Джо Беверли - Скандальная графиня

Рука Дрессера двигалась все быстрее, губы его безумствовали, и волны наслаждения одна за другой пробегали по всему ее телу, снова и снова, она то напрягалась, то расслаблялась, и вдруг все вокруг потемнело.

– Я потеряла сознание? – едва ворочая языкам, спросила она, ощущая его горячее тело рядом.

Нежно, уже без тени сладострастия, лаская ее тело, Дрессер рассмеялся:

– Возможно, это был легкий обморок. Это куда характернее для женщин, чем для мужчин: женщинам дана возможность много раз испытывать наслаждение, тогда как мужчина способен на это лишь единожды.

– Я…

– Не пытайся ничего объяснять, дорогая.

И Джорджия умолкла, пораженная до глубины души совершенно новыми ощущениями. Ей казалось, будто она заново родилась. Она никогда прежде не чувствовала столь восхитительного покоя и никогда не наслаждалась, ощущая рядом могучее и горячее мужское тело.

Но она мало-помалу приходила в себя, и ее начинали одолевать тягостные раздумья.

Она пошевелилась и приподнялась на локте, глядя на Дрессера сверху вниз. Он лежал на боку, положив голову на руку, и улыбка его была волшебной.

О господи, а ведь она поклялась, что не разобьет ему сердце!..

– Ну вот, теперь я совсем запуталась. – Джорджия пыталась говорить беспечно, но это было нелегко, особенно когда Дрессер положил руку на ее грудь. – Я понимаю теперь, отчего Бэбз в восторге от своего брака, отчего так тоскует, когда Херринг уезжает надолго. Однако Лиззи, кажется, куда спокойнее относится к… брачным удовольствиям, она просто довольна.

Склонившись, Дрессер поцеловал розовый сосок.

– Возможно, и так. Но, может быть, она считает это дело глубоко личным и воздерживается от обсуждения. Брачные утехи удивительно разнообразны, и в нашей власти испытать их все по очереди.

Джорджия коснулась ладонью его лица. Щеки, обезображенной шрамом, который ее больше не пугал. Напротив, она хотела прикоснуться к нему, словно ее касание могло исцелить рану.

– Но повторить сегодняшнее было бы опасно.

– Я сдержал обещание. Ты ничем не рисковала, не могла зачать.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем же?

– Нас могли застигнуть.

– Ты лукавишь: тебя заботит нечто иное.

– Хорошо. Я подаю тебе ложные надежды.

– Если я готов к горькому разочарованию, это не должно тебя волновать.

– А еще я боюсь, что все это придется мне… слишком по вкусу.

– Какая же в этом опасность?

– Ты ведь понимаешь: я не могу за тебя выйти.

– Незамысловатая церковная церемония – и дело улажено, – сказал Дрессер и, прежде чем Джорджия успела возразить, продолжил: – Я не скрыл от тебя, что у меня было множество женщин, но скажу тебе откровенно: никогда я не получал такого наслаждения, ублажая даму, как нынче.

– Приличная женщина не должна наслаждаться таким вот образом!

– Однако ты вполне удовлетворена. – Дрессер нежно погладил ее щеку и взглянул ей в глаза: – Ты создана для этого, Джорджия, и даже для большего. И ты всегда знала это. Знала, что твой брак был неполноценным, хотя и не могла внятно объяснить, чего именно ему недостает. Подумай об этом. Помни нынешнюю ночь. Что титулы и состояния перед тем блаженством, которое может быть нашим до конца дней?

Это было поистине сатанинское искушение, и Джорджия оттолкнула его руку:

– Я приказываю тебе не говорить столь ужасных вещей!

– Но твои четверть часа истекли.

Страх боролся в душе Джорджии со жгучим желанием. И все же она спрыгнула с постели и схватила свою смятую одежду.

– Ты не единственный на свете! – бросила она Дрессеру.

– Разумеется, нет. Ты единственная. Какая другая женщина могла сейчас быть здесь, на твоем месте? Ну а на случай, если ты решишь довольствоваться меньшим, моя милая Джорджия, знай: есть способы утолить свое желание самостоятельно, и я могу преподать тебе урок.

Но Джорджия уже бежала к дверям.

– Ночные туфли, – сказал Дрессер.

Зашипев от досады, она подхватила их и нагишом выбежала из комнаты. Ворвавшись к себе в спальню, в изнеможении прислонилась к двери. Сердце ее бешено колотилось, словно она страшилась погони.

Но Дрессер не стал преследовать ее, и в каком-то смысле это невероятно печалило Джорджию.

На следующее утро Джейн разбудила госпожу и подала в постель чашку шоколада, как обычно.

– Уже за полдень, миледи. Лорд Дрессер желал видеть вас.

Джорджия почувствовала, что щеки ее запылали.

– Придется ему подождать. Мне нужно искупаться и вымыть волосы – они все в этой дурацкой пудре.

Джейн потянула носом и скривилась:

– Эта книжка ужасно воня… чересчур сильно пахнет, миледи. Лучше бы вам от нее избавиться.

