Кэри так часто и с таким раздражением посматривал на свои карманные часы, что едва не пропустил мистера Уоллера, выходившего из конторы в сопровождении явно процветающего человека в простой темной одежде.

– Послушайте, Уоллер! – окликнул его Кэри, вскакивая с места в переполненной народом приемной. – Я жду вас почти два часа.

– О, мистер Уэйборн тоже здесь! – с удивлением воскликнул сыщик. – Что за удачное скопление атомов, как говорит поэт.

– Весьма удачное, – процедил Кэри. – Половина атомов Лондона опередила меня. А у вас даже нечего почитать, пока ждешь.

– Это же не библиотека с выдачей книг на дом, мистер Уэйборн. – ответил Уоллер.

– Точно. – Кэри уже пытался вернуть его в кабинет, но к нему вдруг обратился компаньон сыщика.

– Мистер Уэйборн, – сказал он уважительным и одновременно официальным тоном, – речь идет о некоем деликатном и несколько затруднительном для меня деле. Я уверен, вы понимаете.

Кэри изучающе взглянул на сыщика:

– Кто вы такой?

Незнакомец покраснел.

– Прошу меня извинить, сэр. Мы с вами до сих пор не встречались. Я мистер Лейтон. – Он казался немного озадаченным, что его имя не произвело на Кэри впечатления. – Я адвокат. Моя теща останавливалась в вашем доме, когда недавно была в Хартфордшире. Миссис Урания Спурджен.

– Да, конечно. Мистер Лейтон. Здравствуйте, сэр. Голова у меня сейчас занята совершенно другим. Я не сразу вспомнил имя. Надеюсь, миссис Спурджен здорова?

Мистер Лейтон поморщился.

– Она никогда не отличалась хорошим здоровьем. Я бы сказал, она здорова, насколько это возможно. Хотя в домашнем хозяйстве полный беспорядок.

– Понимаю, – ответил Кэри, покривив душой.

Он боялся, что мистер Лейтон окажется из тех людей, которым доставляет удовольствие выкладывать свои трудности первому встречному джентльмену.

– Если я могу что-нибудь сделать, – туманно пробормотал он.

– Сэр! Это я могу кое-что сделать для вас.

Мистер Уоллер внес некоторую ясность:

– Мистер Лейтон обнаружил вещи, украденные у вас, мистер Уэйборн, сэр. Давайте зайдем ко мне в кабинет.


Абигайль нашла отца в банкетном зале. Возможно, изысканная роскошь гарнитура из черного дерева не соответствовала неоклассическим фрескам на стенах, которые изображали розовых купидонов, играющих на различных инструментах, пока Марс и Венера занимались приятным времяпрепровождением у подножия Олимпа. Но поскольку банкетов в зале еще не бывало и, вероятно, не будет, Абигайль согласилась терпеть столкновение противоречивых вкусов отца.

Рыжий Ритчи давал указания молодому секретарю, обязанностью которого было регистрировать каждую новую вещь, появившуюся в доме. Рыжий настоятельно требовал основательной описи своего имущества.

– Эбби, дорогая! Что ты сегодня купила? Хиггинс сейчас опишет это, верно, Хиггинс?

– Только книгу, – ответила Абигайль. – Зато у меня, кажется, есть покупатель на новую карету, папа.

– Но я хотел, чтоб в этой карете ездила ты, Эбби, – огорченно сказал Рыжий. – Она предназначалась для герцогини. Ладно, Хиггинс, можешь идти. На сегодня хватит.

Дождавшись, пока молодой человек выйдет, Абигайль сообщила:

– Покупатель очень заинтересован. Он предложил мне тысячу четыреста фунтов. Это вдвое больше того, что заплатил ты, не так ли?

Выражение лица Рыжего претерпело значительное изменение.

– Недурно, Эбби!

– Я знала, ты будешь доволен. Он сказал, что придет завтра.

– Я собирался подарить тебе на день рождения что-нибудь особенное, – задумчиво произнес отец. – Может, запросить с него больше денег? Считаешь, он заплатит две тысячи?

– Почти наверняка, – улыбнулась Абигайль. – Кажется, он безумно хочет ее получить.

– Тогда я куплю тебе на день рождения прелестный маленький фаэтон, – сообщил отец, радостно потирая руки. – Ты можешь по утрам отвозить меня на склад.

Абигайль почувствовала себя виноватой. Скоро ей придется навсегда покинуть отчий дом. Он будет жить один в громадном особняке, где никто его не посещал, а она переедет в Хартфордшир. Как она может рассказать отцу, что бросает его ради безответственного молодого джентльмена, который даже не платит ему по счетам? Практичная душа уроженца Глазго не сможет ни понять, ни простить ее.

– Думаю, что сумею научиться им управлять, – ответила Абигайль, пытаясь казаться обрадованной.

– Конечно, сумеешь, – заявил Рыжий. – Представь, как изящно ты будешь выглядеть в своем новом фаэтоне, Эбби! Прямо как одна из этих аристократок. – Он вдруг стукнул ладонью по лбу. – Почему такая мысль не пришла мне раньше? Ведь я мог заказать для тебя римскую колесницу! Тогда б ты подъехала на бал в Карлтон-Хаус, как настоящая царица Клеопатра, и утерла бы нос всем этим высокомерным леди! Интересно, – размышлял он, – если б я пообещал Колфаксу хорошо заплатить… Наверняка он бы нашел то, что при соответствующей переделке…

– Нет, папа, – твердо сказала Абигайль. – Если б даже ты смог, я никогда бы не смогла за один вечер научиться править колесницей. Было бы совсем невеличественно перевернуться.

