- Как, ты без трусов! Какая прелесть! - восхищенно вскричал он, словно мальчишка, нашедший потерянный алебастровый шарик. Усадив Шарон на лестницу, он овладел ею с таким пылом, что не в меру узкая мини-юбка треснула.

- Здорово! - застонала она. - Это именно то, что мне нужно, Энди. Сильнее, наддай еще!

Она прекрасно знала, что, взяв столь бешеный темп, он долго не протянет, и расстреляет свою обойму в считанные секунды.

Их половые сношения всегда были излишне поспешными, обрывистыми и напрочь лишенными даже намека на романтику. Более того, даже в постель Карсон её не укладывал ни разу.

- Если я трахну тебя в постели, у меня появится чувство, будто я жене изменяю, - пояснил он ей как-то раз без тени смущения.

Поэтому ей приходилось отдаваться Карсону в его служебном кабинете, в любых уголках квартиры, а иногда - на заднем сиденье черного лимузина.

Для своего возраста Карсон был поразительно любвеобилен. И, как многие мужчины, столь же поразительно эгоистичен в удовлетворении своей страсти. Ласки перед сексом? Бросьте, это для тех, кому делать нечего. Минет? Это разновидность секса, при которой женщина должна ласкать мужчину, но не наоборот. Карсон кончал с ней всегда, а Шарон с ним - никогда. Вот и сейчас, как обычно, он воспринял её крики - через пару минут после начала соития - за признак оргазма.

Шарон прекрасно освоила "Искусство стонать в постели". Она не только проштудировала эту брошюру, но и опубликовала её по частям в своей газете.

Удовлетворенно крякнув, Карсон зарылся носом в бездонном вырезе её платья. Его возбуждала неповторимая смесь запаха табака, кисловатого пота и тонкого аромата духов, источаемая этой женщиной. Но сейчас, удовлетворив свою похоть, Карсон застегнул ширинку и, переступив через Шарон, зашагал вверх по ступенькам.

Принадлежавшая ему квартира в престижном районе Кенсингтон* (*Фешенебельный район на юго-западе центральной части Лондона) была настоящим памятником излишествам, свойственным восьмидесятым: полированный паркет из черного дерева, повсюду, даже на стенах, одноцветные, правильной формы ковры, огромные зеркала в стальных рамках. Вытянутый низкий кофейный столик, обеденный стол и книжные полки, все - стеклянное, с сияющими хромированными гранями.

Подойдя к черному лакированному, в китайском стиле, бару, Карсон доверху наполнил два стакана виски, и жестом пригласил Шарон сесть рядом с ним на приземистой, обтянутой тонкой кожей софе.

- Итак, Джорджина продолжает работать, - промолвил он, обращаясь в никуда. - Мне известно, что они с Дугласом встречались в ресторане.

- Так вот, значит, когда эта стерва передала ему свой план перехода на ежедневный выпуск, - процедила Шарон. - Мерзавец хренов! Когда наконец он поймет, что я, и только я могу быть главредом "Санди Трибьюн"?

- Он просто нервничает, - пояснил Карсон. - Сама знаешь: по тиражам "Санди Трибьюн" переплюнула "Дейли" почти вдвое, а рисковать он не любит. С тех пор как Джорджина возглавила "Санди", продажи резко возросли, да и доход от рекламы - тоже. С какой стати ему от всего этого отказываться? Нет, Шарон, тебе нужно вести себя по-умному. Продолжай потихоньку вытеснять её, кислород ей перекрывай - не мне тебя учить. Придирайся к её работникам, проверяй сметы расходов - Джорджина от всего этого на стенку лезет. И, как бы невзначай, капай на мозги Холлоуэю. Только не нападай напрямую - этого Дуглас не выносит.

- Я эту суку выживу, - прошипела Шарон. - Любой ценой. "Санди" должна принадлежать мне. Это будет главная жемчужина в моей короне.

- Поспешай, не торопясь, Шарон, и делай все последовательно, посоветовал Карсон. - Сейчас твоя главная задача - избавиться от Джорджины.

- С сегодняшнего вечера я распорядилась установить за ней наблюдение, - похвасталась Шарон. - Мои люди будут следить за каждым её шагом. Она теперь и помочиться без моего ведома не сумеет. В её кабинете установлено подслушивающее устройство, а Феретти, мой цепной пес, глаз с неё не спускает. Только по поводу сути её встречи с Холлоуэем я до сих пор в неведении.

Стоя у окна, Шарон курила сигарету "мальборо"и после каждой затяжки ворочала языком во рту, подобно старикам, которые смакуют дорогую сигару. Не удивительно, что у неё такая скверная кожа, подумал Карсон. Должно быть, сегодня это уже третья пачка.

Взяв стакан с виски, Шарон воздела руку и, глядя на луну, торжественно, как современная Скарлетт О'Хара в кожаной мини-юбке, поклялась:

- Богом клянусь, я единолично возглавлю "Трибьюн". Все выпуски до единого.

Карсон с трудом удержался от смеха, не желая её обидеть. Тем более что, по большому счету, Шарон была ему не безразлична. Он преклонялся перед её решительным и несгибаемым нравом.

Карсон вдруг вспомнил, как однажды спросил её, почему она никогда не была замужем и до сих пор не завела детей.

