честь, а злопыхатели раздуют новый скандал, она неминуемо проиграет, и тогда…

Она передернула плечами:

– У людей, как и у кошек, не одна жизнь. Ваша круто менялась дважды. Первый раз – когда вы пошли служить на флот, а второй – когда оставили службу.

– Был и третий – когда погибли мои родители. Впрочем, это было не так трагично для меня, как может показаться: они частенько бывали в отлучке, и Дрессер-Мэнор стал моим вторым домом.

– Расскажите о вашем детстве, – попросила Джорджия.

И всю дорогу до дома, в карете, любезно предоставленной Перри, она внимательно слушала его рассказ.


Они вернулись домой как раз к обеду и обнаружили, что Перри их опередил.

– Ты выходила в этом платье, сестренка? – Брат широко раскрыл глаза.

– Почему бы и нет?

Джорджию даже позабавило его изумление, которое усугубилось, когда она призналась, где именно они с Дрессером были. Еще бы, такое плебейское увеселение! Но отчего-то ей было все равно.

Родители сегодня обедали не дома, и они втроем уселись на краю длинного стола.

– Что насчет письма? – спросила Джорджия, когда подали суп.

Хитроумный Перри знал, как обсуждать щекотливые вопросы в присутствии слуг.

– Как мы и предполагали. Однако источник пока неизвестен. Я занимаюсь этим вопросом. Наш друг как-то написал, а скорее, накорябал несколько строк, заказывая пару новых пистолетов.

Понятно. Почерк не принадлежит Вансу.

Джорджия улыбнулась:

– Я счастлива это слышать.

– Вам неплохо знаком здешний фарватер, – произнес Дрессер, довольно холодно взглянув на Перри.

Не хватало еще и этим двоим поссориться из-за нее!

– Плаваю по этим водам всю жизнь, – ответил Перри. – И обнаружил сей талант с младых ногтей. На флоте мог бы достичь многого.

– Не уверена. Вот Артуру это отчего-то не удается… – Джорджия намекнула на флотскую карьеру младшего брата, которая явно не задалась.

– Возможно, ему пора сменить род занятий.

Они некоторое время спокойно наслаждались отменным кушаньем, лениво беседуя о жаре, накрывшей город, о том, что развлечений в связи с этим резко поубавилось, о капризах последней моды. Дрессер ощущал себя немного не в своей тарелке, поскольку в этих вопросах он мало смыслил, да и не особо ими интересовался, и Джорджия перевела разговор на проблему с водоснабжением «Приюта Данаи».

– Говоришь, в трубу могла попасть рыба? – Перри изобразил притворный ужас.

Но естественное любопытство перевесило, и они втроем заговорили о причудах водоснабжения Лондона.