– Ты права, – согласился Рыжий. – Следовало брать уроки езды раньше. Но во времена твоей матери респектабельные молодые леди никогда сами не держали в руках поводья. Это современное новшество.

Они перешли в гостиную, расположенную в задней части дома, чтобы выпить чаю.

Высокие французские окна выходили в сад, любовь и гордость Абигайль. Она с грустью думала о том, что в последний раз видит сад зимой, без малейших признаков весенней надежды.

– Боюсь, мне уже пора ехать в Карлтон-Хаус, – сказал отец. – Надо проследить, чтобы все было готово для его высочества. А то идиоты на складе могут перепутать заказ, разбить половину бутылок, а другую половину выпить сами. Если все пройдет удачно, Абигайль, и регент будет доволен, мы получим королевскую марку на этикетке. Что даст нам повышение в цене.

– Я уверена, его высочество будет всем доволен, – ответила Абигайль и нахмурилась. – Ты думаешь, нам требуется повышение цены, папа? Разве у нас снизился годовой доход?

Рыжий стряхнул с жилета крошки.

– Ничего такого, о чем тебе надо беспокоиться, Эбби.

– Я слышала, ты угрожаешь некоторым покупателям долговой тюрьмой. Это вредит делу, папа. Когда джентльменам угрожают, они вообще отказываются платить. Неужели доходы настолько сократились, что ты вынужден просить джентльменов оплачивать счета?

Отец сурово взглянул на Абигайль.

– Кто тебе это сказал?

– Никто. Я просто слышала разговор.

– Не морочь мне голову, Эбби! Я знаю, о ком ты говоришь. Это один из твоих надменных кузенов. Один из этих важничающих Уэйборнов! После того, как они вели себя с твоей бедной матерью, упокой Господи ее душу, будь я проклят, если дам что-либо в кредит этому роду лицемеров. Ни фартинга! Когда я женился на Анне, они быстро прибрали к рукам мои денежки, а потом сразу от нее отказались, словно она была прокаженной.

– Те из дербширских Уэйборнов, – поспешила сказать Абигайль. – А мистер Кэри Уэйборн – из Суррея. Он не имеет отношения к маме. Это совсем другая ветвь семьи.

– Он дерзкий щенок, – проворчал Рыжий. – Он носит серьгу, прости Господи. Он что, пират? Он заслуживает порки, вот что я тебе скажу.

– Папа! В конце концов, он мой кузен!

– Ты его не знаешь, Эбби. Он бесполезный молодой человек без гроша за душой, не знающий толка в хорошем виски. Нет денег оплатить счет, так он вернул ящик скотча нетронутым! Что это за человек, который может заказать целый ящик, а потом не выпить ни глотка?

Абигайль подумала, не сказать ли отцу, что это был ее скотч, но ей не хватило мужества. В любом случае это не улучшит его мнения о человеке, за которого она вышла замуж.

– Он джентльмен, папа. Ты знаешь, как такие люди относятся к счетам. А ты, я уверена, послал ему несколько счетов, да еще написанных красными чернилами, как будто он хозяин постоялого двора.

– Видно, ты немало знаешь об этом.

Отчасти Абигайль была рада, что вызвала подозрения отца, это поможет ей рассказать то, в чем она боялась ему признаться.

– Я с ним знакома. Мы дальние родственники.

Какое-то время Рыжий наблюдал за дочерью, которая старательно избегала его взгляда.

– Знакома? Что это значит?

– В Хартфордшире я остановилась в его доме, – с притворным равнодушием сказала Абигайль.

– Что? Эбби, я же арендовал для тебя великолепный дом.

– Арендовали, сэр. Это был дом мистера Уэйборна. Разве мистер Лейтон тебе не сказал? – быстро прибавила Абигайль, чтобы перевести внимание Рыжего на адвоката.

– Не сказал. Он говорил, что дом принадлежит его другу, священнику Кэри.

– Папа, ты, наверное, не так его понял. Доктор Кэри – кузен мистера Уэйборна, но владелец поместья не он. Это красивое большое поместье. Там несколько плодородных ферм, много прекрасных фруктовых садов. А дом – самый замечательный образец господского особняка времен Тюдоров. Он принадлежит семье мистера Уэйборна много веков. Мистер Уэйборн весьма уважаем в той местности джентльмен.

– То есть он владелец части земли? Полагаю, земля в майоратном наследовании, иначе бы он продал ее, чтобы продолжать свободную жизнь.

– Никакого майоратного наследования, – с радостью сообщила Абигайль. – Поместье оставлено ему бабушкой. Думаю, там около десяти тысяч акров. А земля в Хартфордшире, как тебе известно, одна из богатейших в Англии.

– Если он столь богат, то почему не оплачивает счета?

– Ты обидел его, папа.

Рыжий с отвращением фыркнул.

– А мистер Уэстон тоже обидел его? И мистер Хоуби? Единственный, кому он заплатил, это Таттерселл.

Абигайль подавила улыбку. Естественно, за прекрасных лошадей Кэри заплатил, а все остальное пусть идет к дьяволу.

– Как ты об этом узнал, папа? – вдруг спросила она, и ей в голову пришла неприятная мысль.

– Никто еще не возвращал мне ни глотка моего виски! А этот высокомерный щенок вернул целый ящик. Естественно, я решил скупить все его долги в Лондоне. Ты говоришь, я обидел его. Нет, это он меня обидел, и я не успокоюсь, пока не увижу его в долговой тюрьме.