Ответ Шарон поразил его до глубины души - никаких мужей, никаких детей, никаких угрызений совести. Все это стало бы препятствием для её карьеры, досадной помехой. Мужья и дети расслабляют, отвлекают от дела. Сама она с презрением относилась к замужним дамочкам, а потому и в помощники себе набрала исключительно мужчин. А ведь пришла она в газетный бизнес в те годы, когда женщины были счастливы, если им удавалось устроиться секретаршами. Она и сама считала себя первопроходцем, проложившим женщине дорогу в большой бизнес. Хотя, подобно Моисею, перед которым расступились морские воды, сотворив это чудо, она тут же обрушила гигантскую волну на головы тех, кто осмелился за ней последовать. Вскарабкавшись по крутым ступенькам на самую вершину, она сожгла за собой лестницу.

По части решительности в действиях она могла дать сто очков вперед любому мужчине. Она и трахалась не хуже мужика, и Карсон хотел использовать её, чтобы посчитаться с Дугласом Холлоуэем. У него были свои планы на пост, который тот занимал...

Рано утром Дуглас позвонил Джорджине и пригласил в свой офис, чтобы обсудить историю с Блейкхерстом. Офис Дугласа располагался в так называемом "президентском крыле", на тридцать четвертом этаже Трибьюн-тауэр. Сам же кабинет генерального директора более походил на небольшие апартаменты посреди Манхэттена.

Джорджина проверила помаду на губах и припудрила нос. В офисе Дугласа, залитым бледно-розовыми лучами заходящего солнца, её приветствовала торжественная ария из "Трубадура" Верди. Отчего-то этот бледный закат напомнил ей родину. Правда, в Южной Африке палитра красок была поярче, чем здесь.

Дверь из приемной в кабинет была открыта, секретарши разошлись по домам, и Джорджина прошла в кабинет. Дуглас восседал за столом. Кабинет его выглядел строго, по-спартански: ничего лишнего, патологически чисто, а на стенах вместо картин и семейных фотографией - лишь обрамленные первые полосы газет, входящих в группу "Трибьюн". Не первый раз, входя в его кабинет, Джорджина вдруг думала, что Дуглас относится к тем мужчинам, которые требуют, чтобы и трусы были всегда отутюжены и разложены по порядку, обусловенному их цветом. В самом стремлении Дугласа к извечным чистоте и порядку было, как ей казалось, что-то патологическое.

- Горло промочить не хочешь? - осведомился он, подходя к шкафу, в котором размещался искусно замаскированный холодильник.

- Неожиданное предложение, - оживилась Джорджина. - Разумеется, я не откажусь промочить горло. Предпочтительно - сухим и белым.

- С газом или без? - спросил Дуглас.

- Как, вы угощаете меня шампанским? - изумилась Джорджина. - Не рановато ли? И что мы отмечаем? Вы согласились принять мой план?

- Я имел в виду минеральную воду, - сухо ответил Дуглас. - Ты сама прекрасно знаешь, что спиртного здесь не держат.

- Да, конечно, - вздохнула Джорджина.

- Я хотел обсудить с тобой Блейкхерста, - продолжил Дуглас. - Как лучше разместить материал, чтобы поднять настоящую шумиху на радио и телевидении.

- Дуглас, мне кажется, нужно немного подождать. У нас доказательств недостаточно.

- Кстати, о доказательствах, - сказал он. - Я посчитал необходимым пригласить Бекки. Может, это и преждевременно, но я хочу ввести её в курс дела.

И тут же, словно по волшебству, дверь открылась, и в кабинет вошла Бекки Уортингтон.

Высокая, стройная, длинноногая, с черными шелковистыми волосами и темно-серыми глазами, Бекки выглядела не просто элегантной, но аристократичной. Шикарная женщина, так про себя называла её Джорджина. Белая кость.

И не случайно, ибо отец Бекки, лорд Уортингтон, считался одним из самых богатых землевладельцев в Англии, причем его владения граничили с йоркширским замком Ховард. Но Джорджина уважала Бекки не только за высокое происхождение. Она была настолько состоятельной, что работала исключительно по призванию, а свое немалое, причитающееся директору по маркетингу, жалованье отдавала в издательский фонд. Чутье у Бекки было отменное, и она великолепно понимала, как подать материал таким образом, чтобы на него клюнули электронные средства массовой информации.

Внезапно Джорджина обратила внимание, что Бекки заметно округлилась вокруг талии. Короткая юбка костюма от Армани подчеркивала её идеальные ноги, а вот длинный пиджак обтягивал талию куда плотнее обычного. Господи, неужели она беременна? В голове Джорджины тут же замелькали тревожные мысли. Она знала, что у Дуглас давно роман с Бекки. Дуглас признался, что влюблен в Бекки ещё год назад, когда Джорджина как-то раз субботним днем наткнулась на оживленно воркующую парочку в магазине, где Дуглас и Бекки совершали покупки. Однако Дуглас был по-прежнему женат на красавице Келли, а миссис Холлоуэй была не из тех женщин, которые легко расстаются со своей собственностью.

Чем пристальнее Джорджина присматривалась к Бекки, тем сильнее убеждалась в собственной правоте. Да, все признаки беременности были налицо: длиннополый пиджак над округлившимся пузиком, заметно увеличившийся бюст, взгляд, преисполненный каким-то особенным умиротворением.