Из того, что Алекс узнала в результате расспросов, «Рок Солид» арендовала три этажа в здании Банка Америки, имела более двухсот служащих и являлась самой популярной инвестиционной компанией среди элиты Сан-Франциско и Лос-Анджелеса. Вот уже шесть месяцев, как действовал филиал в Нью-Йорке и готовилась к открытию контора в Лондоне. «Рок Солид» занималась всеми видами финансовых услуг, хотя специализировалась в том, что многие считали рискованной сферой, – в высокопроцентных вкладах, переменном капитале и совместных фондах. И все же процент прибыли для клиентов был удивительно высоким. Клиенты рассказывали своим друзьям, которые передавали агентам и деловым партнерам, женам, мужьям, и бизнес процветал, разрастался, превосходя даже самые фантастические ожидания.

Алекс никогда не думала, что лично встретится с Брентом Джиббонсом. Главные исполнительные директора занимались управлением и маркетингом, а не беседовали со служащими. Ей предстояло узнать о секрете успеха мистера Джиббонса. Когда она прибыла в главное управление компании, секретарь сообщила, что все беседы с новым персоналом мистер Джиббонс проводит лично. Алекс проглотила жвачку, которую жевала, и выпрямилась на стуле. Она выдержит, повторила она про себя. Он такой же человек, как и она. Из такой же плоти и крови. Когда секретарша сказала, что мистер Джиббонс готов принять ее, Алекс на мгновение осталась сидеть, собираясь с силами, борясь с подступившей тошнотой и нервными спазмами в животе. Потом встала и вошла в кабинет.

Комната была темной, как детский садик во время тихого часа, роскошной, заполненной буйными растениями к картинами экспрессионистов. В книжных шкафах стояли аккуратно выстроенные энциклопедии, словари, известные книги по экономике. Дальше стена была стеклянной от пола до потолка, и великолепный вид простирался на мост через залив до самого Окленда.

Брент Джиббонс разговаривал по телефону, повернувшись в сторону, так что Алекс могла видеть лишь кончик греческого носа и шапку седых волос. Она подошла к письменному столу, мысленно «приклеила» подошвы к полу, чтобы не топтаться нервно и суетливо, и стала ждать конца разговора. Отсюда она могла получше разглядеть его. Джиббонс оказался именно таким, каким она его представляла: воплощением жесткого брокера по инвестициям. Темный костюм, красный галстук, руки без колец. Или он был женат и не старался это афишировать, или жена не вписывалась в картину его жизни. Вслушиваясь, как повысился его голос, захваченный страстью торговца, возможностью получения большой прибыли, Алекс убедилась, что его преданность бизнесу безгранична. Глубина баритона и властный тон смягчили на мгновение ее нервозность. Он был всем, чем хотела стать она.

Наконец, Джиббонс закончил разговор и встал. Рост его приближался к шести футам, и Алекс расстроенно осознала, какой маленькой кажется рядом с ним. Пожатие его было твердым, а Алекс успела вытереть вспотевшие ладони о свою юбку.

– Садитесь, – сказал он, беря ее анкету. Он просмотрел ее не менее трех раз, кивая головой и делая пометки на полях. Алекс ничего в жизни не хотелось знать сильнее, чем то, что он там пишет.

– Очень хорошо, мисс Холмс, – наконец произнес он. – Вы еще мисс, не так ли?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Замечательный общий балл. 3.8. Впечатляюще. Однако опыт работы маловат. Мы обычно ищем человека, работавшего непосредственно в области инвестирования. Фактически, на сегодня у нас еще два собеседования с молодыми людьми, которые последние пять лет провели на Уолл Стрит.

Под его пронзительным взглядом Алекс поняла, что ее не оценили по достоинству. Брент Джиббонс, как только увидел ее, решил, что она слишком молода, слишком неопытна, слишком… женщина. Черт бы побрал эти юбку и блузу. Надо было надеть брючный костюм. Она отвернулась в сторону, злая и расстроенная. Какая она дура, когда решила, что получит эту работу. Ей только двадцать четыре, она только что из университета. И она – женщина. И не важно, что говорят о равноправии. Облеченные властью «Бренты Джиббонсы» по-прежнему уверены, что женщина не сможет взвалить на себя непосильный груз бизнеса. Говорят много и красиво, но это все пустые разговоры. Соберите вместе группу одних мужчин, и поймете, что они по-прежнему считают женщин существами, не обремененными мозгами, годными лишь для одного – рожать и воспитывать детей, как и в пещерные времена. Правда, действительно, жаль, что в «Гудмэне» она занималась только отчетностью. К тому же Алекс встретила в холле одного из двух претендентов, и он производил впечатление явно опытного работника. Занудного, но квалифицированного. Нужно пошевелить мозгами и быстро переубедить Джиббонса. Алекс сцепила руки на коленях.