Щеки Джорджии сделались вовсе пунцовыми.

– Нет, пока рано. Прикажи приготовить для меня ванну.

Джейн ушла, а Джорджия попыталась прийти в себя, однако казалось, что ее разъяли на части, которые затем сложили немного по-иному. Она подняла глаза на карниз, с которого свешивался прикроватный полог, и предалась сладким воспоминаниям… Теперь она по крайней мере понимала, отчего некоторые женщины, презрев честь, репутацию и даже состояние, навлекая на свои головы проклятие семьи, все приносят в жертву страсти к мужчине.

Но она не намерена им уподобляться!

Да, Дрессер приоткрыл перед ней дверь в неведомый доселе мир, однако… Однако она никак не могла представить себе, что входит в этот волшебный мир с кем-нибудь, кроме него.

– Ну, это пока, – произнесла она вслух.

Ей просто нужно время, чтобы осмыслить происшедшее и кое-что другое тоже. Перри наконец возвратился. Он поможет уладить все проблемы, и скандал вокруг ее имени станет лишь воспоминанием… К тому времени Дрессер уже вернется к себе в Девон, а она оставит в прошлом это безумие и вновь обретет вполне здравомыслящих поклонников.

Тут возвратилась Джейн и задернула полог, поскольку в комнату слуги внесли ванну и кувшины с водой для купания.

В своем мягком полутемном гнездышке Джорджия прихлебывала шоколад, позволяя мыслям блуждать там, где им угодно. Она испытала неизведанные ощущения, вошла в новый мир, а теперь должна все это осмыслить.

Не потому ли шоколад сегодня вкуснее, а подушка – мягче? И все тело ее будто стало иным, а в голове роились бесчисленные вопросы. И определенно не из разряда тех, которые можно было бы задать Джейн.

Да и Бэбз спрашивать про это нельзя, хотя подруга, вне всякого сомнения, смогла бы дать ответы. Бэбз явно питала к супругу плотскую страсть, как и он к ней. Впрочем, оба они нежно любили друг друга.

Ах как Джорджия хотела, чтобы в новом ее браке все было именно так!

Она вспомнила вдруг свою сумасшедшую мысль о том, чтобы испытывать в постели мужчин до тех пор, пока не понесет. Всемилостивый боже! Как невыносимо трудно вообразить себя лежащей в постели под потенциальным супругом, проделывающим необходимые манипуляции. Неужели она смогла бы делать с ними то, что проделывала прошлой ночью?..

С де Бофором? Или с Бриджуотером?

Она попыталась подавить смешок, сделав вид, что закашлялась. Джейн просунула голову сквозь полузадернутый полог:

– С вами все в порядке, миледи?

– Да-да! – всхлипнула Джорджия, силясь сладить с собой.

– Ваша ванна готова, миледи. И еще для вас есть письма.

Джорджия слышала, как тяжелая ванна со стуком опустилась на пол, слышала журчание воды и шаги уходивших слуг, но… была словно в ином мире.

– Погоди минутку, Джейн.

Она все еще находилась в том мире, где искусные руки и губы Дрессера творили волшебство, где рядом с ней было его мощное тело воина… Джорджия ни разу не видела тела Дикона, однако у него никогда не было надобности сражаться за свою жизнь, ну разве что перед самой кончиной…

Джорджия обхватила руками остывающую чашку. Как недостойно сейчас так думать о Диконе. Мускулистых молодчиков вроде Шелдона, Кратфорда и Ванса кругом пруд пруди, а вот добрые и сердечные на вес золота…

Дрессер сердечен и добр, и друзья от всего сердца любили его. К тому же он искусный любовник…

Но это дурно – сравнивать искусство Дрессера в любви с отсутствием такового у Дикона! И все же Джорджия прекрасно отдавала себе отчет в том, что она бы предпочла. И прекрасно понимала, чего именно хочет! Она хотела узнать, чему еще ее может научить Дрессер.

– Миледи, вода остывает.

Джорджия, совершив над собой несвойственное ей усилие, выбралась из постели, скользнула за ширму и сменила ночную сорочку на особую рубашку для купания. После того что случилось ночью, скромность представлялась излишней, однако в одночасье изжить многолетние привычки было бы равносильно признанию своего падения. Падения? И все же Джорджия не могла показаться нагой даже перед своей горничной.

Она влезла в ванну и принялась ожесточенно тереть тело намыленной тканью. Почему-то ощущение вдруг показалось ей странным, даже неприятным… Ничего, со временем она изменит привычки, и будь проклята стыдливость!

– Откиньте-ка голову назад, миледи.

Джорджия повиновалась, и Джейн принялась мыть ее роскошные волосы в тазу.

– Возможно, я навсегда откажусь от пудры, – пробормотала Джорджия.

– Ну, до тех пор, покуда пудра в моде, нипочем не откажетесь. К слову, напудренные волосы прелестно смотрелись с костюмом голубя.

– Ну разумеется. Кстати, на маскараде я видела множество занятных костюмов. Вот, к примеру, лорд Дрессер был необычайно хорош… Для неискушенных глаз, разумеется.