– Мистер Джиббонс, я понимаю, что у меня, точно, нет опыта работы в инвестиционном бизнесе, но не думаю, что это повод исключать меня из претендентов. В чем на самом деле состоит работа консультанта по инвестированию? Первое – установить доверительные отношения с клиентами, чтобы заставить их испытывать комфорт, оставляя деньги в наших руках. Давайте взглянем в лицо действительности, женщина гораздо легче вызывает доверие, чем мужчина, и лучше развивает личные контакты. Второе, я буду работать с вашими брокерами, узнавая от них о фондах, направлениях, спрашивая, когда посоветовать, когда настаивать, а когда предложить что-то еще. Вы же не хотите какого-то отчаянного дельца с Уолл Стрит, который считает, что знает все на свете, и втравит ваших клиентов в какие-нибудь многомиллионные ошибки, верно?

Джиббонс наблюдал за ее руками, которые она высвободила из-под колен и сейчас оживленно жестикулировала ими.

– В моем понимании, – продолжала Алекс, – консультант по инвестициям должен обладать легким, но твердым нюхом, знать кое-что из всех областей, как делать деньги, и обладать способностью успокаивать измотанные нервы клиентов. Она должна уметь подбирать слова и иметь божий дар убедить сомневающегося вкладчика сделать решительный шаг.

– И, полагаю, Вы всем этим обладаете?

Джиббонс снисходительно улыбался, Алекс ничего не оставалось, как только продолжать дальше. Это был ее единственный шанс найти достойное применение всему, что она получила в университете.

– Да, – сказала она, – я человек дела, мистер Джиббонс. Я думаю, ем, сплю с мечтой о капиталах, облигациях, совместных фондах, курсе валют и корпоративном владении. Я изучала правила, условия игры, каждый аспект этого дела в течение шести лет. И хотя я знаю, что учеба не совсем то, что практический опыт, в этом мое превосходство, полное и четкое ощущение, как обернутся дела в экономике.

Джиббонс откинулся на стул.

– Говорите Вы красиво, мисс Холмс, но мне нужна не красивость, а жесткость. Мне нужен здравый смысл.

Алекс сжала руки в кулаки. Такое игнорирование она не ощущала с тех пор, когда встретила Клементину. Она поняла, что ее почти что отфутболили, но все еще не сдавалась. Она хотела именно эту работу, потому что это был тот вид деятельности, ради которого она училась и боролась.

– Я буду жесткой, – сказала Алекс. – По правде говоря, я отказалась от всего ради бизнеса, я никогда в жизни не делала ничего наполовину, и здесь тоже не будет исключения. Если вы возьмете меня, у вас будет больше, чем работающий целый день служащий. Вы получите служащего, согласного посвятить Вам всю жизнь. Сколько людей может предложить такое?

Джиббонс встал и подошел к окну.

– Вы напомнили мне молодого человека, которого я знал когда-то, – мягко сказал он. – Он был таким же пылким, как и вы, также идеализировал будущее.

– И что с ним стало?

– Он вырос. Женился. И пресытился.

Джиббонс повернулся и пристально посмотрел на Алекс. Она почувствовала, как кровь приливает к лицу. Хотя ее одежда была почти строгой – узкая серая юбка и жакет, белая блузка, черные туфли-лодочки – этот мужчина каким-то образом заставлял ее чувствовать себя женственной.

– Это Вы? – спросила она.

– Не важно. Важно, что это – холодный, бессердечный бизнес. Люди, с которыми вы работаете, станут притворяться друзьями, а как только ты повернешься к ним спиной, всадят нож в спину. Клиенты нервные, раздражительные. И раздражение вымещают на тебе.

– Я все это знаю.

– Большинство наших служащих не имеют личной жизни. На нее не хватает времени. Работа занимает двадцать четыре часа в сутки.

Алекс и глазом не моргнула.

– Я знаю.

– И вы по-прежнему считаете, что справитесь?

Она наклонилась вперед:

– Думаю, я смогу.

Брент Джиббонс сел и взглянул на своей календарь.

Алекс затаила дыхание.

– Пятница на следующей неделе в восемь, вам подходит? – спросил он.

– Простите?

– Сейчас вы спуститесь в холл, в регистратуру служащих, они внесут вас в страховку и списки на оплату. Работать начнете завтра с восьми утра, а в следующую пятницу, если вы свободны, я приглашаю вас на обед. Мне всегда нравится выводить куда-нибудь наших новых служащих. Мы еще не настолько крупная фирма, чтобы исключать личные контакты. Так мы отметим начало вашей новой жизни.

Улыбка совершенно изменила его лицо. Серые стальные глаза покрылись дымкой, выражение смягчилось, и он показался Алекс каким-то смутно знакомым, вроде старого друга, живущего по соседству. Надо было всего лишь взглянуть попристальнее, приподнять налет обеспеченного благосостояния и лет, и под ним вы увидите прежнего неуклюжего, полного мечтаний мальчишку с другого конца улицы.

Алекс впитывала его слова, впитывала, находясь в шоке от удивления и счастья. Затем улыбнулась в ответ и поспешно направилась к двери:

– Вы не пожалеете об этом, мистер Джиббонс.

Он многозначительно посмотрел на нее:

– Нет, не думаю, что стану жалеть.

Идя по коридору к конторе по найму служащих, с возбуждением, переполнявшим ее, мысленно устремившись в завтра, Алекс врезалась в женщину, поворачивающую за угол с кучей папок. Бумаги как листья разлетелись по коридору.